Масштаб - Дяченко Марина и Сергей - Страница 6

– Вам лучше признаться, – сказал Лео мягко. – Сию секунду. Не затягивая.

– В чем? – Секретарь содрогнулся.

– Ладно. – Лео вздохнул. – Кто из вас лучше играл в теннис – вы или господин посол?

Секретарь молчал несколько секунд. Лео сжал зубы: это была очень долгая пауза.

– Мы играли примерно одинаково, – медленно сказал секретарь. – А при чем здесь…

– У вас была теннисная пушка для тренировок. Вы оставили ее на корте в ночь убийства.

– Не понимаю, – беспомощно сказал секретарь.

– Очень хорошая пушка, не так ли? Я видел ее технические документы, когда осматривал склад. Это устройство, которое подает мячи над сеткой, чтобы игрок мог принимать удар.

– Хорошая. – Секретарь мигнул воспаленными глазами.

– Очень мощная. – Лео доверительно улыбнулся. – Необычайно мощная. Лучшая модель.

– Чего вы от меня хотите?! Я… играл… тренировался… Пушка отстреливала мячи, я отрабатывал удар с лёта… Это было мое свободное время… Андерс… господин посол был на приеме…

– Вы дождались, пока он вернется, и убили его. Я знаю как. И великанша тоже скоро узнает. Она подобрала улику, она вас разоблачит, а не я. Представляете, какой будет международный эффект?

– Вы ошибаетесь, – тихо сказал секретарь. – Андерс был моим другом…

Он замолчал, перевел дыхание и заговорил внезапно охрипшим голосом:

– Он был для меня… единственным близким человеком. Моя жена меня презирает, теща ненавидит. Может, я большего и не заслуживаю…

Он с силой провел ладонью по лицу:

– Обвиняйте, пожалуйста. Будет справедливо, если меня осудят, раз я был рядом и не смог предотвратить его гибель… Но чем я его, по-вашему, убил – теннисным мячом?!

Компьютер Лео издал короткий неприятный звук, примерно так вякает электронная касса, отказывая в платеже. Великанша Эльза не включила камеру – вместо заставки у нее была полицейская эмблема Альтагоры.

– Спускайтесь в бункер, или что там у вас есть. Идет толпа громить посольство. Охрана не справляется. Пока прибудет военный патруль, забейтесь в щелочку!

И она оборвала связь. Рев низких голосов становился ближе. Ближе. К нему добавились душераздирающие вопли автомобильных сирен, задрожали стекла.

Проектировщики особняка держали в уме неотвратимость войны. При посольстве имелось убежище – бетонный этаж с бетонной же крышкой, по архитектуре слегка похожий на гнездо медведки.

Щель-укрытие давала возможность продержаться и сутки, и неделю; случись международный конфликт, сотрудники посольства укрылись бы в бункере и через некоторое время вернулись бы в новый мир – затянутый дымом и полностью лишенный великанов. Заваленный исполинскими гниющими телами.

Лео дождался, пока повариха, секретарь и менеджер скроются в бункере, пока крышка станет на место. Поднялся из цокольного этажа на первый; в зале с мраморной лестницей раскачивалась люстра, будто маятник, а пол не просто содрогался – он трясся так, что подпрыгивали неубранные крошки. Там, снаружи, толпа великанов подходила ближе, и ближе, и ближе. Охрана посольства, если она и была, не делала попыток никого остановить.

Слово «щелочка», употребленное великаншей Эльзой, произвело на Лео странный эффект: он отчего-то начал видеть все вокруг в красном спектре, а время, кажется, замедлилось. Ни о чем не думая, он подошел к распределительному щиту – у входа справа, за изящной деревянной панелью – и отыскал тумблеры, регулирующие внешнее освещение.

Во всем особняке не горели лампы. И снаружи, в комнате великанов, царил полумрак. За огромным окном холодным светом горел синий фонарь, и теплым светом горел желтый. Поэтому тени, вдруг упавшие на стекло, показались двойными, с голубым и апельсиновым оттенком. Три тени, пять, семь, потом одна сплошная многоголовая тень; стекло хрустнуло, потеряло прозрачность и пошло трещинами, будто растянули огромную паучью сетку. И еще одну. И еще. Наушники почти не защищали. Барабанные перепонки Лео готовы были треснуть.

Наконец стекло поддалось. Взорвалось миллионом осколков, и они рассыпались по серому гладкому полу. Перебираясь через подоконник, переваливая тяжелые туши, воняя потом и мускусом, великаны устремились внутрь.

В этот самый момент лампы над особняком вспыхнули в полную мощность. На крыльцо упал ослепительный круг света, в центре круга стоял Лео с микрофоном в руках. Тени в этом белом свете получались отменно-черные и очень контрастные, не как в театре, не как в операционной, а как на улицах мегаполиса в момент мировой катастрофы.

Лео оценил эффект – и почти сразу полностью ослеп, это было к лучшему. Но и великаны остановились: слишком резко поменялась обстановка, слишком ярко ударил свет в их расширенные зрачки.

– Территория посольства Ортленда, – сказал Лео в микрофон. – Вы нарушаете международный договор, согласно которому…

Строители особняка предусмотрели такой диалог: динамик в три человеческих роста, установленный на балконе второго этажа, рявкнул низким басом, транслируя речь Лео, делая ее различимой для великанов.

– …посольство неприкосновенно, – продолжал Лео. – Сейчас вы нарушаете закон. Это неминуемо повлечет ответственность. Административную. И уголовную. Чтобы избежать последствий, покиньте территорию посольства!

К нему медленно возвращалось зрение. Рассеянным светом прожекторы заливали и великанов – громилы топтались у стены под разбитым окном, рядом с бывшим теннисным кортом. У них были орудия в руках, что-то вроде пожарных багров, видимо, обнесли пункт гражданской обороны. Их животы вздымались и опадали, вокруг башмаков облаком висела пыль, головы казались крохотными и вроде бы почти касались потолка. Их рты были в недоумении разинуты: каждая глотка глубиной в колодец. За окном орала и напирала толпа. Лео отстраненно подумал, что книга, написанная журналистом-соавтором, сожрет память о реальном человеке, и через несколько лет даже близкие знакомые будут верить, что детектив Парсель носил идеально чистые туфли и всегда рассуждал логически.

– Вы хотите справедливости. – Он повысил голос. – Вы хотите знать, что убийство в посольстве – не провокация. Так дайте же мне завершить расследование!

До них наконец-то дошел смысл его слов. Великаны переглянулись. А потом захохотали. Они смеялись заливисто, как дети, ведь голос из динамика казался им комическим писком. Контраст между словами и тембром заставлял их ржать похрюкивая.

Звук их смеха был как пытка. Все кости, все полости, сколько их было в теле Лео, болезненно взвыли.

– Я сотрудничаю с полицией Альтагоры, и я обещаю…

Великаны прибывали и толпились. Ступали по хрустящим осколкам, приближались к особняку, склоняя головы, разинув рты, с азартом и некоторым удивлением. Их мысли читались на лицах: каждый мечтал накрыть оратора ладонью, как лягушонка, взять в пригоршню и рассмотреть повнимательнее.

– …полностью объективное расследование!

Динамик должен быть в десять раз мощнее и ниже по тембру. Тонким кукольным голосом можно ругаться, умолять или зачитывать конституцию – все едино. Их ярость сменилась весельем, а потом любопытством, но для Лео это не победа, а катастрофа, потому что лучше однажды попасть под каблук, чем стать игрушкой в потных ладонях.

– Мы с вами хотим одного и того же! Мы хотим, чтобы убийца предстал перед судом!

Они хотели совсем другого, их желание становилось с каждой секундой все нестерпимее: сцапать таракашку двумя пальцами. Осторожно повернуть. Прижать чуть сильнее, проверяя, насколько он крепок…

Новый шум послышался снаружи, Лео не сразу разобрал его среди рева, грохота и звона в ушах. Те, что стояли ближе к двери, завертели огромными головами, их животы чуть подались назад. Сразу несколько великанов заорало в голос, ругаясь на диалекте, Лео не мог разобрать ни слова. Потом загрохотала дверь, и в комнату ворвался новый великан, ничуть не ниже прежних, но не такой толстый. Лео не сразу понял, что это Эльза, одетая во что-то вроде военного камуфляжа.