В плену желаний (СИ) - Фокс Дарина - Страница 52

— Так не уходи, давай останемся до утра, — предложил Леша, и схватившись за край белой материи, попытался притянуть Зимину к себе.

Еще недавно, сжимая ее в своих объятиях, он испытывал настоящее удовлетворение. Ее податливое тело с трепетом откликалось на все его прикосновения, отчего Алексей приходил в неимоверный восторг. Почувствовав однажды тот огонь, который горел в его душе рядом с Леной, он уже не мог думать о других женщинах, все меркли в сравнении с его рыжей бестией.

В Елене удивительным образом сочеталось несочетаемое: одновременно строптивая и покорная, бешеная и спокойная, страстная и нежная. Одним своим касанием она способна была пробудить его тело, и Хабарову это безумно нравилось. Вылезать из постели совершенно не хотелось, но и оставаться в ней одному не было никакого желания.

— Не могу, сын дома ждет, — честно ответила Зимина. Она даже забыла предупредить его, куда уходит и когда придет.

— Маленький? — полюбопытствовал Алексей, заметно напрягшись, он почему-то был уверен, что у нее нет детей.

— Подросток, шестнадцать лет.

— Ну, я думаю, он в состоянии понять… — Леша постарался корректно донести до нее свою мысль.

— Он-то в состоянии, только я не хочу, чтобы он понимал, да и вообще, знал что-нибудь о нас, — перебила его Елена, она не видела смысла что-то скрывать от Хабарова. Все равно поговорить когда-нибудь придется.

— Ты не доверяешь мне? — спросил мужчина, пытаясь найти ответ в ее глазах, но Лена упрямо отводила взгляд. Это почему-то задевало его.

— Скорее, себе, — грустно улыбнувшись, заметила Зимина.

— Когда мы увидимся?

— Леш, ты хороший, правда, но… — она присела на кровать и начала подбирать слова, чтобы ненароком не обидеть его, осознавая, что он не виноват в ее страхах.

— Лен, ну что ты как маленькая? — улыбнулся Алексей. — Говори, как есть.

— Я хочу, чтобы ты знал и не питал напрасных иллюзий. Я не могу дать тебе больше, чем сейчас, никаких отношений, никаких обязательств.

— Меня и так все устраивает, — снисходительно изрек Хабаров, стараясь не замечать, как где-то в глубине души просыпается дух противоречия. Он говорил правду, но эта правда ему не нравилась.

— Честно? — переспросила Елена, с подозрением глядя на него.

— Абсолютно. Это же не помешает нам заниматься сексом время от времени?

— Думаю, нет.

— Ну и замечательно. Иди ко мне, бунтарка моя, — нежно позвал ее Леша, похлопав по месту рядом с собой.

— Ну уж нет, пора собираться, вызови мне такси.

— Вот еще! Давай полежим хотя бы полчасика, и я сам тебя отвезу.

Лена не стала спорить и, вернувшись в кровать, попала в его нежные объятия. Какое-то время они просто лежали, молча наслаждаясь близостью друг друга.

— Леш, а почему ты не женился? — вдруг спросила Зимина. Она никак не могла понять, почему такой мужчина до сих пор оставается свободным. Неужели и правда ему никогда не хотелось семьи?

— Не встретил ту единственную, — отшутился Алексей.

— А если серьезно? — не унималась Елена.

— Ну, думаю, потому что я совсем не создан для семейной жизни, не готов я загонять себя в рамки, быть привязанным к кому-то, да и ответственность за чужую жизнь мне тоже не нужна.

— Жестко, — усмехнулась женщина.

— Как на духу! — иронично заключил Хабаров. — Если сеанс психоанализа закончен, предлагаю все-таки начать собираться. Скоро утро, а у меня важное совещание.

— Поддерживаю, — согласилась Зимина и поднялась с кровати.

В дороге до дома ехали молча, расставаться не хотелось, но и остаться вместе не представлялось возможным. Остановившись напротив Лениного подъезда, Алексей притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы, стараясь сохранить в памяти каждое мгновение, проведенное рядом с ней.

Найдя в себе силы, Елена все же смогла вырваться из этого сладкого плена.

— Я буду скучать, — прошептал Хабаров, прикоснувшись лбом к ее лбу.

— Я уже скучаю, — в тон ему призналась Зимина.

— Чуть не забыл, у меня есть подарок для тебя.

— Какой? — ее глаза вспыхнули любопытством.

— В бардачке посмотри.

Лена открыла бардачок и достала небольшую коробочку. Не сразу поняв, что это, она вопросительно взглянула на Лешу. Он невозмутимо зажег свет в салоне. Елена внимательно изучала упаковку на иностранном языке.

— Шоколад! — изумленно воскликнула она. — Настоящий, швейцарский!

В этот момент Зимина была больше похожа на милую маленькую девочку, нежели грозного полковника юстиции. Она вызывала столько нежности и трепета, что Алексей хотел крепко обнять ее и уже никуда не отпускать. Ему казалось, что именно сейчас, с ним, Лена настоящая.

— Я так и знал, что ты сластена, — засмеялся Хабаров, наблюдая за ее реакцией.

— Спасибо! Он, наверно, потрясающе вкусный, — Елена прикрыла глаза, блаженно облизываясь.

— Не знаю, я не ем сладкое, — мужчина все так же улыбался, не сводя с нее глаз.

— Очень зря… Ладно, я пойду. Спокойной ночи, — сказала Зимина и вышла из машины.

— Спокойной ночи, — ответил Алексей и, подождав, пока она скроется в подъезде, поехал домой.

Московская область. БО «Васильки»

Войдя в главное здание, Тимур рассчитывал пойти в свою комнату, но, услышав пронзительный крик Ирины, резко сменил направление. Продвигаясь по темному коридору, он спешил на помощь изо всех сил. Громов остановился перед ее комнатой, надрывные рыдания Иры и зловещий смех Андрея смешались в один оглушительный взрыв.

Не медля ни секунды, мужчина попытался открыть дверь, но тщетно, она была заперта изнутри. Собрав всю волю в кулак, он попытался ее выбить. Безрезультатно. Дверь не поддавалась.

Романова продолжала кричать, Тимур бился в закрытую дверь и ничего не мог сделать. Наконец все стихло и щелкнул замок. Громов ввалился в комнату и тут же обезумел от увиденного. Истерзанное тело Ирины лежало на полу, в стеклянных глазах навсегда застыл ужас. Рядом стоял Гринев и с ледяным спокойствием стирал с себя кровь. Тим бросился к Ире, но понял, что опоздал…

— Прости, бро, кажется, перестарался, — виновато сказал Андрей и пожал плечами.

Московская область. БО «Васильки»

Истерзанное тело Ирины лежало на полу, в стеклянных глазах навсегда застыл ужас. Рядом стоял Гринев и с ледяным спокойствием стирал с себя кровь. Громов бросился к Ире, но понял, что опоздал. Упав перед ней на колени, он будто впал в ступор. Обезумевшими глазами смотрел на безжизненное тело любимой женщины. Осознание случившегося медленно проникало в голову, отравляя своим ядом все живое, чтобы Громов так же медленно умирал, беспомощно мучась в агонии. Наклонившись, он взял Иру на руки и, что было сил, прижал к себе, интуитивно пытаясь согреть, сохранить ускользающее тепло. Он готов был рыдать во весь голос, чтобы избавиться от нестерпимой боли, разрывавшей душу на части. «Опоздал! Опоздал! Опоздал!» — стучало в затуманенном мозгу.

Будто издалека Тимур услышал свой отчаянный крик и проснулся в холодном поту. Распахнув глаза, он резко сел на кровати. Поняв, что это был всего лишь страшный сон, потер руками лицо и окончательно проснулся. Сердце бешено билось в груди, стремясь выпрыгнуть наружу. Воздуха катастрофически не хватало, и, чтоб хоть как-то облегчить дыхание, Громов встал и открыл окно. В комнату ворвался свежий воздух, остужая разгоряченную кожу. Немного отдышавшись, Тим прошел в ванную и дрожащими руками включил холодную воду.

Раз за разом умывая лицо, Тимур хотел смыть остатки этого кошмара. Тот леденящий душу ужас, что он пережил несколько минут назад, все еще стоял перед глазами. Тяжело дыша, Громов посмотрел на себя в разбитое зеркало. Он не боялся смерти, столько лет проработав в полиции, с чем только ни сталкивался и давно уже привык к трупам, но, увидев Иру мертвой, Тим испытал настоящий ужас. Он испугался, что потерял ее, так и не сумев по-настоящему обрести. «Параноик», — мысленно укорил себя Тимур и все же смог собраться с духом. Вернувшись в комнату, он лег на кровать в надежде заснуть, но его желанию не суждено было сбыться — сон упрямо не шел. После нескольких безуспешных попыток Громов наконец сдался и открыл глаза. За окном уже во всю занимался рассвет: первые лучи солнца ловко проникали в окно сквозь неплотно закрытые жалюзи и заливали комнату мягким светом. Мысли, как в калейдоскопе, сменяли друг друга, не позволяя расслабиться, но все они так или иначе сводили к Ире. Ее образ не покидал его ни на секунду.