Сердце Феникса (Хранители - 1) - Гэбори Мэтью - Страница 1

Мэтью Гэбори

Сердце Феникса

(Хранители-1)

Пер. с фр. Т. Чистяковой

Мэтью Гэбори (р. 1972) - признанный лидер направления фэнтези во французской литературе. Среди его последних произведений цикл "Хранители" ("Сердце Феникса", "Темные Тропы", "Король Пепла"), завоевавший огромную популярность. С первых же страниц напряженность сюжета и поэтическая красота замысла автора приковывают внимание. Рождается новая фантастическая сага, совершенно не похожая на все прочитанное ранее.

Королевство мертвых Харония стремится покорить мир живых с его неповторимыми землями, о которых пекутся Хранители. До сих пор Грифоны, Пегасы, Аспиды, Единороги и другие волшебные существа обеспечивали покой и гармонию во всех государствах Миропотока, но вторжение Темных Троп нарушило равновесие. Единственный, кто в силах помешать шествию злых сил, - юноша, почти подросток, Януэль и не подозревает о выпавшей на его долю великой миссии.

ГЛАВА 1

Деревушка Седения, где издавна проживала горстка семей лесорубов, угнездилась в самом сердце империи Грифонов, в тени вершин Изумрудного хребта. Нависавший над этим неприметным селением высокий силуэт Башни, сложенной из красного камня, в лучах солнца каждый раз озарялся сиянием, подобно лучу маяка прорезая небольшую долину. Это было грандиозное сооружение: в основании шириной в двадцать локтей, оно возносилось вверх более чем на сотню, внушая с первого же взгляда почтение, смешанное со страхом. Благодаря своему местоположению в долине Башня притягивала к себе взоры. На заре и в вечерних сумерках ее свечение, казалось, лишь усиливалось, и люди, которым доводилось видеть это, невольно вспоминали ее имя, исполненное тайны: Алая Башня.

Ее обитатели редко показывались на обледенелых деревенских улочках. Известно было лишь, что в здании, возведенном намного раньше, чем первые дома самого селения, издавна затворились в религиозном уединении члены таинственной лиги, а окрестные селяне снабжают их провизией. Посетителей здесь не принимали, и если случайно кто-либо из многочисленных обитателей Башни, одетый в простую монашескую рясу, и покидал ее, то, спустившись с холма, он не приближался к деревне и ни с кем не заговаривал. Меж тем в разгар зимы снежные заносы перерезали единственную дорогу, протянувшуюся с той стороны, из-за гор.

Старики любили рассказывать легенды об этой Башне цвета крови. В этих рассказах воскрешались воспоминания о монашеских силуэтах, отблескивавших красным, точно рубин, о грозных и величавых огненных тварях, с грохотом взлетавших с вершины Башни. Но никто из старожилов не ведал доподлинной правды о необычайной миссии, возложенной на лигу в незапамятные времена. Подобные башни и по сей день высились во всех царствах Миропотока, замершие навеки в окружении больших городов или в дремучих лесах. Укрытые за сияющими стенами члены таинственной лиги дали клятву посвятить свою жизнь неким фантастическим созданиям - Хранителям империи Грифонов, они были обязаны обеспечить их Возрождение.

Возрождение Фениксов...

Там, в своей келье внутри Алой Башни, юноша по имени Януэль, который только что отпраздновал свой семнадцатый день рождения, проснулся на рассвете сразу после удара колокола. Еще не вполне очнувшись ото сна, юноша сделал несколько шагов по направлению к бойнице, единственному источнику света, коим должен был довольствоваться послушник. Сквозь узкий прямоугольник, прорезанный в камне, Януэлю вот уже три года открывался один и тот же вид: долина, проточенная серебряной сетью речной поймы, богатой рыбой, зеленые заросли кустарника, окаймлявшего лес, и внизу, в отдалении, крытые соломой домишки Седении.

Януэль любил наблюдать пробуждение деревни: это казалось ему воплощением простой и счастливой жизни, которой ему так недоставало. Томившая его ненасытная жажда слегка унялась, поскольку сквозь распахнутые ставни он смог уловить нежный расплывчатый силуэт женщины, наделявшей столпившихся вокруг нее детей ломтями белого хлеба и козьим молоком. Переведя взгляд на хижину у лесной опушки, Януэль увидел в дверях дюжего весельчака, обнимавшего свою женушку перед началом тяжелого трудового дня.

Смуглые и светловолосые сельчане, как и прочие жители края, заметно отличались от темноволосого Януэля. Пряди коротких темных волос оттеняли бледность лица юноши. Он подумал, что по прошествии нескольких лет, проведенных в Башне в служении лиге, его кожа станет такой же светлой, как у наставников. При этой мысли губы Януэля тронула улыбка. Он повернулся вправо, обозревая окрестности. От прикосновения холодного камня по коже пробежали мурашки.

Несмотря на суровый режим своего трехлетнего послушничества, он все же не упускал возможности созерцать эти драгоценные для него моменты бытия. Это были все те же мелочи обыденной жизни, протекавшей в окрестностях Башни: лесорубы за работой, дети, неутомимо снующие туда-сюда, крестьянки, судачащие во время стирки... Меж тем его так влекло ко всему этому, что сама возможность наблюдать за людьми наполняла его радостью. И вовсе не потому, что устав лиги не подходил ему. Напротив. Разумеется, наставники поддерживали очень жесткую дисциплину, день послушников был выверен до последней мелочи. Но Януэль охотно склонялся перед необходимостью на каждом шагу подчиняться требованиям Завета, так называлось учение служителей Феникса. Его не тяготила необходимость длительного заточения в этих стенах, почерневших от копоти очагов, но если, как утверждают руководители лиги, юноша и зарекомендовал себя великолепным учеником, то, несомненно, этим он был обязан своей любви к жизни. Она сыграла важнейшую роль в его продвижении к участию в Возрождении.

В лесу загремели первые удары топора, среди бурых стволов разносились возгласы и звучный смех лесорубов. Для Януэля это послужило сигналом, что пора одеваться. Преодолев притяжение внешнего мира, он решился отвести взгляд от окна, шепотом повторяя краткий стих из Завета. Юноша подошел к стулу, через спинку которого была перекинута тяжелая монашеская ряса. Накинув ее на себя, он склонился над большой чашей с водой. Погрузив в нее руки, Януэль смочил спутавшиеся волосы. Новый зов колокола возвестил, что пора отправляться на утреннюю трапезу. Он торопливо покинул келью, направившись в большую залу - рефекторий, где тридцать учеников обычно делили свою скудную трапезу.