Ненавижу тебя (СИ) - Шварц Анна - Страница 36

И он закрывает дверь.

Я изгибаю вопросительно бровь. Кажется, с Элиасом мои детекторы тонких намёков сломались. Или это был не намёк?

Соня засыпает почти мгновенно, стоит только ее голове коснуться подушки. Она задумчиво смотрит на фонарик за окном и медленно закрывает глаза. Я подтыкаю хорошенько одеяло, чтобы ей было теплее и выпрямляюсь.

Всё это так странно. Я задумчиво осматриваю комнату, прислушиваясь к тишине — только откуда-то доносятся едва слышные голоса и музыка. Видимо, Элиас включил телевизор. Или смотрит видео на телефоне. "Это очень странно", — повторяю я мысленно, — "внезапно ворваться в жизнь человека, которого не видел пятнадцать лет".

Я не могу чувствовать себя уютно, поэтому уговариваю себя выйти и просто пообщаться с Элиасом, словно мы старые добрые друзья. Спросить его, как и чем он жил, а там, может, дойдёт дело и до смешных историй, и станет легче общаться…

Погладив Соню по волосам, я выхожу из комнаты.

Элиаса я нахожу на кухне. Он задумчиво смотрит в экран смартфона, что-то на нем набирая, а рядом стоит коробка с пиццей. Ещё запечатанная. Услышав мои шаги, мужчина откладывает смартфон в сторону и складывает руки на груди, посмотрев на меня.

— Ты обещал кофе, но давай обойдёмся без него. Сам видел, что вышло, — шучу я, чтобы разрядить обстановку. В первую очередь для себя, потому что Эли, вроде как, на вид расслаблен.

— Я уже понял. Могу сделать молоко с привкусом кофе, Настя.

— Тогда ладно, — улыбаюсь я, и сажусь на свободный стул. Элиас продолжает меня разглядывать. Пристально и пронизывающе. Я приподнимаю брови, — Чего не так?

— Расслабься, Никольская, — медленно произносит он, — ведешь себя явно напряжённо. Ты у меня дома, но я вроде как гостеприимный хозяин и под юбку тебе с порога не полезу.

Я издаю тихое «кхм».

— Потому что на мне брюки?

Он ухмыляется и отворачивается к кофемашине. Выставляет там программу и пихает чашку.

— Тебе полегчало? — интересуется он, проигнорировав мой вопрос, а я пожимаю плечами.

— Да. Отпустило.

— Есть хочешь?

— Да не очень…

Он замолкает, а я уныло думаю, что разговор у нас не очень клеится. Мы продолжаем общаться вежливым фразочками, как простые знакомые, которые случайно пересеклись в баре.

— Как ты вообще проживал? — интересуюсь ненароком я, а Элиас тихо хрюкает. Я замолкаю и возмущённо смотрю, как у него подрагивают от смеха плечи, — эй, а что смешного я спросила?

— Извини. Просто ты забавно пытаешься завязать беседу, — он разворачивается ко мне, с улыбкой на красивых губах, и иронично смотрит на меня, — можешь не заходить так издалека. Просто спроси, что тебе интересно из моей жизни.

— Ты остался таким занудой или решил просто со мной вспомнить школьные годы? — фыркаю я. Смотрите-ка, какой проницательный.

— Остался, Настя, — он ухмыляется, — я такой же, как и раньше.

— Кошмар. В детстве мне иногда хотелось взвыть от твоего характера.

— Потому что ты была полной разгильдяйкой, Настя. Мне тоже иногда хотелось взвыть и стукнуть тебя чем-нибудь.

Я задумчиво смотрю на него. Ну, да. Я была абсолютно неусидчивым ребёнком и только из-за дружбы я не могла послать Элиаса к черту, и мне приходилось делать вместе с ним уроки. Он тихо матерился, я пыталась отмазаться и придумать нам занятия поинтереснее, но друг был непреклонен. Если бы не он — я бы просто никуда потом не поступила бы после школы. Это именно он натаскал меня по многим предметам.

Передо мной появляется чашка с кофе, а потом напротив садится Элиас. Он придвигает мне кофе ближе, подталкивая пальцем и наблюдает за мной с лёгкой улыбкой. Мне почему-то становится снова стыдно, когда я вспоминаю о школе.

— А ещё кто-то подбивал меня прогуливать… — тянет с усмешкой Элиас, — ты была вообще местами оторвой с внешностью ангелочка. Мне приходилось иногда тебе поддаваться.

— Ага, — бормочу смущённо я, забирая кофе, — мы играли у меня дома в приставку, а ты мне потом подделывал записки от родителей. Я не хотела идти в школу, потому что меня дразнили до десятого класса. Меня это задевало, хотя я не говорила об этом.

— Я и без твоих разговоров это знал. Ты плакала под лестницей после уроков. Не спрашивай, откуда я это знаю, — Элиас тихо смеётся, а я округляю глаза. Мне кажется, что я тогда умудрялась хорошо спрятаться и всхлипывала очень тихо и без свидетелей.

Хотя, наверное, я могла бы просто поплакаться Элиасу. Я пожимаю губы, вспоминая, что и ему тоже не раз прилетало от одноклассников и хмуро произношу:

— И тебя травили.

— Меня это тоже задевало, — бывший друг немного криво улыбается, но в серых глазах появляется странное выражение, а его голос становится тише и спокойнее. Элиас чуть сощуривается и продолжает, — но я думал, что если ты это заметишь, то совсем расклеишься. Проще было заставить тебя на своём примере показать, что ко всему можно относиться с долей пофигизм. Или оптимизма.

Я опускаю взгляд вниз, потому что Элиас в этот момент неожиданно проводит пальцами по моей руке, которую я просто расслабленно положила на стол. Потом я растерянно смотрю на кофе, и на то, как по коже пробегают мурашки до самого плеча. Черт. В этот раз в моей внезапно начавшейся тахикардии виноват не кофе. Я его не пила, но сердце начинает стучать так, что я слышу его во внезапно повисшей тишине.

Не знаю, что он со мной умудрился сделать за этот короткий разговор, но я хочу, чтобы он это повторил. Поэтому я не задаю глупые вопросы, вроде "что ты делаешь?". Я просто молчу, замерев.

— Ты, наконец-то, расслабилась.

— Да, — в горле внезапно пересыхает, и мой голос звучит очень тихо. Серые глаза Элиаса темнеют, как небо перед самым штормом.

— Забавно, что спустя долгие годы два изгоя снова встретились и нашли возможность поболтать по душам, — продолжает вкрадчиво он, будто рассказывает мне сказку на ночь, — я говорил тебе, Настя, что ты вырастешь красивой девочкой. Ты ничерта не верила.

— Я и сейчас не особо в этом уверена, — смущённо и нервно хмыкаю я, заправляя прядь волос за ухо. Наши руки по-прежнему соприкасаются. Могу поставить любые деньги на то, что Элиас уводит разговор в иное русло. Но он делает это так легко, что я даже не хочу сопротивляться. Мне интересно. И я добавляю, забывшись на секунду:

— Это как раз ты стал симпатичным.

Ой. Мужчине лучше такое не говорить. Одно из старых и работающих правил — пусть лучше он думает, что перед ним настоящее сокровище, потому что как только он убеждается в своей неотразимости, то всегда начинает искать более достойную Его Величества замену своей спутнице.

Элиас едва улыбается на мою реплику, а я тушуюсь окончательно. Вот с этим воплощением плейбоя стоило бы вообще никогда не выключать холодный и надменный вид. Беда в том, что он не посторонний незнакомый тип, а человек, которого я помню с детства. С ним хочется быть расслабленной. Но я уже совершила эту ошибку в отеле, когда мило ему улыбалась и как дурочка пошла за ним в номер.

Поэтому я допиваю почти одним глотком кофе и поднимаюсь из-за стола. Сердце делает крутой кульбит, как на американских горках, когда Элиас встаёт следом и перегораживает мне путь к раковине. Между моим лицом и его грудью остаются считанные сантиметр до столкновения.

— Сбегаешь, Настя?

—Кружку помыть надо. Спасибо за кофе, — тоненько говорю я, а он забирает у меня кружку и ставит на стол, — от чего мне сбегать?

— От меня, — он вынуждает меня сделать шаг назад, и моя поясница упирается в кухонную тумбу. А Элиас тут же захватывает меня в плен — ставит руки по бокам, не оставляя путей к отступлению, — и что тебя напрягает?

— В тебе? Ты пытался отомстить мне и затащить в постель, — отмазываюсь легко я и боюсь лишний раз вздохнуть, потому что стоим мы слишком близко друг от друга. Теперь это не похоже на обычный дружеский разговор.