В плену желаний (СИ) - Фокс Дарина - Страница 142

Золотов, находясь под действием алкоголя, не замечал ничего вокруг. Он даже не сомневался в том, что Мирослава хочет его не меньше, чем он ее. Наконец, вдоволь наигравшись с ее телом, Макс выпустил свою жертву из объятий и, вернувшись к креслу, взял бокал.

Московская область. БО «Васильки»

Заметив Громова, Ирина замерла и внутренне содрогнулась — столько презрения и брезгливости выражал его взгляд. Единственным желанием было накричать на Тимура, сказать, что он не имеет права так на нее смотреть, но Романова быстро взяла эмоции под контроль и приняла единственно правильное для себя решение.

— Я не против, — ответила она и сразу же ощутила, как рука управляющего скользнула по ее шее.

В следующую секунду он прижался к ее приоткрытым теплым губам, ласково поглаживая и постепенно углубляя поцелуй. Ирина знала, что Громов смотрит, нутром чувствовала его прожигающий насквозь взгляд. И именно это толкало ее вперед: злость на Тимура и желание больнее ужалить его заставляли отвечать на безвкусный поцелуй.

Романова расслабилась, разрешив Бушину полностью завладеть ее волей, перехватить инициативу. Но он не спешил, трепетно наслаждался ее нежными губами. Наконец получив то, чего так страстно желал, Гитлер не был разочарован, давно забытые ощущения просыпались в нем с новой силой. Он не питал пустых надежд в отношении Ирины, но сейчас она дарила ему настоящее блаженство. На пару минут он стал обычным человеком, просто мужчиной, и в его руках была просто женщина, живая и желанная. Адольф не стремился сломить ее своей страстью и напором, наоборот, ласкал медленно и нежно, словно преподавал урок. Его язык бережно переплетался с ее языком, ненадолго выскальзывал и вновь проникал внутрь, продолжая двигаться в понятном только ему направлении. Слегка массируя затылок ладонью, второй рукой гладил спину, медленно спускаясь вниз.

Бушин умел целоваться и отлично знал, как сделать женщине приятно, но Ира не испытывала абсолютно никаких эмоций, ей не было противно, но и удовольствия она не получала. Романова честно пыталась отдаться ему, забыться в его руках, но тело отказывалось подчиняться новому хозяину, отчаянно протестуя против чужих прикосновений. Душа билась раненой птицей, изнывая под гнетом несправедливости. Невольно сравнив этот поцелуй с тем, как ласкал ее Громов, Ирина готова была завыть. Она так упорно стремилась стереть его из памяти, заменить другим, думала, что это просто, а на деле оказалось невыносимо. Кожа вспыхнула огнем, а губы будто онемели. Горечь измены, ее измены, проникала в каждую клеточку тела.

Неужели нужно было опуститься на самое дно, чтобы осознать, что она не сможет переступить через себя и забыть Тимура, что принадлежит только ему, и ничто не в силах изменить это. Ира будто прозрела, попробовала отстраниться. Бушин не держал ее и с легкостью выпустил из своих объятий. Романова поспешила заглянуть ему за спину, туда, где несколько минут назад стоял Громов, но коридор был пуст. Тупая боль сдавила грудь, сейчас она отдала бы что угодно, лишь бы он не видел этого.

— Что-то не так? — поинтересовался управляющий, проследив за взглядом Ирины. Эта женщина сумела пробудить в нем сильное желание. Если бы не срочные дела, он послал бы все к чертям и заперся с ней у себя в комнате.

— Нет, все в порядке, — грустно отозвалась женщина и, посмотрев на Адольфа Михайловича, попыталась улыбнуться.

— Вам не понравилось?

— Мне не было неприятно, — честно, как он того и требовал, ответила Ира.

— Уже хорошо, — заметил Бушин, довольно ухмыльнувшись. — Мне пора, увидимся в понедельник.

— Счастливого пути, — вежливо пожелала Романова, мечтая поскорее остаться в одиночестве.

— Спасибо, пойдемте, я провожу вас.

Она кивнула и пошла вслед за Гитлером. Чем ближе они подходили к бару, тем больше Ирина нервничала — боялась встречи с Громовым, не знала, как посмотрит ему в глаза. Ей было безумно стыдно за все, начиная с этого несчастного платья и заканчивая позорным поцелуем с управляющим. Тимур, наверно, сильно разочаровался в ней.

В кого она превратилась? Когда успела стать такой глупой и безответственной? Она — Ирина Романова, всегда думающая головой, строящая всевозможные логические цепочки. Никогда не слушала сплетни и слухи, доверяя лишь проверенным фактам и вот сейчас, поддавшись сиюминутным порывам, самолично смешала себя с грязью. Опустилась до уровня продажной девки…

Ира твердо решила найти Громова и поговорить с ним, как хотела изначально, объяснить все, рассказать правду. Она знала, что теперь он, скорее всего, презирает ее, но должна была постараться исправить то, что наделала.

Москва. Квартира Смирновой

Вера осмелилась взглянуть на Олега только тогда, когда закончила говорить. Он сидел, сжав пальцами подбородок, разъяренный и одновременно очень несчастный.

— Как ты? — глухо спросил он.

— Жива, — отрубила Смирнова.

— Послушай, — Стрельцов тяжело сглотнул. — Я не знаю, почему ты так решила, но я бы никогда… Ты можешь мне не верить… Ай, да к черту. Я эту тварь закопаю.

Последняя фраза была сказана с таким спокойствием, что Вере стало страшно. Меньше всего это было похоже на брошенную в воздух угрозу.

— Олег, пожалуйста, — робко проговорила она.

— Что «пожалуйста»? — взорвался тот. — Пожалуйста, прости ублюдка? Или пожалуйста, так нельзя? А как можно? Так, как он с тобой?

— Я просто больше не могу об этом.

Смирнова протянула к нему руки.

То, что Стрельцов не имеет ни малейшего отношения к недавнему кошмару, ей стало ясно почти сразу. Странная вещь: облегчения это не принесло, но почему-то стало безопаснее. Доверие — конструкция шаткая, но в их случае небезнадежно разрушенная.

— Ведь если ты ни при чем, то можно во что-то верить, — вслух подумала Вера.

— Поверь в меня, — сказал Олег и обнял ее еще крепче.

Московская область. БО «Васильки»

Громов молча наблюдал за тем, как его женщина отдается другому. Ревность безжалостно сжигала его изнутри, а злость ослепляла, кровавой пеленой сползая на глаза. Он до последнего надеялся, что Романова передумает. Одно ее слово, любой жест, и Тимур бы вмешался, не позволил бы Бушину дотронуться до нее… Но Ира добровольно пришла сюда, по собственному желанию целовала управляющего. От осознания этого факта становилось еще противнее.

Громов считал ее непогрешимой, чистой и светлой, но сейчас он видел другую женщину. Ту, что совсем не знал. Что-то оборвалось внутри, мерзкое и горькое чувство разочарования заполнило собой образовавшуюся пустоту. Как она сумела переступить через все, что между ними было, с легкостью променять его на другого? Это просто не укладывалось в голове. Тим отказывался верить в то, что на самом деле Ира расчетливая и лживая. Ведь еще совсем недавно она таяла в его руках, откликаясь на каждое прикосновение, не могла же она притворяться наивной дурочкой, чтобы привлечь внимание Бушина… Или могла?

На пару мгновений Тимур растерялся. Он был совершенно не готов к такому повороту, просто не представлял, что делать, но быстро справился с обрушившимися на него эмоциями. Сжав кулаки до хруста в пальцах, заставил себя уйти. Больше не осталось сил, чтобы вынести эту ужасную пытку, и Громов вынужден был признать, что потерял Ирину, и смириться с этим.

Презирая себя за трусливое бегство, он торопливо шагал по коридору, мечтая оказаться как можно дальше, но он находился в запертой клетке. Такой же невольник, как и все остальные.

Кое-как добрался до комнаты и сразу прошел в ванную. Включив холодную воду, долго умывался, чтобы хоть как-то погасить тот пожар, что горел в груди. Ему было настолько плохо, что хотелось выть от бессилия, но он держался — только не сейчас. Предательство Ирины выбило почву из-под ног, Тим не знал, как ему теперь жить.

Память услужливо вернула его в прошлое… Их встречи, ее огромные голубые глаза, как она смотрела на него… Сердце мучительно сжалось, этот взгляд, полный доверия и любви, невозможно было сыграть. Ее нежные теплые губы, как пылко она отвечала на требовательные поцелуи.