Ненавижу тебя (СИ) - Шварц Анна - Страница 10

— Что такое? Как Соня? — шепчу я.

— Спит уже, — машет рукой мама. Она бледная и глаза огромные, как блюдца, — слушай, твой козел мне названивал все. Хотел к Соне приехать.

— Я встретила его у подъезда, — киваю я, разуваясь.

— Офигеть, — мама всплескивает руками, — он все это время караулил? Кошмар.

— Да…

Она качает головой, а я прохожу сначала в ванную, мою там руки, и потом иду в детскую. Маленький ночник тускло светится в темноте, и я вижу умиротворенное лицо малышки. Щечки красные — мама опять пыталась дать что-то из запрещенных продуктов, или просто забыла об аллергии.

Подхожу ближе, сажусь рядом с кроваткой на корточки и глажу девочку по мягким волосам. Соня тихо вздыхает во сне.

— Я сделаю все, чтобы ты была счастливой, малыш, — шепчу я еженочную мантру и тянусь к ней, целуя в носик. Кладу голову рядом на постель и закрываю глаза, продолжая гладить дочку.

Сон внезапно застает меня в таком положении и я вырубаюсь.

Пьяное тело младшей сестренки все никак не хочет держаться на ногах, пока я пытаюсь вытащить ее из машины и завести во двор — оно все время норовит грохнуться лицом прямо в асфальт.

Блин, я ей точно когда-нибудь всеку. Запас безусловной братской любви уже кончается.

В конце концов закидываю ее на плечо, нормально открываю дверь дома и бросаю Ксюшу на диван в гостевой комнате.

— Пшел вон, — бормочет сестра. У меня от удивления лезут брови на лоб, — не трогай меня… скотина… бородатая…

И нога смешно дрыгается при этом. Надо будет у нее поинтересоваться — какая там бородатая скотина к ней пристает.

Вся одежда пропиталась сестричкиными резкими духами, от которых меня просто выворачивает. Я стягиваю футболку по дороге в ванну и закидываю ее в стиральную машину. Телефон в джинсах внезапно настойчиво и долго вибрирует, несмотря на мои попытки проигнорировать его в который раз. Я достаю смартфон, смотрю на экран и вздыхаю. Дарья.

— Нда? — принимаю вызов и слышу веселый голосок в трубке:

— Эли, а ты где? Не могу тебя найти вообще!

— Если ты ищешь в ресторане — то меня там уже нет. Я дома.

— О-оу. Котик решил спрятаться в своей уютной коробочке? — хихикает девушка, — может, твоя кошечка приедет к тебе сегодня и помнет коготками что-нибудь?

Я мрачно смотрю в зеркало напротив.

— Слушай, нет. Не сегодня.

«Может, вообще никогда». Мне не хочется обижать Дашу, однако, в очередной раз я чувствую, что даже наши свободные отношения начинают меня напрягать. Я терпеть не могу, когда дело доходит до разрыва, и мне приходиться объяснять его причину. Сложно сказать «ничего такого, ты замечательная, но меня бесит время, которое мы проводим вместе все чаще, твои участившиеся звонки и настойчивость».

Все-таки, где-то действительно человек не меняется. Как я был интровертом — так и остался. Хотя, меня все равно несколько пугала перспектива остаться однажды в одиночестве в этом огромном доме. Наверное, это чумовое ощущение, когда рядом с тобой близкие люди, но почему-то еще никто не вызвал во мне желание просыпаться с утра вместе каждый божий день.

— Ну ты чего? — удивляется Даша, — заболел, что ли? Я могу тебе сделать массаж… — она начинает мурлыкать в трубку, но это вообще никак не трогает меня, — расслабишься, заснешь в моих объятиях…

— Нам нужно расстаться, Даша.

Повисает такое молчание, что я слышу, как потрескивают помехи в динамике смартфона.

— Элиас, я что-то не так сделала? — осторожно произносит девушка.

— Нет, Даша. Ты прекрасная девушка, — устало произношу я, потому что это именно тот разговор, который я ненавижу, — я предупреждал, что долго мы не продержимся. Без обид, хорошо? Ты достойна хорошего мужчины, и это явно не я. Ты просто не мой человек.

Кажется, она всхлипывает, и я чувствую себя полным дерьмом. В очередной раз.

— Эли, давай не будем так резко… — тихо произносит она, и в голосе звенит отчаянье, — может, просто возьмем перерыв? Я не буду звонить и писать, а ты…

— Это ровным счетом ничего не изменит, Даша.

— Но я тебя люблю! Ты мне нравишься!!!

— Даша…

— Знаешь что? — она, судя по шороху, вытирает лицо и голос меняется, становится решительным, будто сейчас меня схватят за то, что ниже пояса, выкрутят и поставят на колени, — я знаю про тебя все, Элиас. И знаю, как ты менял девушек, и с каждой тебе становилось скучно. Прости, но я не из тех, кто плачет в подушку и собираюсь бороться за свое счастье…

Позади с грохотом ударяется об стену дверь и я поворачиваюсь. Даша что-то тараторит в трубку, а я смотрю, как сестра, пошатываясь, идет к унитазу, зажимая рот рукой.

Ну, мать вашу.

— Уйдииииииии, — стонет Ксюша, падая с размаху на колени перед белым другом и закатывая глаза, — скажи родителям, чтобы не жрали рыбу! Она испорченная! Меня тошнииит…

— Эли! — Даша внезапно кричит в трубку, — я слышу женский голос! Так и знай — это ничего не изменит! У тебя может быть сколько угодно женщин, но ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ КО МНЕ!

Сестра делает «буээээ», а я закатываю глаза. Сбрасываю вызов, пихаю смартфон в карман и сматываюсь из ванны. Чувство такое, будто эти двое сегодня насильно поимели мое уютное и спокойное болото. Одна — морально, вторая же просто осквернила мой туалет и дом своим пьяным присутствием.

— Элиии! — несется мне в спину сдавленное, — есть активированный уголь?

— В аптечке, — сквозь зубы отвечаю я, закрывая дверь. Точно завтра пропишу пару подзатыльников.

Ухожу в спальню, закрываю дверь, чтобы кое-кто не вломился ко мне поболтать. Откидываю одеяло и ложусь на кровать. За большим панорамным окном, вдалеке на газоне светится небольшой фонарь. Летом я постоянно смотрел, как вокруг него летают всякие мошки, но сейчас ночи еще холодные, поэтому сейчас он выглядит одиноким. Прямо как я.

Ловлю себя на мысли, что останься я таким же толстым, как в детстве — и почти ничего бы не поменялось в моей жизни.

Раньше мне казалось, что красивая внешность — это билет в счастливую жизнь. Нет, мир крутится, все-таки, по другим законам.

И почему-то ненароком вспоминаю встречу с Никольской. Черт, она умудрилась побывать замужем и у нее есть дочь. Успела завести семью. Втрескалась в кого-то настолько, что решила завести ребенка, и опять, как и раньше, оказалась в том мире, двери которого передо мной пока закрыты.

Лучшее, что я сейчас могу сделать — это просто закрыть мысленно тему с ней, отпустить к черту все прошлое… но понимаю, что каждый раз это оказывается невозможным. Каждый раз ей удается как-нибудь меня задеть, заставляя испытывать весь спектр чувств, на который человек вообще способен. Даже когда ее нет рядом, даже когда между нами пятнадцать долгих лет друг без друга, и у меня есть только воспоминания.

Черт, Никольская, ненавижу тебя. Я задолбался прокручивать в голове мысли «что было бы, если бы я мог вернуться в прошлое и изменить все».

«Слушай» — советует мне холодный разум, — «даже не пытайся раскопать прошлое и узнать — звонила ли она действительно тебе, и почему ты об этом не знал. Что, если она не врет?»

Хрен его знает. Тогда я просто буду идиотом, потому что все могло бы быть… иначе.

И от этого, если честно, не по себе.

Солнце тускло светит из-за штор, когда я просыпаюсь. Из прихожей доносятся голоса. Кто-то говорит на эмоциях — шепчет яростно и возмущенно. Я смотрю на время. Стрелки настенных часов показывают шесть утра. Соня еще спит, размеренно сопя в две дырочки.

Черт, и я заснула рядом с ней. Спина и колени затекли, и я еле распрямляюсь, чувствуя, как боль простреливает по мышцам. Вспоминаю вчерашнюю встречу с Элиасом и усмехаюсь. Если б он знал, что вчерашняя нимфочка Настя последнее время чувствует себя старой клячей…долго и зло бы смеялся.

На цыпочках выхожу в коридор. Мама стоит у открытой двери и болтает с соседкой. Та с жалостью смотрит на меня и кивает, перехватив поудобнее пакеты в руке: