Без права выбора (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa" - Страница 3

Я не запомнила дорогу. Темнота то сгущалась, то расступалась, стоило попасть в свет, льющийся из окон многоэтажных домов. Они высокими темными монстрами нависали надо мной. Словно тянулись к загулявшей после заката девушке, перешептывались редким поскрипыванием вывесок и будоражили воображением темными силуэтами, мелькающими между построек.

Вскоре я влетела на второй этаж своего дома. Захлопнула дверь и, привалившись к ней спиной, прижала руки к груди. Сердце больно билось о ребра. Стук его отдавал в виски, заглушая посторонние звуки.

Я судорожно выдохнула. А едва подняла голову, как заметила яркий свет, вырывающийся из дверного проема библиотеки. Кто так поздно не спит?

— Папа? — удивилась я, заглянув туда.

Он оторвался от чтения потрепанной старой книги и указал рукой на кресло по другую сторону от маленького круглого стола. Его бодрствование взволновало. Он последний год не контролировал меня, спускал мне с рук некоторые выходки, даже не ограничивал в перемещениях. Видно, чувствовал вину. И внешне отец заметно постарел, к тому же потолстел. Черные волосы до плеч посеребрила седина, голубые глаза поблекли, потеряли тот насыщенный цвет, которым я восхищалась в детстве.

— Где ты была? — даже голос стал тише.

— Что-то случилось? Извини, я не хотела тебя волновать.

— Дочка, где ты была?

Плечи опустились. Я поспешила к пустому креслу и села в него с чувством полной беспомощности. Появление Безгласого до сих пор будоражило сознание. Я не могла отделаться от ощущения крайней безнадеги, чуждого мне и такого дикого… Ощущения, когда жизнь закончена, но еще нужно жить — идти вперед, делать шаг за шагом, просто чтобы добраться до последней точки своего пути.

— Я совершила ошибку, папа, — решила признаться.

Он потер пальцами висок, отложил на столик книгу. Сцепил руки на животе в замок и приготовился слушать. А я не стала утаивать. Во всех подробностях рассказала о нанесенной с помощью эши татуировке, о двух верзилах и несостоявшемся обряде. Правда, на пару мгновений замолкла, едва упомянула о появлении в храме самого Безгласого.

— Я завтра попрошу аудиенции у графа, — устало выдохнул отец и помассировал переносицу. — Надеюсь, он не станет выдвигать никаких требований.

— Спасибо, папа.

— Дочка, надеюсь, ты понимаешь, что против него я ничего не могу? Будь осторожней, хорошо? Это опасный человек.

— Знаю, — виновато опустила я голову.

— Граф Уэнтэрн ден Фаргос отправил своего младшего сына воевать на границу с Приморьем, когда тому исполнилось шестнадцать лет. Шестнадцать, дочка! Неудивительно, что теперь он славится жестокостью. В первом же бою его полк разбили. Горы трупов, стервятники, вонь, добивание выживших, а потом плен. Никому не пожелаю увидеть такое, особенно в столь раннем возрасте.

О том сражении рассказывала мисс Шэйна на уроках истории в школе. Она упоминала о нем вскользь, стараясь не травмировать нашу детскую психику. Но теперь я не боялась голой правды. Мир жесток! Наши противники на востоке не переставали нападать и грабить, убивать, насиловать, брать в плен, требовать выкупы. У меня раз возникла мысль самой отправиться в бой. Сделать хоть немного для страны и умереть. Умереть навсегда, безвозвратно! Лишь бы не попасть в Чернолесье во служение к Безгласым. Да, я трусиха. И мне не стыдно признать, что я боюсь уготованной мне участи вечной рабыни для пожирающих эши чудовищ.

— Лисая, он год прожил в плену, — тем временем продолжал отец.

— Знаю, папа, дальше не надо.

Мне не хотелось даже задумываться, что с Агфаром делали тресанцы — злейшие враги всего Западного края, не только Аспала, но и Грайнэсса, Дранша и даже Смуарга. Мы против них заключили мир и боролись с ними уже сто сорок с лишним лет. Такое ощущение, что война эта будет длиться вечно.

— Хорошо, что ты все понимаешь, дочка.

— Не все, но стараюсь.

Кончики тонких губ дернулись вверх. Он поправил пояс халата и потянулся к книге, которую недавно читал. Я думала, что время разговора вышло. Но нет. Меня еще ждал сюрприз.

— Твой день рождения, я не забыл. Это книга Арисы. Она попросила подарить тебе ее в день совершеннолетия, но…

— Спасибо, — спохватилась я и потянулась за подарком. Двадцать один мне исполнится только через год, как раз когда закончится моя беззаботная жизнь и придется выполнить условия Безгласых — отправиться в их обитель. А пока…

Книга была толстой, с золотым обрезом и витиеватыми узорами на обложке. Я с придыханием провела по ним подушечками пальцев. Открыла и удивленно выгнула брови, заметив там выведенные мелким почерком строки.

— Какая старая.

— Да, ей уже сотни лет. Как видишь, с книгой и страницами поработали, чтобы продлить срок службы. Но главное — содержимое никто не трогал. И, Лисая, о ней желательно никому не рассказывать.

— Почему?

— Дочка, я не одарен эши, как и Найрита, однако мне доподлинно известно, что подобные источники запрещены ими. Эти знания вполне могут оказаться опасными.

Я пролистнула пару страниц. Некоторые были потрепаны, с загнутыми краями, слегка потертыми словами. Мне попались на глаза схематические рисунки, поясняющие принцип воздействия на… эши?

— Ты мне подарил учебник? — поразилась я, даже не зная, как на это реагировать. То ли радоваться, то ли плакать.

Зачем мне обучаться умению контролировать божественные крупицы, если через год Безгласые заберут их у меня? Хотя в тоже время мне, чего таить, хотелось подружиться с этой частичкой волшебства. Приоткрыть завесу тайны. Понять принцип воздействия. Да что там, научиться нормально управлять эши, чтобы в самый ответственный момент не оплошать, как это случилось сегодня.

— Здесь хранятся многие знания, которым не учат в школах даже мальчиков. Ариса после свадьбы не сразу рассказала мне о книге. Читала тайком, пока не видел. Наверное, нужно было отдать тебе ее сразу на восемнадцатилетие, — его голос дрогнул, однако папа не подал вида и пожал плечами. — Но полагал, что найду в ней выход.

Я улыбнулась, захлопнула книгу. Приятно было держать в руках то, к чему прикасалась мама. Я ведь совсем ее не знала.

— Спасибо! — с трудом сдерживая слезы, бросилась я к отцу. Упала на пол, положила голову ему на колени. — Спасибо за эту частичку ее.

Мы так и сидели вдвоем. Папа поглаживал мои волосы, о чем-то думал. Я же всецело впитывала его нежность и заботу, проявляемые крайне редко. Даже несмотря на события сегодняшнего вечера, я вдруг ощутила толику счастья.

— Я раньше не говорил об этом. Лисая, я очень любил твою маму, — с тоской в голосе признался отец.

В уголках глаз защипало. Я прижалась щекой к теплой папиной ладони и посмотрела на него.

— А я люблю тебя.

— Что вы здесь делаете? — появилась в дверях Найрита, и мне пришлось подскочить на ноги, отступив от кресла главы семьи.

— Празднуем мой день рождения.

— Он был вчера. Живо спать!

Я наспех пожелала отцу спокойной ночи и побежала к винтовой лестнице, расположенной в другом конце библиотеки, не желая даже взглядом встречаться с мачехой. Взлетела вверх, захлопнула за собой дверь.

— Сколько можно на меня злиться? — услышала я ее вопрос.

— Найрита, ты в детстве продала ее Безгласым. Это ожидаемая и довольно правильная реакция.

— Но это ради нашего общего блага…

Я стиснула зубы, до сих пор не в силах смириться с ее поступком. Сложно его принять! Трудно понять, как можно обменять шестилетнюю девочку на возможность родить своего ребенка. Да, у них с отцом были сложности. Первенец даже дня не прожил. Затем был выкидыш. Найрита отчаялась, хотела, по ее словам, порадовать мужа, поэтому обратилась в храм Безгласых, чтобы заключить сделку. Немыслимую! Отвратительную и непростительную! Она пообещала отдать им то, что ей не принадлежало — меня. Эгоистка! Хорошо хоть не сообщила об этом раньше — только год назад, притом случайно проговорилась. Иначе все мое существование пропиталось бы страхом перед неминуемым будущим.