Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ) - "Волосинка на губе" - Страница 58

Её трясло семью баллами по шкале Рихтера от его душераздирающего крика, от его выгибающейся грудной клетки. От звука, с которым он клацал зубами, прикусывая язык. Господи.

Страшно.

Страшно что-то не сделать.

Гермиона видела, с какой силой он кусал нижнюю губу, как кожа белела, ещё чуть-чуть, и он прокусит её.

— Драко, как мне помочь? — пальцы дрожали, она оглядывала комнату, словно ища ответы. Везде, но не в его глазах.

— Ух-ходи… я сам… блять! Уходи, Грейнджер! Мне просто нужно отвлечься…

Под её пальцами горячая кожа. Жар, идущий от грудины. Белое-белое лицо с уродливой гримасой боли.

Она не могла оставить всё так.

Не могла смотреть на это и ничего не делать.

Наверное, ей стоило послушать его. Уйти, оставить Малфоя одного. Но она не уходила. Потому что чертовски любила заходить за грань. Зная, что это всё превратится в кровавый компот, разорвёт — но всё равно делала по-своему.

Грейнджер нашла своё отражение в бездне его глаз. Там холодно и страшно. И он там один, смотрел на неё вверх, отчаянно пытаясь оттолкнуть от себя, чтобы не дай Бог её не затянуло в этот ад.

Так нельзя.

Так, чёрт возьми, неправильно.

В этой комнате они одни, придавленные его проклятием. И ей не выбраться… нет…

Тянет…

Вот так по-больному всё и происходит.

В ненависти и отчаянном поступке, который совершила Грейнджер.

Она обхватила его скулы и поцеловала, как выстрел непростительного. Поцеловала, просто потому что больше не могла слышать этот крик, и этим эгоистично дала себе волю. Драко мычал, пытался мотать головой, но её руки крепче сжимали лицо.

Секунда. Две ли.

Гермиона не знала, сколько прошло.

Тянет…

И…

Его смертельные стоны, кажется, замолкли. Или же её просто выбросило на другую планету, укутанную вакуумом, где не существовало ничего. Но нет, Малфой действительно замолк. Господи, он замолк, и вдруг ответил на поцелуй со вкусом шока на губах и застывших костей в теле, как будто сам не понимал, что делал.

Тянет. Господи. Тянет.

К нему. В него. Навылет.

Она ахнула от того, что ударилась затылком, не понимая, как изменилось положение их тел. Малфой привалил её к полу настолько, насколько это возможно, обхватил её шею, длинными пальцами сжимая, как в тот раз, и поцеловал глубже, нависая сверху. И зашипел от того, когда она укусила его за губу.

Это конечная её ненормальности.

В голове проскользнуло ненормальное: плевать. Плевать. Ведь тянет. Чёрт побери, тянет. К нему. В него. Навылет, боже.

Драко будто почувствовал, как тяжело ей дышать от его удавки-пальцев, но руку не убрал, а зарычал в самые губы, укусив в ответ. Он злился.

Тянет…

И всё прекратилось.

Так же быстро, как и началось.

Облегчение и больше нет давления на тело.

Гермиона села, и кашель разорвал горло, когда она вдохнула воздух. Посмотрела по сторонам, в темноту комнаты, понимая, что не заметила, как погасли свечи. Она слышала его. Он в углу.

— Уходи… — он дышал так же часто, как она. — Убирайся! Ты не имела права это делать! Убирайся, Грейнджер, или я клянусь… я не отвечаю сейчас за себя. Что ты наделала? Что, блять, ты наделала?

Тянет.

Голова в тумане. Она не помнила, как одевалась. Не помнила, как выбиралась из-под ивы. Не помнила, как добиралась до школы.

Она помнила только его сухие горячие губы, которые дарили ей ответный, полный ненависти поцелуй.

И свою ошибку, которую так поздно поняла…

Тянет?

Комментарий к Глава 9. Возьми меня за руку и уведи

Буду благодарна вашим отзывам. Всем огромное спасибо за теплые слова

Потрясающий арт от Флёры к сцене с татуировкой:

https://vk.com/photo-195288379_457239842

========== Глава 10. Из тьмы на дневной свет. ==========

Комментарий к Глава 10. Из тьмы на дневной свет.

Все еще в поиске песни, которая будет ассоциироваться с этой работой. Принимаю варианты ;)

Вскрик вонзился в горячий воздух раскалённым молотом.

Громко.

Страшно.

Глаза заслезились. Во рту чувствовался горький привкус крови.

Горло сжимало, как высохшую резиновую трубу. Она пыталась проглотить кровавую слюну, но не получалось. Словно в горле застряла кость. Упёрлась острыми концами в слизистую… ещё одно движение, и раздерёт до мяса.

Впрочем…

Гермиона смотрела на свои голые ноги, на окровавленную руку со свежей раной в виде позорных букв.

ГРЯЗНОКРОВКА

Её трясло. То ли от холода, то ли от того, с какой силой она сжимала в руке нож.

«Как… что… происходит?»

Вдох-выдох. И снова вдох. Без рваного выдоха. Одно сплошное задержанное дыхание под чужие мокрые хрипы, которые становились всё тише… и тише… и тише…

Кто-то вошёл в комнату… и кто-то произнёс:

— Понравилось?

Гермиона открыла глаза слишком медленно. Слишком привыкла к таким снам. Они были редкими, но красочными, и всё такими же пугающими. Сил дёргаться от испуга совсем не осталось. Из неё будто выкачали жизнь.

В комнате ещё темно, она слышала, как посапывала Парвати. Движения аккуратны, чтобы не потревожить сон подруг. Босые ноги встретились с холодным дощатым полом. Гермиона взмахом палочки призвала ванные принадлежности. Маленькие наручные часы показывали половину шестого утра. Самое лучшее время для того, чтобы побыть одной и занять ванную подольше.

Ей холодно. Холодно даже под горячим душем. Холодно от того, что она смотрела вниз, растирая пену по телу, и каждый раз спотыкалась о моли, чернеющие на предплечье. Они закрылись, прячась от воды. От каждой падающей капли на стебли или закрытые лепестки, цветы качались из стороны в сторону. Одна лишь буква «М» была чёткой и замершей на коже.

М значит Малфой…

Господи…

Она сошла с ума.

Гермиона не могла понять, что чувствовала по этому поводу: волнение, стыд, сожаление, интерес… просто не понимала.

Наверное, впервые.

Она привыкла каждому своему действию давать оценку.

Но вчера её будто отключили. Выдрали из розетки и выкинули в окно за ненадобностью.

Начиная с того, что Грейнджер дала ему разрешение перенести татуировку на себя, заканчивая…

…поцелуем.

Мерлин.

Так не должно быть. Так горячо… так вынужденно… чёрт возьми, не должно было быть!

Гермиона думала, что заразилась его отчаянием. Вот только не от предчувствия смерти, а от зависимости к нему.

Вот так просто.

За короткий срок.

Это всё магия родственных душ. Не иначе.

Тянет, потому что должно тянуть.

Тянет, потому что легче.

Всё плохо. Охренеть как плохо…

Она намыливала голову, стараясь не потеряться, стараясь скомбинировать свои чувства и привести их в порядок, выстроить в одну линию с началом и концом. Логически сложить всё в столбик. Прописать в сознании, что вчерашняя ночь была простой ошибкой. Простым порывом, какие бывают в дурацких фильмах. Там, где главные герои думают не головой, а сердцем. Но какое, к чёрту, сердце?

Она и Малфой?

Всё плохо…

Гермиона помнила его лицо, перекошенное болью, она помнила его закатившиеся глаза, его отчаяние и безысходность. Вот что она помнила… а дальше…

Охренеть.

…а дальше своё желание послать всё к чертям, к тем самым, что у неё на предплечье. Потому что вытянуть его с того света ей хотелось больше всего. Именно в ту минуту, в ту секунду, когда, казалось бы, он отталкивал её, Грейнджер тянуло к нему обратно.

Как.

В том злом поцелуе не было чувств. Это было как простой порыв ветра, который сложил её пополам, склонил к его лицу, чтобы помочь ему избежать боли. Чтобы помочь отвлечься. Ведь этого он хотел…

Плохо.

И это удалось. Насильно заставив его переключить внимание на себя, разжечь агрессию к её поступку и выдернуть из Малфоя боль. Ей удалось.

Так же, как удалось избавить его руку от метки пожирателя.

Грейнджер облизнула губы, прикусив клыком нижнюю губу, точно так же, как делал он. Улыбнувшись, почувствовала, как внутри что-то разгоралось. Как азарт. Нет, это не влюблённость. Это простое желание обладать. Тянет не потому, что хочется, а потому что надо. Так прописана магия соулмейтов. Без какой-либо заявки на серьёзность. Простое желание удовлетворить себя в его нахождении где-то рядом. В его взгляде на себе. И чем жёстче этот взгляд, тем лучше. Так не казалось, что это правильно. Так не казалось, что он тоже это чувствовал.