По грехам нашим. В лето 6732 (СИ) - Старый Денис - Страница 16

— Боярин, кликал мене? — как всегда бесшумно подошел Андрей. Вот сколько не учился так ходить как вот этот характерник или как Первак со Втораком — сыновья Войсила, которых я первых встретил в этом времени после перехода, не получалось.

— Так, Андрей. Кажи, а десятки твои добре готовы? — спросил я у старшего десятника, к которому уважение было больше чем к другому сотнику.

— Так, два десятка да аще пять. Характерники десяток аще два, — отчитывался Андрей.

Вот сколько не говорил старший десятник кто такие характерники, до сих пор особо не понял, кроме того, что они могут хорошо воевать подлыми приемами.

Я задумал провести операцию в тылу врага. Хотелось, как чисто по-человечески помочь Вячко, так и проверить свои возможности. Также и пограбить при случае. Первое, что нужно было сделать — выявить, где дочь князя, для чего нужно подойти к тому же Кукенусу за языком. Уверенность в том, что мы пройдем к месту была абсолютной. Генуэзцы чуть ли не маршем прошли пол Руси. Мы же лесом по малозаселенной местности.

После долгих споров было принято решение, что мы будем выдавать себя за тех же крестоносцев. Я буду рыцарем, остальные будут моими слугами. Пять арбалетчиков из числа генуэзцев, которые знают в совершенстве немецкий, должны будут отыгрывать мое ближайшее окружение. Взяли четверых проводников из эстов, которые эти места знают отлично. Так же на авантюру подписались двое из ближников Вячко, которые еще вырезали рыцарей в Кукенесе в 1208 году.

Глава 8. Разведка

— Боярин, там сотня ливов, воны з абозами ажно дять десятков з грузами. Что делаем? — жадно, сбивчиво докладывал Кочка — выпускник воинской школы.

— Андрей, якоже думаешь? — обратился я к Андрею, который не перебивал своего подчиненного, однако, мотал неодобрительно головой. — Думаю у абход идти.

Во мне же боролись две сущности: мудрого старика и взбалмошного юнца. И, если чаще находились промежуточные решения, удовлетворяющие все сущности, то сегодня побеждал юнец.

— Бой. Андрей, реж татей подло, потым треба выйти на кромку поляны, взять, у самастрелы стреляем три раза, потом мы у пятерых у рогатины, — сказал я, решив, что озвученных действий хватит.

Беспечность ливов поражала. В предрассветное время все спали. Дозоров не было вообще. Видимо, здесь никто не бродит, кроме как представители этого племени, или их союзников. До эстов далеко, до литвы, тоже не близко, а рыцари союзники — можно расслабиться и поспать. Тем более, что русичи сидят в Юрьеве и не высовываются.

После некоторого согласования, основываясь на полученных разведданных, решили все же план поменять. Дали потренировать свои навыки десятку Андрея. Им было необходимо, как это не жестко и бесчеловечно звучит, убить своих первых врагов. Человеку, даже в этом суровом времени, не так легко убить. Воину же необходимо отринуть страх убийства и качественно сделать свою работу. Поэтому и организовали экзамен для молодых новиков. Остальные ратники, с арбалетами на изготовке, должны страховать.

Операция началась успешно. И, обозревая картину истребления противника, я окончательно уверился в том, что проверка на прочность новикам была необходима. Еще молодые, по сути, ребята с некоторым сомнением бесшумно подходили к спящим ливам. Некоторое время сомневались в своих действиях и с явным отвращением перерезали горло и зажимали рот рукой. Были видны струйки пота, соединявшиеся со слезами и стекавшие по лицу у половины ребят. На тренировках они все необходимые действия совершали на автомате, даже не задумываясь о то, что репетируют лишать людей жизни. И вот сейчас психология запрета на смерть, внушаемая с самого детства религией, поучениями родителей и стариков, начала срабатывать. Я почувствовал себя чудовищем, которое подвергает пытке чистые безгрешные души, но тут же представил Евпраксию Рязанскую, которая со своим сыном Иваном кидается с крыши княжеского терема во время штурма батыевыми ордами Рязани. Эта картинка помогает мне вспомнить и о своей семье и о том, что именно этим молодым воинам и придется встать на защиту своей земли, города, семьи. И не факт, что это произойдет только через двенадцать лет, может и раньше.

Когда половина спящих воинов были вырезаны, ливы все же начали просыпаться и поднимать шорох, который быстро превращался в гвалт. Однако, быстро весь лагерь оказался в окружении и начался простой отстрел людей. Несколько раз чуть в стороне от меня пролетали арбалетные болты, но интенсивность ответной стрельбы была крайне мала. Уже через десять минут остались только несколько человек, которым удалось вырваться из окружения. За ними с воодушевлением пошли эсты и люди Вячко. Я даже насторожился — все проводники разом убежали в порыве боя. Но волновался я зря, в скорости все вернулись и лица были довольными, а некоторые предметы в руках говорили, что беглецов не только догнали и убили, но и успели обобрать.

Встал вопрос, что делать с добытым добром. А досталось нам оружие, изрядно продуктов, запас стрел и болтов, с полтора десятка кольчуг, немного серебра. На мой взгляд, лучшим трофеем были кони, по крайней мере, сем коней конкретно рыцарские, может и фризской породы. Остальные двадцать три лошади не были чем-то выдающимся, но, и назвать их клячами также нельзя, — вполне рабочие, но не боевые, лошадки.

Сразу же разобрали «фризов», себе я взял шесть, одного отдал соратнику Вячко. Ну и взял себе одного в личное пользование, так как мой Араб никак не подходил для роли коня рыцаря и был оставлен в Юрьеве. Другие повозки замаскировали, коней привязали чуть в стороне, где на поляне еще не была объедена трава. Успели так же нарвать охапки травы. Надежд на то, что коней не обнаружат, и мы за ними вернемся, было мало, но и просто так сдаваться, или отпускать на все четыре стороны копытных боевых спутников не хотелось.

Дальше нам не повстречалось ни единого человека. Да и мы совершали переходы по таким чащам, что порой приходилось и прорубать себе путь. Но за пять верст до Кукеноса оставили и тех коней, на которых приехали к этой крепости. Бросать же свой живой транспорт не собирались, вот только дальнейшая разведка была сложна в осуществлении верхом или с демаскирующим ржанием. После некоторых раздумий, я остался вместе с двумя ратниками с конями, остальные войсковые разведчики, разделившись по три человека, рассыпались по округе. Через несколько часов все пришли на место и делились впечатлениями.

— Так, а потым воны едуть туды, — рассказывал свои впечатления Лют — самый пожилой ратник в команде Андрея.

— Кто воны? И куды? — спросил я. Ну не понять откуда и куда!

— Дык енто вот з крыжами то ходють на захаде вона стоять и ходють, — продолжал «четкий и лаконичный» доклад, которого разобрать было чуть больше, чем ничего.

И почему Андрей держит этого старичка? Только через долгий и нудный допрос разведчика стало ясно, что к Западу от Кукенеса находится целый лагерь крестоносцев. Рыцарей насчитали пока пять десятков. И это уже армия. Если подойдут к ним и ливы и латгалы, да какие еще кнехты-ополченцы городские, да еще какие наемники, то будет нелегко.

— Так енто вот, а полоняного крыжа ентого куды то? — уже отходя от меня, спросил старый разведчик и я выпучил глаза.

— Кого, ты, стары лис, полоняного взял? — с нескрываемым удивлением спросил я.

Рассказать толком ничего не может, но пленит рыцаря так между делом.

Пленником все же оказался не рыцарь, а оруженосец одного из них, который так же был в накидке с крестом, однако одет бедновато. Представитель оккупантов, так и хочется сказать «немецко-фашистских» был невысокого роста, но широк в плечах, с коротко небрежно постриженными волосами, которые были срезаны линиями, в некоторых местах и вовсе бриты. Глаза этого, по сути молодого человека были влажными. Он плакал, но беззвучно, его руки тряслись, и пленник постоянно крутил головой, как будто ожидая ударов и пинков.