Титан: Возвращение (СИ) - Рави Ивар - Страница 16

Интуиция говорила, что южная сторона холма может оказаться берегом фьорда, но обходить тянущийся далеко на восток холм нет никакого желания. Приказав орущему внутреннему голосу заткнуться, после десятиминутного отдыха я полез вверх. Второй подъем дался немного легче и Нате, она шла практически вплотную, не отставая.

— Твою мать, — вырвалось при виде фьорда открывшегося нам с гребня холма.

— Макс смотри, — Ната указывала на восток, где на воде белел лед. Сплошное ледяное поле начиналось примерно в километре от входа в фьорд и уходило вглубь суши. Прямо под нами синела вода, а километром восточнее лежал лед.

— Лед может быть слабым, не просто так часть фьорда ближе к морю уже очистилась от льда.

— Но, если мы будем его обходить, как далеко нам идти? — возразила девушка.

Я внимательно огляделся: склон холма ближе к мору очень крутой, а вот вглубь фьорда шло постепенное сглаживание, практически переходя в равнину примерно в пяти километрах от нас. Придется рискнуть и пойти по льду: если идти в обход, некоторые фьорды вроде могли уходить вглубь суши на десятки километров.

— Хорошо, Ната, мы сейчас пойдём на восток, пока крутизна склона не позволит безбоязненно спуститься к фьорду, и попробуем перейти его льду. Надеюсь, он выдержит наш вес, а свежий снег на льду в этом нам поможет. Держись рядом, не забывай опираться на палку, частично перенося на нее вес.

Пришлось пройти больше километра, прежде чем я решил спуститься к фьорду. На первый взгляд, лед казался основательным, а десятисантиметровый слой снега должен амортизировать, уменьшая нагрузку и распределяя вес наших тел. Спустившись на лед, я прошел пару метров, даже дважды подпрыгнул, проверяя его на прочность. Никаких признаков, что лед готов треснуть, обнаружить не удалось. Фьорд оказался шириной в несколько километров, если удастся перейти на противоположную сторону, это частично компенсирует наши мучения от ходьбы по заснеженному лесу.

— Держись чуть поодаль, не стой на месте, делай широкие и быстрые шаги, идем без остановок, — проинструктировал я Нату, кивавшую при каждом моем слове.

Мысленно воззвав к небесам, я быстрым шагом двинулся к противоположному берегу. Ната держалась в десяти метрах, четко следуя полученным инструкциям. Дважды издалека мне удавалось заметить место, где снег намок, заранее менял траекторию, избегая приближаться к такой западне. Я неверно оценил ширину фьорда, она оказалась как минимум вдвое больше. Крутые обрывистые берега создавали иллюзию, что полоска воды и льда куда уже, чем на самом деле. Идти было значительно легче, чем в лесу, но трудно держать быстрый темп. Как ни странно, до противоположного берега мы добрались без приключений. Выскочив на сушу, я дождался немного отставшей Наты и, поймав ее в прыжке, повалился вместе с ней в снег. За полтора часа удалось пройти примерно семь километров, что не могло не радовать.

Время приближалось к вечеру, решил дать нам небольшой отдых, устроившись на берегу фьорда на ночлег. Топлива для костра вокруг много: коряги, выброшенные на берег целые деревья. Чуть дальше среди деревьев набрал высохшей хвои, для ночлега выбрал участок, где наружу выдавалась сланцевая плита, образуя козырек. Сидя перед костром, думал, что придется еще немало попотеть, прежде чем пройдем изрезанные горные гряды Норвегии и выйдем на равнинную Европу.

— Ложись спать, — велел Нате после ужина, — разбужу тебя через несколько часов.

Ната хотела возразить, но не рискнула. Уютно устроившись в куче лапника, накрылась шкурой и через пять минут засопела. Я подтащил к огню приличный кусок дерева, положив его торцом в пламя. По мере прогорания нужно просто передвигать дерево, и огонь будет гореть непрерывно. Ночью немного похолодало, но температура довольно терпимая, даже если отойти от костра. По моим подсчетам, сегодня двадцатое марта, еще пара недель и снег окончательно растает. Он уже таял, превращаясь в рыхлый и влажный, сильно затрудняя передвижение.

Глядя на огонь, погрузился в воспоминания: как жили Русы, ожидая моего возвращения? Смог ли Миха продолжать мое дело? Задатки правителя у него были, как и проблемы в лице младшего брата Мала. Как сложилась жизнь Нел, Бера, Санчо? Странно, но о судьбе других жен я практически не думал. Сед — та еще стерва, за себя и сына сможет постоять, да и селение отца у нее под боком, всегда может уйти к ним. Алолихеп из царской династии, островные колонии, главным образом Родос, я определил ей. Она знает толк в управлении, если не дура, то должна была сразу переправиться на Родос в связи с моей задержкой. Лиа? Я так и не успел прикипеть к ней, в глубине души сознавая, что взять ее в жены было необдуманным решением. Урр в отличии от Мала был еще подростком, к тому же, как и все здоровяки, вполне миролюбивым и добродушным. А в Мале метался дух мятежной Мии, хотя Нел ему стала ближе, чем мать. Это Нел больше занималась Малом, пока Миа тренировала своих рыжих бестий и воевала рядом со мной.

Комель прогорел, языки пламени стали бледнеть: подтянув дерево в огонь, я вернулся на свое место. Что случилось с Санчо, как сложилась его судьба? Неандертальца любили все, но он сам сильно зависел от меня. Когда мне было плохо, Санчо тоже был подавлен и разбит. Не удивлюсь, если, не дождавшись меня, Санчо совсем захирел. За Бера, Тиландера и Лайтфута я не переживал: постоянное нахождение рядом со мной сделало их моим вторым «я», вложив в их головы образ моего мышления. Американцы и мой приемный сын Бер сделают все, чтобы Миха мог вырасти в достойного правителя, и никогда не потеряют надежды на мое возвращение.

Когда начинал думать про оставленных в Макселе, всегда забывал, сколько прошло лет. Все, что я думал насчет поведения членов моей семьи и друзей могло быть верным только на протяжении их жизни, а если Ната не ошиблась, а вряд ли тут закралась ошибка, проверила ведь трижды, то все они умерли так давно, что о них забыли даже их потомки. Кто вспомнит обо мне спустя сто пятьдесят лет? Хорошо, если осталась хоть легенда о том, как Главный Дух-Бог вернул своего посланника Великого Духа Макс Са на небо, не исключено, что спустя столько времени Русы вернулись к примитивному кочевому образу жизни. При жизни Тиландера, Лайтфута и Мендосы им еще будет с чем сравнивать, останутся воспоминания о двадцатом веке, о современной цивилизации. С их смертью все это могло перейти в разряд мифов и легенд.

Мне не хватило примерно десяти лет, чтобы окончательно произвести изменения в привычном укладе жизни Русов, оторвать их от прошлого, связывавшего их с привычным образом жизни. Мельницы, кузницы, школа, университет, порт и все остальное — только первые шаги на пути становления цивилизации, живопись находилась в зачаточном состоянии, архитектура только начинала развиваться.

— Есть ли смысл возвращаться туда, где ты можешь увидеть, как все твои труды пошли прахом? Не лучше ли попытаться снова, учитывая прежний опыт и прежние ошибки, — самому себе задал вслух вопрос.

Это трудный вопрос, на него у меня нет ясного ответа: слишком много времени прошло. Если цивилизация выжила и развивается, то в каком статусе я должен прийти к Русам? Типа, здравствуйте, я ваш праотец, прошу любить и жаловать? А там, например, правит праправнук Михи, этакий Ирод, вырезающий младенцев. Прикажет меня скормить акулам или сжечь на костре за оскорбление памяти Великого Духа Макс Са. Став правителем, любой ревностно оберегает свою власть, уничтожая возможных конкурентов. Еще нужно подумать, как о себе заявить, и вообще стоит ли вообще заявлять, вернувшись в Максель. А раз так, может, вообще не стоит соваться в Максель к Русам? Никто меня там не ждет: я дал им вектор развития, дальнейшая судьба уже в их руках. Если судьба или, скорее, «рубинада» дала мне второй шанс, может, просто прожить жизнь в тихом укромном местечке? Может, даже снова развивая небольшое племя, но не замахиваясь на империи и цивилизации?

Когда в следующий раз передвинув дерево в огонь, по звездам определил, что прошло довольно много времени. Спать особо не хотелось, но днем предстоял трудный переход. Разбудил Нату, спросонья испугавшуюся прикосновения. Подождав, пока девушка умоется снегом и окончательно прогонит сон, показал, как поддерживать огонь, передвигая дерево.