Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ) - "Волосинка на губе" - Страница 55

«Ты же не будешь расстраивать меня?»

Не будет.

***

Блейз поймал его утром, когда Драко вошёл в общежитие Слизерина.

— Как ночка? — он поиграл бровями. — Ей всё понравилось?

Малфой упал на диван и кинул в друга подушкой. И Пенси, и Блейз думали, что он стал «большим мальчиком», и все его ночные скитания заканчивались в чьей-то постели. Но вот только вместо кровати был пол старой хижины, а вместо женского тела — раздирающая боль, с которой он пытался справиться.

Они не знали, что он ходил в хижину, и их предположение о его любвеобильности играло Малфою на руку. Не приходилось ничего объяснять и оправдываться.

Драко поймал взглядом размазанную каплю крови на рубашке на месте предплечья. Спрятав руку от друга, через секунду он поднялся на ноги уже с чистейшей тканью.

Сон выдался каким-то отвратительным ужасом после ночного урока по астрономии. Он видел зелёную комету, которая с невероятной скоростью летела в него, а он стоял, разведя руки в стороны, выжигая на сетчатке глаз зелёный свет, принимая горящий пламенем приближающийся шар как вынужденную смерть. Необходимую… пока… пока чья-то маленькая ладонь не обхватила его руку и не дёрнула на себя, вырывая из сна и мнимой смерти. Он проснулся в поту и с растерзанной собственными ногтями рукой. Метка кровила, и змея на ней будто лакала эту кровь.

— Идёшь завтракать? — Блейз поправлял галстук, глядя в зеркало.

Малфой потёр переносицу и покачал головой.

— Мне нужно отправить письмо в министерство. Да и аппетита нет.

Забини пошутил что-то про восстановление сил и бурную ночь, но Малфой его не слушал. Ему не до этого. Нужно успеть отправить письмо и сходить в Хогсмид за сигаретами до начала занятий, но вряд ли он успеет сделать второе.

В руке — школьный конверт с вполне взрослым содержанием. Драко оставил подпись на разрешении забрать из мэнора вещи для аукциона. Поскорее бы это кончилось. Он даже серьёзно задумался, чтобы продать дом. Фамильную ценность. Чтобы избавиться от тяжести и всего того, что там происходило. А лучше сжечь его адским пламенем.

Уже подходя к совятне, проклиная ноябрь из-за ужасно холодных дождей со снегом, Драко остановил маленький сыч. Он приземлился прямо перед ним на каменные лестницы совятни.

Нет. Нет. Нет.

Волосы на затылке встали дыбом. От холода предчувствия сдавило грудную клетку, и Драко вытянул дрожащую руку, забирая из клюва свиток.

Ноздри раздувались, как у быка, пока он откровенно дышал через рот, выдыхая пар собственного страха.

«Тебе ведь так же больно, как и мне, Драко. Если ты собрался умирать, я этого не желаю. У нас осталось мало времени. Мы должны пожениться».

Его будто топили в ледяной воде, а он просто позволял себе глотать её и тонуть.

Сделать это — всё равно что развязать руки Мортифере в её желаниях. Таким она сделала обет. Он будет подчиняться её извращенным прихотям. Убивать и мучить, всё, что она захочет.

Господиблятьбоже.

Лучше сдохнуть.

Малфой не помнил, как схватил маленькую сову. Он очнулся только от того, как птица громко запищала, выгибая шею и раскрывая клюв. Он чувствовал ладонью её маленькую тушку, как она пыталась высвободить крылья.

— Откуда ты прилетел? — зарычал он, поднося сыча ближе к лицу. — Где она?!

В ответ лишь писк.

— Легилименс!

Драко дрожал. Он пытался проникнуть в сознание птицы, пытался разглядеть, откуда она прилетела, где скрывалось чудовище. Даже зная, что это бесполезно.

— Легилименс!

Писк стал невыносимым. Птица билась в истерике. Проникнуть в воспоминания сыча не удавалось, и Малфой злился сильнее.

— Легилименс!

«Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!»

Казалось, ещё секунда, и он переломит ей шею. Всего одно движение. Просто сжать кулак до хруста и избавить птицу от мучений.

Пощёчина была внезапной. Как молния, хлестнувшая по коже.

Драко видел только то, как разжал руку и как аккуратно птицу забрали женские руки. Ему оставалось только сделать пару шагов назад, схватившись за выступ лестницы, и осесть на ступень, чтобы отдышаться и придти в себя. Обжечь глаза раскалёнными пальцами, растирая их. Господи…

— Ты чуть не убил его!

Её голос стал привычным.

— Господи, ты сломал ему крыло! — Грейнджер усыпила птицу магией, чтобы ещё сильнее не навредить ей. — Ты с ума сошёл?

Давно и с грохотом.

Шорох шагов по мокрой траве и снова тишина. Драко поднял голову и заметил, что Грейнджер отдалялась к хижине Хагрида. Наверняка отдаст сыча ему, чтобы вылечить.

Сигарета гнила в дрожащих пальцах, тлела, сгорала, ни разу не тронутая. Ему не хотелось. Впервые не хотелось дышать никотином. Сейчас дым вонял как мокрая псина. Как же хреново. Как же хреново, господи…

Жизни в себе он чувствовал всё меньше и меньше. Она утекала сквозь огромные трещины разбитых рёбер. И ничем эти дыры не залатать. Он навеки прогнил изнутри. Занавес. Аплодировать никто не станет…

***

Он пропустил занятия, запершись в спальне и оглушив её.

Вышагивая туда-сюда, схватившись за голову, как в бреду, он умолял себя успокоиться.

Выходило так себе.

Вообще не выходило.

Он только распалялся в желании уничтожить всё вокруг.

Перед глазами её облик. Она стоит и молчит. Просто ждёт. Так всегда делала. Выжидала, словно загоняла свою жертву в тупик, а потом разделывалась с ней. Драко уже был в углу. Чёрт возьми, как было плохо. Малфой ругался вслух, как психопат, разговаривая сам с собой. Он остановился только тогда, когда начало жечь предплечье. Он задрал рукав, разглядывая нить обета, которая светилась на коже.

— Сдохни! Умри! — выплевывал он гнев на белую нить.

Разряд раскалённой боли прошиб позвоночник, заставляя его выгнуться назад и упасть на колени. Малфой кричал, срывая глотку в мокрый хрип. Слёзы просачивались через сжатые веки, обрывались из уголков, скатываясь по щекам.

Боль.

Он рыдал, вгрызаясь зубами в запястную кость.

Боль. Дикая. Адская. Беспощадная.

«Пожалуйста. Хватит!»

«Мне больно! Пожалуйста…!»

Он не знал, кого умолял о пощаде. Он просто молился. Кому угодно, лишь бы отпустило. Лишь бы не выкручивало наизнанку, не ломало рёбра.

И в голове, во всей черноте происходящего, во внутреннем пекле, всплыли мягкие слова, такие неожиданные, что Драко расслабил на секунду плечи от отпустившей агонии. Словно эти слова — спасение. Как толика надежды…

«Я помогу тебе избавиться от непреложного обета».

Грейнджер…

И чуть громче.

— Грейнджер…

Дверь позади открылась, и Блейз, увидя друга на полу, в поту, подорвался к нему.

— Драко? Чёрт возьми, что с тобой случилось?

Случилось.

Грейнджер случилась.

— Где она? — Малфой приподнялся на локтях, грубо откидывая от себя протянутую руку Блейза. — Где Грейнджер?

Забини отошёл на шаг, всё ещё не понимая, что происходит. Он уставился на него вопросительным, взволнованным взглядом.

— Где, блять, Грейнджер? — вырвался рык из сухой глотки.

— Мерлин! Да что с тобой? — Забини поймал гневный взгляд и добавил: — Последними были зелья. Она задержалась у Слизнорта… вроде как…

Малфой сдался. Просто потому что не мог убить себя. Просто потому что попытаться избавиться от обета — это лучше, чем испытывать ежедневную боль. Просто потому что…

Грейнджер сказала, что поможет…

Чёрт, она ведь нашла разгадки с крестражами, дьявол, у неё ведь должно получиться?

Боль.

Драко застонал, чуть не падая, когда наступил на ногу, в которую тут же стрельнуло болью. Блядство. Он шёл сквозь взгляды, с опаской смотревшие на взъерошенного парня, у которого в глазах закипала ярость.

Он чуть ли не с ноги выбил дверь кабинета, привлекая внимание двоих. Чёрт возьми, в голове всплыло долбанное замечание Нотта.

Гермиона сидела за партой вместе с Тео, выписывая в тетрадь что-то из книги.

— Я прерву вашу прелюдию, — чуть ли не засмеявшись от собственной шутки, сказал он. — Грейнджер, надо поговорить.