Приют охотника - Дункан Дэйв - Страница 42
- Предыдущая
- 42/61
- Следующая
Мы вышли к Долгому озеру к полудню холодного осеннего дня. Окрестные холмы желтели в своем золотом трауре, вода голубизной не уступала лазури. Я знал уже, что князь Огнеястреб Кравский пал на войне. Его сыновья – я видел их, когда они исполняли роль пажей при царе Высокочести – выросли и снискали славу на полях сражений.
Мы ехали вдоль берега и к вечеру увидели шпили Тихих Вод – с того самого места, которое я видел во снах: брод, выступающие из воды камни, старый очаг. На поляне никого не было. Я предложил остановиться и разбить лагерь. Зиг внимательно осмотрел поляну и согласился. Ворчливый старый Богосвидетель настоял, чтобы караван прошел еще час. По части выматывания лошадей ему не было равных, да и другого такого места мы могли бы и не найти до темноты.
Но как ни крути, а он начальник. Зиг пожал плечами. Я вздохнул. Боги призывают меня, когда хотят, чтобы я стал свидетелем какого-нибудь события. На меня можно положиться как на правдивого свидетеля, и я никогда еще не подводил их. Я был на месте – значит мне нужно ждать здесь до тех пор, пока не понадобятся мои услуги.
Мне было бы довольно трудно объяснять все это, поэтому я просто попрощался с Зигом, поблагодарив его за приятное общество. Несколько менее искренне поблагодарил я Богосвидетеля и его спутников за оказанное гостеприимство. Потом я уселся на свой узел и не без печали стал смотреть на то, как мой обед исчезает за деревьями.
Я едва успел размотать свою леску и наживить на крючок первого червя, когда на тропе, по которой ушел дальше караван, послышался стук копыт несущейся во весь опор лошади. Молча вознес я хвалу своим божественным покровителям за ту точность, с какой рассчитывают они время.
Из-за деревьев вылетела взмыленная лошадь, а верхом на ней – перепуганная дева. Подобные страсти приключаются сплошь и рядом в романтических легендах и даже в некоторых правдивых историях из тех, что я рассказываю. Известно, чем они кончаются: отважный герой повисает на поводьях, останавливая обезумевшее животное. Дева без чувств падает на руки героя… рука и сердце… блестящая свадьба и полцарства в придачу, разумеется.
Это в легендах. В реальной жизни, увы, подобные действия приведут скорее к несчастью, чем остановят лошадь. Схватиться за поводья гораздо проще на словах, чем на деле. Мне приходилось видеть, как люди пытались сделать это, в результате чего всадники погибали. Самым верным будет кричать бестолковой девице, чтобы она держалась как следует и дала скотине носиться сколько угодно, пока не устанет, что так и так случится довольно скоро. Если девице удастся не стукаться головой о нижние ветки, с ней не случится ничего серьезного. В конце концов, черт возьми, лошади умеют бегать! Если ее не трогать, лошадь не побежит, куда не надо.
Так-то оно так, но должен признать, что я вскочил на ноги и бросился наперерез. Можете считать это рефлексом.
Следом за ней из-за деревьев вынырнул Зиг, как безумный пришпоривавший своего коня. Я вспомнил, что боги редко требуют от меня прямого участия в событиях, и остановился. К несчастью, лошадь с девицей, услышав догонявшего ее скакуна Зига, свернула в мою сторону.
Зиг выдернул злополучную деву из седла, но не удержал равновесия – даже у самых умелых наездников редко имеется опыт подобных трюков. Я бестолково дернулся в сторону и как раз угодил под спасителя и спасенную, совершавших поспешное и незапланированное приземление. Мы все трое кубарем полетели на землю, причем кто-то из них, а может быть, и оба ухитрились врезать мне под дых, а боком я со всего размаха шмякнулся о землю.
Зиг зацепился ногой за стремя.
Как оказалось, быть свидетелем некоторых из устроенных богами событий не такое уж простое дело. Когда мир наконец перестал вращаться, тела – включая мое собственное – были разбросаны по всей лужайке.
Девица поднялась на колени. Несмотря на мое полуоглушенное состояние, я понял, что, рассказывая про это событие, мне придется использовать все имеющиеся у меня в наличии превосходные эпитеты. Правда, в ту минуту из меня почти выбило дух, а также большую часть мозгов.
Поэтому назовем ее просто потрясающей.
Зиг тоже принял сидячее положение. Я не говорил еще, что он был высок, красив и мускулист? Широкие плечи, мужественный подбородок… в общем, полный стандартный набор.
Традиционные верлийские наряды ярки и удобны, но не слишком подходят для тех случаев, когда их обладателей тащат по траве. Вся поляна была усеяна обрывками платья.
Эти двое не отрывали глаз друг от друга.
– Вы не покалечились, сударь? – спросила она.
Ага, подумал я, любовная история! Вслед за этим меня стошнило.
Такова была моя первая встреча с княжной Свежерозой Кравской. Правда, тогда я не знал еще ни того, кто она, ни того, какую роль ей суждено сыграть в верлийских делах.
Через несколько минут на поле боя появились Богосвидетель Нурбийский и его друзья в сопровождении нескольких извергающих громогласные проклятия молодых людей на разгоряченных конях под предводительством моего старого знакомого Честнодоблести Галмышского. Он заметно постарел и пополнел и еще заметнее полысел, но в остальном остался все тот же. Судя по всему, он командовал эскортом юной дамы и кипел от ярости из-за этого досадного происшествия.
К счастью, я был уже у самой воды, умываясь с помощью кого-то из знакомых купцов. Мне удалось избежать взгляда Честнодоблести, а когда он послал справиться о моем самочувствии, я заверил парня, что со мной ничего страшного и что я не принимал никакого участия в спасении.
Зига и княжну Свежерозу, разумеется, привели в относительно пристойный вид. У Зига была сломана лодыжка. Лицо Свежерозы украсил неописуемо пышный синяк. Они так и не отрывали глаз друг от друга. Честно доблесть проследил за тем, чтобы обоих усадили верхом, и вся кавалькада отправилась в замок оказывать дальнейшую необходимую помощь. Богосвидетель в конце концов решил стать на ночлег на этой поляне, и я завернулся в свое одеяло, стараясь не думать о ноющих синяках и ссадинах. Наутро мы двинулись дальше, но прошла неделя, прежде чем я смог стоять прямо.
Я понимал, что на этом история не кончилась, однако такие вещи быстро не делаются. В ожидании следующего действия я решил навестить Утом, что Посередине. В прошлое мое посещение Верлии столица пребывала в трауре по Высокочести, поэтому я обошел ее стороной. На этот раз я решил наведаться в гости к царской семье.
Моя методика никогда меня не подводит: несколько вечерних выступлений в лучшей гостинице для утверждения репутации, потом приглашения выступить в частных домах, внимание со стороны знати… ну и в конце концов приглашение во дворец.
Я почти не опасался того, что кто-нибудь вспомнит мое выступление в Тихих Водах. Мало кто видел меня там, и как правило, аристократы боятся показаться большими дураками, чем они есть на самом деле. «Клянусь богами, вы выглядите еще моложе, чем когда-либо, не так ли?» Нет, это вряд ли. В крайнем случае я всегда мог прикинуться собственным сыном, однако я придерживаюсь правила не говорить ничего, кроме чистой правды.
Спустя два месяца после истории с удравшей лошадью и три недели с моего появления в столице меня вызвали во дворец.
Дворец поражал монументальностью. Я видел сторожевые башни тоньше, чем колонны в бальной зале. Все дверные проемы – это какие-то узкие щели, все лестницы – крутые спирали, которые легко оборонять. Контраст между этой крепостью и хрупкой красотой Тихих Вод вполне соответствовал разнице характеров двух братьев, заложивших эти дворцы. Всю свою жизнь Берн оставался бойцом.
При первой нашей встрече Быстроклинок был сонным юнцом, с трудом подавлявшим зевоту. Спустя четверть столетия он превратился в голодного волка – угрюмого, мрачного, мнительного. О, манеры его были вполне безупречны. Он вел себя, как и подобает царю, благородному дворянину – но опасному дворянину. Он не заливал страну кровью, он не осуждал своих друзей на пытки, однако по виду его можно было предположить, что он вполне способен на это. Он был высок, строен и чисто выбрит, подавая личный пример новой моды. О нем говорили, что он крепок и активен, как люди на десять лет младше его, однако царившую в его душе черноту он скрыть не мог. Слишком много монархов страдали навязчивой идеей относительно их места в истории, и он не мог не понимать, что его правление не будет поминаться добрым словом. Кровопролитной войне не было видно конца. В погоне за славой он добился лишь разочарования.
- Предыдущая
- 42/61
- Следующая
