Язверь (СИ) - Лебедева Елена Алексеевна - Страница 28

— Что-то не замечаю здесь Транспорта. Где он?

Ник указал под ноги. Гера не сразу заметила лаз, расположенный возле земли. Слишком он был тесным, с нависшим козырьком, будто созданным для того, чтобы его не обнаружили сэлле.

— Иди первой, только будь осторожна. С той стороны придется ползти по трубе.

— А ты?

— Сосчитаю до десяти и пойду за тобой.

Гера опустилась на четвереньки, протиснулась в отверстие Транспорта. Воронка охотно приняла ее в свои недра. Мгновение радужных всполохов, и вспышка ослепила глаза.

* * *

Никита не обманул, она действительно попала в трубу. Впереди виднелось отверстие, и там, на воле, ярко светило солнце, мелькали ноги в резиновых сапогах рядом с бетонными блоками.

Она поползла вперед, чтобы не мешать Нику переместиться.

Иначе, иначе…

Кровь прилила к лицу, ступни окоченели, словно их заморозили. Она подтянулась на локтях и на выдохе протиснулась дальше. Пять. Еще толчок. Шесть. Еще, скорее. Семь. «Ну же, ты ведь не хочешь, чтобы Ник соединился с тобой, как сиамский близнец!». Девять, десять…

Никита не появился. Гера досчитала до тридцати, а потом оставила эту затею.

Воронка Транспорта дернулась, поехала вправо, за пределы трубы. Послышался треск, брызнули искры — спереди трубу заварили.

Снаружи кто-то подошел к ней вплотную. Гера отчетливо слышала бряцание брелока, пристегнутого к ремню. И она наверняка знала, что это не Ник.

Сказанное заставило ее крепко зажмуриться:

— Теперь, скам, ползи-ка назад. Мы приготовили для тебя удобную транспортировку.

Гера откинулась на спину. Крис. Значит, можно расслабиться, ее не убьют.

Обычно насмешливый голос Криса показался ей не к месту серьезным. Как будто раньше они никогда не встречались, и он не вытаскивал ее из оргии скамов.

Ее поймали в ловушку. Сделали это, потому что знали: без противоядия теперь она сможет поужинать каждым из них и при этом не испытывать угрызений совести. Наверное, догадались, что сэлле ее не кормили.

Лемурги ошиблись в одном: никогда, даже под пытками, она бы не напала на Ника.

Гера огрызнулась:

— Быстро меня отпустите! Слышите? Иначе…

Крис ответил:

— Хочешь остаться в трубе?

Поразмыслив, Гера дала задний ход. Лемурги подставили к отверстию ящик, предлагая в него перебраться. Изнутри ящик был обтянут тканью с ватной прокладкой, что делало его удобным для пребывания. Удобство относительное: ее перевозили в ящике для крупных собак.

Груз сразу же перенесли в кузов автомобиля. Сквозь отверстия она наблюдала, как в тот же автомобиль подсаживаются незнакомые люди.

Никита сел в машину последним.

Когда он почувствовал, что Гера смотрит на него, обернулся. Слов она не услышала, разобрала по губам:

— Прости.

В комнате напротив плазменного телевизора стоял невысокий диван. За диваном виднелся комод с женской одеждой. Рядом на длинной скамье стопками высились книги. Стену, противоположную стеклянной перегородке, оклеили фотообоями с облаками. Там, где за горизонтом дымчатых облаков всходило солнце, различались двери в раздельный санузел.

Рядом с душевой обнаружился бар с коллекцией вин.

Гера не хотела, чтобы уют новой тюрьмы стал для нее чем-то привычным. Через стекло ее манила вольная жизнь, но мечтать о ней, как о чем-то несбыточном, она себе не позволяла. Уткнувшись носом в стекло, она пытаясь понять, где находится.

Геру вкусно кормили, вовремя снабжали противоядием. Выдавали его иначе, чем раньше; порошок растворяли в стакане с водой. Был ли это аспирин или витамин из аптеки, Гера не знала.

Пространство за перегородкой ограничивалось коридором из красного кирпича. С потолка на медных цепях свисали светильники-фонари. Подвал? Точно не чердак или отдельно стоящее здание. И заперли ее в подвале, потому что боялись.

Никита не появился; они не говорили с ним с момента расставания.

В первые дни заключения она требовала, чтобы ее отпустили. Кричала, билась в истерике. Никто ее не услышал.

Вчера она звала Никиту. Умоляла, чтобы им разрешили поговорить. Когда терпение кончилось, запустила табуреткой в стекло. Не разбила его, даже не поцарапала.

Появилась охрана. Люди в комбинезонах водрузили стремянку, на нее влез человек с винтовкой, протиснул ствол в продолговатую щель наверху и выстрелил. Только тогда она перестала звать Ника — надолго заснула.

Сегодня без надобности она не сотрясала воздух; много думала, возвращалась к событиям недельной давности.

Не укладывалось в ее голове, что Никита не хочет с ней разговаривать. Ведь он ее спас, заботился, не бросил на Ониксе. И все ради того, чтобы отправить в тюрьму?

После обеда она все-таки увидела Ника. Он стоял, прислонившись к кирпичной кладке: руки в карманах, взгляд постороннего человека. Он мог там стоять давно, но пока приносивший еду лемург не вышел, она его не заметила.

— Как ты? — спросил он отстраненно.

— Замечательно, — отозвалась Гера, — здесь же все условия созданы. Обслуживание, как в дорогом отеле. Есть даже бар с алкоголем. Вот только не знаю, выпустят ли меня на свободу. Лучше бы я осталась на Ониксе.

— Тебя бы убили. Я был там.

— Да брось.

— Откуда бы мы знали про Транспорт?

— Допустим, — она налила в бокал вино и приготовилась слушать. — Допустим, ты жил в той пещере. Но с чего ты взял, что сэлле убивают людей?

— В прямом смысле не убивают. Используют. Сэлле интересует кровь лемургов. Как только они забирают всю кровь, интерес к лемургу пропадает. Из человека не выкачать крови больше, чем можно; кровь в венах сворачивается, человек погибает. Приятель, с которым мы путешествовали, так и умер.

Вот для чего королеве понадобились клинки! Гера приняла их за ножи для поглощения трапезы — и ошиблась. Разложенные на подстилке предметы использовались для кровопускания.

— Тебя не тронули? — спросила она.

— Не успели, — откликнулся Ник.

Наверняка сэлле и к Нику применяли гипноз. Только так можно воздействовать на человека, чтобы подавить его волю. Средневековое кровопускание против этого метода — забава детей в песочнице.

— Но зачем сэлле кровь?

— Чтобы стать лемургами, сэлле пили ее. Иным способом превратиться они не могли. Да они и не поняли, как это с людьми происходит.

— Как ты сбежал?

— Положился на случай. Начал исследовать пещеру и наткнулся на лаз.

В разговоре Ник раскрылся, снова стал прежним. Гера понимала, что наступает момент, когда нужно вымаливать освобождение. Другой такой шанс не подвернется.

— Пожалуйста, — взмолилась она, — помоги мне. Выпусти меня. Мне нужно домой!

Лучше бы она его не просила.

Никита внутренне собрался, надел маску безучастного равнодушия, как будто имел дело с преступником.

— Нельзя, — отрезал он жестко. — Ты больше не лемург. Думаешь, я не видел, как тебе скармливали сэлле? Что, по-твоему, я испытал, наблюдая танец голодного скама? Тебя не выпустят. Считай, что умерла для родных.

Лучше бы он ударил ее или убил. Потому что испытывать панический ужас, который взрывался в каждой клеточке тела, было невыносимо.

— Это уже случилось?

— Для родных ты лежишь в инфекционной больнице, и твое состояние ухудшается. Шансы выжить невелики.

— Что вы творите? — воскликнула она, заламывая руки.

Выяснить, когда с ней покончат, Гере смелости не хватило. Убьют ее на бумаге или в реальной жизни — разницы никакой.

Никита безразлично смотрел на нее, засунув руки в карманы. Она его ненавидела так, что хотелось пожелать ему встречи с изголодавшимся скамом. Да она и сама бы его с удовольствием съела, если бы не разделявшее их препятствие.