На пересдачу — с клыками! (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 11

Так, стоит запомнить, что магистр терпеть не может, когда им командуют. Обогатившись сим ценным знанием психологии, я, вновь спрятав волосы под кепку и надвинув козырек пониже, отправилась к куратору с отчетом. Тем более что Хук сказал: как отнесу бумаги — могу быть свободна.

Вот только когда я оказалась в кабинете двуликого и положила ему листы на стол, то услышала:

— Задержись.

Внутри меня все похолодело. Неужели узнал? Вот только оборотень погрузился в чтение. Хмыкнул на второй странице, там, где я писала о предположении, как яд мог оказаться в охлаждающем артефакте, и, отложив бумаги, смерил меня взглядом.

— Старик редко так подробно составляет отчет, ещё и делясь предположениями. Да и почерк не его. Сам додумался?

И по этому его «сам» поняла: меня все ещё не раскрыли. Эх, поскорей бы отсюда выбраться, а уж завтра я приду обновленной — и отец родной не узнает. Линк в деле преображений специалист, так что…

— Это лишь предположение… — обтекаемо ответила я.

— Уже не предположение, а подтвержденный факт, — припечатал Мрак и, хмыкнув, пояснил: — Пока вы с Хуком проводили анализ, я отсмотрел все камеры наблюдения за последнюю неделю и нашел тех, кто под видом ремонтников вскрывал охладитель…

Завибрировавший артефакт связи, который лежал на столе Стэйна среди бумаг, заставил Мрака прерваться на полуслове. Оборотень взял переговорник, клацнув по центральному кристаллу,и, прижав к уху, отрывисто произнес:

— Слушаю… Есть совпaдение по базе? Выезжаем! — И, отключившись, скомандовал уже мне: — Собирайся, пацан. У нас выезд. Ты как эксперт с нами. Через пять минут жду тебя у бокового вxода.

Я лишь мысленно взвыла. Вот почему, когда я оказываюсь рядом с этим оборотнем, у меня бывает только два агрегатных стояния: или нет сил, или нет слов? Зато злости — хоть в банки закатывай!

Α ведь ещё десять минут назад, когда я топала по коридору к кабинету двуликого, у меня было настроение из серии «выйти за хлебушком и случайно улететь на южный курорт». Так вот. Сейчас это было уже не настроение, а заветная мечта. И только. С такими мыслями я вернулась в лабораторию за выездным чемоданчиком, в котором был набор артефактов.

Хук мне его показал еще в самом начале нашего с троллем знакомства, с облегчением выдохнув при этом: дескать, теперь не ему с этой бандурной на место преступления выезжать. И вот сейчас я спускалась на первый этаж, едва не волоча тяжеленный чемодан по лестнице.

На пролете меня догнал Стэйн. Я успела заметить, что через его широкие плечи была перекинута кобура с чарострелом. А на шее, в не застёгнутом на верхние пуговице вырезе рубашки, виднелась болтавшаяся на кожаных шнурках пара защитных артефактов. От прямого выстрела разрывного пульсара они, конечно, полностью не уберегут, но жизнь законнику сохранят. Вот только пока я оценивала экипировку двуликогo, он сам — меня.

Я кожей почувствовала его взгляд. Он прожигал. Настолько, что я ощутила в этот миг каждую клетку своего тела, каждый волос, каждый натянутый как струна нерв. И с вызовом вздернула подбородок, посмотрев в ответ.

На мужественное лицо с четко очерченными губами, которые были сейчас поджаты и казались тонкими, на твердый подбородок, выдававший в двуликом упрямца, на высокие скулы и прямой нос с едва заметной горбинкой. Сейчас Мрак был напряжен. Это выдавала пара шрамов, резче обозначившихся у его левого виска.

Невольно подумала: а сколько лет оборотню? Наверное, около тридцати: явно не юнец, а ужe опытный сильный молодой мужчина. Боец. Духом и телом боец. Такой, о котором враги наверняка отзываются эмоционально и нецензурно. А он о них — исключительно корректно. Но в некрологе.

И вот сейчас, судя по тому, как меня пристально, я бы даже сказала, с ненавистью изучают, закралось подозрение, что одну адептку все-таки разоблачили. И я вот-вот перейду, если уже не перешла,из категории «горе-сотрудник» в «прелесть какой труп».

Нас кисельным варевом обволокла тишина. Вязкая, густая, как и знойный летний вечер, который догорал за окном и обещал пряную, лишенную намека на прохладу и пощаду ночь.

В эту секунду мне как-то резко захотелось вести здоровый, очень здоровый образ жизни. Спортивный такой… И для начала заняться легкой атлетикой. Α ещё — прыжками через препятствия… точнее — перила. В общем, удрать. И я даже сделала шаг назад, к ступеням лестницы, и почувствовала, что падаю.

Меня схватили за запястье руки, державшей рабочий чемодан с артефактами, не дав пересчитать ребрами ступени. И я почувствовала, насколько горяча сильная мозолистая мужская ладонь.

Оборотень тягуче выдохнул:

— Осторожнее. — В его ставшем отчего-то чуть хрипловатым голосе мне послышалось раздраженное рычание. Словно вынужденное прикосновение разозлило его еще больше. — Давай понесу, а то ещё грохнешься с лестницы, недоразумение ходячее, объяснительную потом пиши, как в первый же день умудрился угробить стажера.

И, не дожидаясь моего согласия, Мрак просто вернул меня в вертикальное положение и отобрал у меня чемодан. И вот когда мы очутились во дворе, где уже, как оказалось, нас ждал фургончик чабиля, в недрах которого уже успела разместиться часть оперативной группы, я услышала от двуликогo задумчивое:

— И все-таки мы с тобой уже где-то пересекались…

Я, едва не вжав голову в плечи, поскорее запрыгнула в недра машины. Там, на сиденьях, стоявших в два ряда вдоль стен фургона, друг напротив друга уже расположились четверо офицеров. Я примостилась в самый дальний угол и всю дорогу вела себя как самое образцовое кладбище: была тиха и погружена в печаль. Но это не мешало мне прислушиваться к фразам, которыми обменивались оперативники.

Так оказалось, что того самого ядовара уже нашли. Его лицо засветилось на одной из скрытых камер. И сейчас мы ехали провoдить задержание. Но поскольку преступник был не обычным человеком, то мог подкинуть магические сюрпризы.

И пусть у всех офицеров были нательные защитные артефакты, но самое лучшее из индивидуальных (да и коллективных) средств защиты опергруппы — это живой артефактор, который может определить источник магической угрозы или не дать ценным уликам испариться, развеяться, самоликвидироваться… в общем,исчезнуть.

Пока мы ехали, я с интересом рассматривала оборотней из отряда, которым руководил Мрак. А четверка двуликих в ответ бросала на меня любопытные взгляды. И наконец один из них — остроносый рыжий парень с россыпью веснушек, который на вид весь состоял из одних костей и сухожилий, — подмигнув мне, поинтересовался у Стэйна:

— Рид, это и есть наш новый специалист в отделе? — кивнув на чемодан у моих ног, вопросил он у моего куратора и, словно меня тут вовсе не было, заметил: — Мордашка у нашего артефактора симпатичная…

Ответом ему стал мрачный взгляд начальства. Вот только это ни капли не смутило говоруна. Он, расплывшись в улыбке ловеласа, добавил:

— Представишь нам очаровашку? Нет? Тогда я сам, — протараторил он и без промедления, собственно,и представился: — Зарнир. Абсолютно свободен и не связ…

— Ого, что-то новенькое, — перебил его здоровяк, сидевший напротив этого веснушчатого говоруна. — Обычно ты, Зар, предпочитаешь знакомиться сразу методом тыка и не интересуешься такой мелочью, как имя партнёрши… или партнера, — ехидно закончил громила.

Рыжий досадливо тряхнул челкой, вспылив:

— Слушай, достал уже вспоминать тот случай! Я в душевой тому упырю клыки выбивал, а не задницу его щупал, когда ты вошел.

— Ну да, ну да… — протянул здоровяк тоном «не заливай».

Вот только по тому, как эти двое препирались — без огонька, скорее по привычке, — стало понятно: подначивать друг друга — это их фирменный стиль.

— Χватит, — выдохнул Мрак.

И оба: и рыжий, и здоровяк — разом замолчали. А мой куратор продолжил:

— Это Дэй Драккарти — стажер. Артефактор. Временный сотрудник, — Стэйн говорил, и каждое его слово, пусть и сказанное негромко, было словно удар молота по наковальне. — Не приставать. Не обижать. Понятно? — Куратор выразительно изогнул бровь и добавил, в упор глядя уже исключительно на рыжего: — А ты, Лис, усвой эту мысль особенно хoрошо. Так же, как твой организм усваивает белки, жиры и углеводы.