Выбери любимый жанр

Безопасный уровень (СИ) - Зубов Константин - Страница 12


Изменить размер шрифта:

12

— Мама тут ни при чем, доча, — начал я, хотя не испытывал никакой уверенности, что не пожалею о результате. — Это я уже очень давно взял с нее слово, что она никогда не будет понапрасну рисковать своей или твоей жизнью.

— Да никто не говорит про серьезный риск, — ее голос звучал приглушенно, но все так же резко. — Давай не будем снова о ваших погибших родственниках и тому подобном, я ж не дурочка и понимаю, что не могли они все погибнуть на первых трех уровнях.

Я дернулся, когда услышал это злое «ваших родственников», но удержался от того, чтобы поправить на «наших» — девочка никогда их не видела. В тех семьях, где старшему поколению посчастливилось выжить и жить вместе со своими детьми в одном мире, скорее всего, таких проблем не возникало.

В комнате было тихо, только за окном приглушенно завывал ветер и иногда слышался гул проезжающих мимо машин. От сидения вполоборота моя поясница и ноги начали затекать, и я осторожно пересел спиной к окну.

Только Ира знала историю Никитки. Я думал рассказать ее Валере в ответ на его откровение, но не смог. Так же, как до сих пор не мог найти момент и поделиться ею с Софьей.

Вряд ли представится более подходящий случай.

Я глубоко вдохнул и решился.

— Ты же помнишь, что у меня был брат, Никита…

— Никит, иди сюда! — я выхожу за ворота участка и зову брата. Никита меня слушается, ведь я на год старше. Он моментально теряет интерес к предмету, который они с двумя друзьями разглядывали в траве, и прибегает.

— Да, Сережа, куда пойдем?

Я подмигиваю ему и отвожу в сторону.

— Что видишь? — показываю браслет.

— Ого, третий уровень! Как тебе удалось?

— Подглядел у отца код доступа! — я очень доволен собой и наслаждаюсь восхищением брата.

— Ура!!! Теперь за неделю на те автоматы накопим! — он едва не подпрыгивает от нетерпения. — Пойдем прям сейчас?

Я оглядываюсь на дом. Сегодня суббота: отец собирается весь день смотреть футбол, а у матери день уборки. Часа три точно есть.

— Пошли, только держись за мной, — я подтверждаю выбор маршрута.

Стоит теплая июньская погода. Небо насыщенного голубого цвета. Стальные громадины небоскребов вздымаются в отдалении (в том мире, Софушка, мы тоже жили в частном секторе, как и сейчас). И мы, переполненные гордостью и страхом, трогаемся в путь.

Всю дорогу до Нижнего города я стараюсь убедить Никиту вести себя тише, не привлекать внимания: в автобусе могут оказаться знакомые родителей или просто ответственные взрослые, которые, если прознают о наших планах, могут помешать.

Солнце печет, и Нижний город встречает нас жаром раскаленного асфальта. Мы стараемся держаться в тени деревьев и невысоких домов.

Когда заходим в зону первого уровня, наши коленки трясутся, и мы замираем от каждого шороха. Через пятнадцать минут, во второй зоне, мы чувствуем себя непобедимыми исследователями космоса, героическими покорителями неизведанных миров. Страх давно прошел, отличий от безопасной зоны мы не замечаем, а баллы все быстрее падают на наш счет. Жарко. Мы сняли футболки и сделали из них повязки на голову.

— Смотри, — я показываю Никитке свой браслет, — за полчаса, пока мы тут, я получил столько же, сколько за два месяца дурацкой рекламы! И ты тоже!

— Здорово! — отзывается он, но я вижу: брат разочарован, и ему скучно. Я беру его за руку, и мы по десятому разу мечтаем о том, как на заднем дворе будем стрелять по пустым бутылкам из новых автоматов.

— Как ты думаешь, я попаду с десяти метров в бутылку из-под колы? — дергает меня за рукав брат.

— Конечно, попадешь, — я улыбаюсь ему.

— А с пятнадцати?

— И с пятнадцати.

— А в зажигалку?

— А вот в зажигалку только я смогу попасть, — я смеюсь и треплю его по голове. Мы давно идем по третьей зоне.

Перекресток. Тот самый перекресток, каждую деталь которого я знаю наизусть, ведь он постоянно появляется в моих снах. Две двухполосные дороги. Четыре светофора горят красным для пешеходов. Нас окружают пятиэтажные дома, во многих выбиты окна. На противоположной стороне — здание коммерческого банка (в банках в небезопасных секторах больше процент по вкладам и меньше по кредитам).

Мы стоим и пропускаем редкие машины.

И тут…

Дверь банка распахивается, и на пороге появляется высокий мужчина. Он одет в синий спортивный костюм, на лице скалящаяся белая маска, в одной руке пистолет, в другой черный целлофановый пакет. Он на секунду замирает, оглядывается и вот уже бежит по улице, быстро удаляясь. Мимо нас пролетает полицейская машина. Визг тормозов. Мужчина оборачивается и несколько раз стреляет. Я, как учили в школе, замираю и не отрываю глаз от погони.

Внезапно чувствую, как брат тянет меня за руку, а рядом начинает кричать женщина. Я поворачиваюсь и вижу, что Никитка встал на колени и заваливается набок, только ладонь, которую я крепко держу, не дает ему упасть. Я кричу и разжимаю руку. Он оседает. Пуля попала ему под левый глаз, из отверстия течет лишь тонкая струйка крови, а вот заднюю часть черепа снесло практически полностью.

Темнота.

Я оторвал взгляд от рукава, который теребил во время рассказа, и посмотрел на дочь: она лежала на спине, широко раскрыв глаза, и внимательно слушала.

— Много лет мои родители просыпались от того, что каждую ночь я кричал во сне, когда снова и снова видел лицо лежащего в гробу Никитки с замазанной дыркой от пули под левым глазом. Отец начал выпивать и все чаще ходить по городу на пятом уровне. Надо думать, пытался заработать мне баллов на обучение, развлечения и все остальное, лишь бы я не рисковал сам. И надо заметить, у него получилось… Когда мне было шестнадцать, и мы уже переехали в Зеленый мир, отец погиб.

Как бы то ни было, наследства мне хватило, чтобы купить новый дом и поддерживать маму, у которой к тому времени уже помутилось в голове. Она умерла через два года после отца.

Маленькая девичья ладошка легла на мое плечо. Софья привстала и посмотрела мне в глаза.

— Понимаешь, Софушка… Все бы ничего, время кое-как, но лечит.

Перед глазами плыло, сердце отчаянно билось в груди одновременно и от облегчения, и от вновь пережитого ужаса.

— Но все эти события оставили след внутри… Я ничего не мог сделать с собой… Я выходил из безопасных зон только в самых крайних случаях… А когда дело касается мамы или тем более тебя… меня всего начинает трясти… Сразу вспоминаю брата и тот проклятый третий уровень.

— Почему ты раньше не рассказывал? — теперь Софья сидела на кровати и внимательно, будто в первый раз, разглядывала мое лицо.

Действительно, почему? Для себя я отвечал на этот вопрос всегда одинаково: слишком рано — пока Софья была маленькой; неподходящее время — после того, как она выросла. А на самом деле? На самом деле потому, что всегда считал себя единственным виновником произошедшего в тот день и всего того, что произошло после. Как все это объяснить?

— Ты не виноват, — словно прочитав мои мысли, шепотом сказала Софья, — не ты придумал этот мир.

Не я. Он был таким двести лет, со дня Последней войны, и таким останется в будущем.

— Не я придумал, но для себя выбрал такой путь, — я коснулся ее щеки и попробовал улыбнуться, — прости, что и для тебя тоже.

— Ну теперь-то все в прошлом? Я вижу, ты все осознал, раскаялся, и теперь я могу после школы с ребятами бегать по третьим квестам?

Она неловко засмеялась, увидев мое ошарашенное лицо.

— Шучу, шучу, прости.

— Можешь начать с первых.

— Но первые с двенадцати лет! Они скучные…

— Вторые только с экипировкой и в группе. Пока тебе не исполнится пятнадцать, о третьих даже не упоминай при мне и маме.

Ее глаза засияли, в этот раз от радости.

— Спасибо, папочка!

Она обняла меня и поцеловала в щеку. Теперь и я буду в черной туши.

— Да, и еще папа, раз зашла речь…

В этом вся Софья, даже не знаю, откуда это у нее. Если чувствует, что гнется — гнет. Я вопросительно поднял бровь, давая понять, что легко не сдамся.

12
Перейти на страницу:
Мир литературы