Грань (СИ) - "Vogueliamatta" - Страница 74

Да, я любила ощущать своё превосходство. Любила чувствовать себя ни от кого независимой, диктовать свои правила, руководствуясь исключительно собственными интересами и принципами. Я высоко ценила личную свободу, определенные власть и влияние, которыми обладала. И это касалось далеко не только моей профессиональной деятельности, но и моих мужчин, и жизни в целом. Я всегда считала, что мне в наследство достался стальной характер и несгибаемая воля моей бабушки, а с ней уж точно шутки плохи.

Что ж, тем сильнее было моё потрясение сейчас и тем большие усилия мне приходилось прилагать для того, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что в моей жизни появился кто-то ещё. Кто-то настолько значимый и важный, что это каким-то образом сумело пошатнуть в моём сознании сами основы мироздания, и всё то, что ещё недавно казалось мне таким важным, теряло теперь всякий смысл, уступая место совершенно новым, неведомым мне доныне ценностям.

Я и представить не могла, что тот уикенд окончательно и бесповоротно разделит всю мою жизнь на «до» и «после». И мне так неожиданно откроется абсолютно новый, ни с чем не сравнимый вид любви… Его дети.

Принс Майкл Джозеф Джексон Джуниор. Этот прекрасный, сдержанный и воспитанный мальчик с не по годам проникновенным и осознанным взглядом действительно производил впечатление старшего в семье. Он много читал, интересовался всем на свете и порой искренне удивлял меня самыми неожиданными и курьёзными вопросами, на которые я и сама частенько затруднялась найти ответы. Его интересовали весьма серьёзные для одиннадцатилетки вещи и ему всегда, о чём бы ни зашла речь, непременно хотелось докопаться до самой сути.

Мисс Пэрис Майкл Кэтрин Джексон. Сгусток мощнейшей, бунтарской, едва сдерживаемой энергии. Я сразу поняла, кто был капитаном на этом корабле и доставлял отцу втрое больше проблем и головной боли, чем остальные. Эта подвижная, эмоциональная и темпераментная девочка, — совсем ещё малышка, но в ней уже так отчетливо ощущался её сильный, волевой характер и ярчайшая харизма, что с одного лишь взгляда становилось понятно — она сможет многого добиться в этой жизни.

Что же касалось малыша Майкла Джозефа Джексона II, или Бланкета, как все ласково его называли, что ж, этот кроха за считанные мгновения мог очаровать и влюбить в себя любого, не прилагая для этого никаких особых усилий. На первый взгляд могло показаться, что он обладал мягким и покладистым, сговорчивым характером, но не обманывайтесь так скоро. Этот малыш впитал в себя множество черт и качеств Майкла, основным из которых определённо было упрямство. Бланкет, без сомнений, обладал не только улыбкой, но и неоспоримым талантом отца добиваться своего с абсолютно очаровательной непосредственностью, будто так и было заложено природой.

Каждый из его детей обладал уникальным характером. Каждый был настолько особенным и неповторимым, точно маленький самородок, неограненный алмазик. И уж не знаю, как им с такой лёгкостью это удалось, но они в одно мгновение заполнили мою жизнь своим присутствием так, что даже сильно пытаясь, я уже не могла вообразить себе её без них. Не могла вспомнить, как всё было прежде, что же наполняло смыслом мои дни, если не их улыбки и неугомонно-звонкий смех, эти светящиеся задором глаза и пухлые животики.

За считанные дни они заставили меня взглянуть на жизнь совершенно с другой стороны. Меня поражала их доверчивость, обезоруживающая открытость и тот факт, что им было совершенно невозможно солгать. Так как, даже глядя на мир через призму детской наивности, они всё равно обладали каким-то волшебным даром мудро понимать и видеть саму глубинную суть вещей.

Я так быстро и так неимоверно сильно привязалась к ним, что даже не заметила, в какой именно момент мои собственные желания и потребности отошли для меня на второй план. Никогда бы не подумала, что однажды предпочту походу в очередной новомодный клуб или ресторан эту милую, ничем не заменимую возню по вечерам. Мы читали книги и рисовали, смотрели мультики, вместе запрыгнув в постель с печеньем и молоком. Играли, баловались, бились подушками и прыгали на кровати. Они учили меня танцевать и постоянно придумывали кучу розыгрышей и развлечений вместе. Это был какой-то неиссякаемый источник радости и вдохновения, постепенно наполнивший мою жизнь миллионами мелочей и моментов, мысли о которых заставляли меня беспричинно улыбаться в течении всего дня. Счастье больше не было для меня чем-то эфемерным и мимолетным. Кратким мигом, ускользающим сквозь пальцы. Благодаря Майклу и его детям оно постепенно становилось прочным, перманентным состоянием, в котором я пребывала изо дня в день.

С каждым днём я всё лучше и лучше понимала Майкла. Понимала, что за чувства движили им всё это время. И всё то, что раньше казалось мне пустым звуком, не более чем высокопарными фразами, обретало теперь глубочайший смысл. Я наконец осознала, за что он так сильно любил детей. В их чистых головках и сердцах было заключено столько возможностей и перспектив, что он считал своим прямым долгом и обязанностью направлять и оберегать их. Майкл действительно видел в детях всё — настоящее, будущее и саму жизнь во всем её непостижимом многообразии и великолепии.

Без преувеличения, он был замечательным отцом. Таким, о котором мог бы мечтать любой ребёнок. У него был потрясающий природный талант наставника, дар говорить с детьми на одном языке, понимая их как никто другой. Порой он мог быть с ними довольно строг, но даже ругая или наказывая, никогда не повышал на детей голос. Он говорил с ними, терпеливо объяснял и учил так, словно они были с ним на равных. Майкл многое им позволял и частенько баловал, ведь ему было так важно дать своим малышам то, чего он сам был лишён — настоящего детства. Но в то же время он всегда старался обьяснить им, что каждая вещь имеет свою цену, что они должны быть благодарными, уметь делиться и отдавать. Ему хотелось вложить в них столько знаний, столько поистине важных вещей, что приходят к тебе лишь с болезненным опытом, тяжкими жизненными уроками, от которых он так отчаянно стремился их оградить. Да, когда дело касалось детей, я видела в Майкле такую неимоверную свирепую силу, словно он готов был разорвать в клочья любого, лишь бы уберечь их. Но что самое главное, ему было крайне важно дать своим детям, ровно как и любому другому ребёнку на земле, чувство безоговорочной, безграничной и безусловной любви.

И это заставляло меня так же безоговорочно и безгранично любить, уважать и восхищаться этим невероятным, потрясающим и экстраординарным мужчиной. Наблюдая за Майклом, я наконец начала понимать, какую колоссальную работу он проделывал, воспитывая троих детей в одиночку. Не знаю, буду ли я хоть когда-нибудь в этой жизни готова взять на себя такую ответственность, но сейчас мне действительно хотелось разделить это с ним, учиться у него, чтобы однажды стать ему настоящей опорой и поддержкой в этом нелёгком деле, подарить надежду и уверенность в завтрашнем дне.

Я осознавала, что постепенно начинала меняется изнутри — мои взгляды и приоритеты, моё отношение к жизни, благодаря Майклу и его детям я впервые почувствовала себя частью чего-то большего. С того самого дня между нами зародилась какая-то особая невидимая связь, которой не было до сих пор. Что-то очень глубокое, по-настоящему прочное. Это проявлялось во всем: в каждом взгляде и прикосновении, в его голосе и улыбке, в том, как мы занимались любовью. Он обладал мною с такой ненасытностью и обожанием, с такой самозабвенной отдачей и благодарностью, что это граничило едва ли не с помешательством. Чувства были до того острыми и глубокими, что в какой-то момент мне и правда начало казаться, что он буквально подавляет мою волю и эго, поглощая всю меня без остатка. Еще никогда и ни с кем я не была до такой степени близка. И это делало меня счастливой в той же степени, что и пугало.

Я прекрасно осознавала, что моя жизнь стала в буквальном смысле слова зависеть от Майкла, что она уже никогда не будет прежней, не станет вновь на все сто процентов принадлежать лишь мне одной. Для человека моего характера и склада это открытие оказалось не самым простым. Я постепенно начинала узнавать, что такое семья. Но мне все ещё было невероятно сложно ощутить себя полноценной частью всего этого.