СволочЪ (СИ) - Тулина Светлана - Страница 12

Особенно если у этой сволочи при всем ее покерфейсе с каждой секундой все ярче полыхают уши и в остекленевших глазах плещется бессильная тоскливая ненависть, того и гляди готовая хлынуть через край.

Тогда — что?

Ларт затравленно огляделся. Вот же влип! Мусорная корзина не вариант, она сетчатая, да и пакет там драный… О! А вот это — вполне.

Ларт схватил со стола наградной кубок и одним движением вытряхнул на пол медали и прочий хлам…

— Всегда к твоим услугам… Л-ларри.

«Сволочь! — привычно и почти с удовольствием подумал Ларт, пряча усмешку. — Ах, какая же он все-таки сволочь!»

Сволочей вокруг Ларта Рентона всегда было много, что уж тут поделать. Карма такая, похоже. Издалека чувствуют и собираются рядом, словно у них ларт-радар какой, у сволочей этих. Тут злись, не злись, все равно не поможет.

Однако по отношению к этому одному ьвполне конкретному сволочу он теперь испытывал довольно странные и сложные чувства, основными из которых, пожалуй, были гордость и умиление. А вот раздражения не было, ну ни грамма, как отрезало. Да и как можно злиться на того, кто нарывается так нелепо, так нагло, упорно и так… по-детски! Ну и что, что выглядит он вполне себе взрослым мужиком лет двадцати пяти — он и в первые секунды жизни так выглядел, их такими в репликаторах и штампуют, физиологически взрослыми уже, на пике развития и полезности, дешево и сердито. А на самом деле сколько ему, сволочи этой? Девять? Восемь? Паскуднейший возраст. Шпионскую линейку на основе третьей модификации усовершенствованных гардов в производство запустили одиннадцать лет назад, плюс полгода на полноценное дозревание клона и месяца три-четыре на отработку синхронизации с имплантатами. И значит, наглому киберу никак не может быть больше десяти с половиной, и то в том случае, если он был из первых.

Щенок!

Такой задиристый, такой маленький, такой нахальный! И такой уязвимый. Ну как на такого злиться всерьез, даже если он и наскакивает, даже если пытается цапнуть, в извечной подростковой попытке нарваться.

Потому что только слепой не заметит — этот паршивец именно что нарывается. Знает, что может огрести, причем заслуженно, причем почти не сомневается, что огребет непременно. Знает даже чем и как — ну, во всяком случае, ему кажется, что знает, — не хочет до судорог, трусит как последняя… хм… ну да, сволочь. Но все равно нарывается! Потому что не может иначе, хотя и видно, каких усилий ему это стоит.

Почему видно?

Хм…

Да что, Ларт слепой, что ли?!

Пауза перед именем. Ну да, крохотная, неделю назад Ларт ее, может, и не заметил бы. Как и запинку на первой букве. Как и слишком бесстрастный голос. Как и дернувшийся кадык — киборг всего лишь сглотнул, а выглядело так, словно он с усилием выталкивает бешено сопротивляющееся слово, которое никак не хочет вылезать наружу и цепляется по пути за все, что только может подвернуться под букву. Но — вытолкнул. Всем телом. Кулаки сжаты, улыбка растянута, как эспандер, окаменевший подбородок вперед, желваки на скулах, в остекленевших рыжих глазах паника и безысходность. Нет, все это по чуть-чуть, конечно, но… видно же, черт возьми! Видно.

И с какого, интересно, перепугу Ларт еще неделю назад считал эту настежь открытую книгу непроницаемой маской? Да тут же все — печатными буквами, крупным шрифтом, даже неудобно как-то, словно подглядываешь… Хреновый из тебя шпион, бондяра, при такой-то откровенной роже! И как только тебя сразу же не спалили, на первом же задании? А может — как раз и спалили? Потому и нас тобой осчастливили, что шпион из тебя еще хуже, чем из самого Ларта балерина?

— До чего же мерзкая рожа! — Шеф проводил вернувшегося в свою нишу киборга неприязненным взглядом. Пожевал губами. — Вот хоть и похож на человека, а все равно видно, что жестянка. А мне еще заливали, что они умеют притворяться людьми! Клеветническое вранье и пропаганда, чтобы побольше денег вытрясти.

Шеф говорил вроде бы совершенно обычные вещи, которые говорил и вчера, и позавчера, и месяц назад. В киборге он разочаровался чуть ли не одним из первых. И возненавидел люто. Как первому, так и второму немало способствовал многостраничный плановый отчет, который Сволочь тщательно и дотошно запихнул ему в рот на третий день пребывания в участке, дословно выполнив некорректно отданный приказ. Отплевавшись клочками частично пережеванной бумаги, шеф начал плеваться ядом — каждый раз, когда речь заходила об «этой сволочи».

Ребята привыкли и спасались кто как мог. Дживс бросил на Ларта сочувственный взгляд — «Не дрейфь, прорвемся!» — и с головой зарылся в бумаги, а Селд и вообще предпочел по-тихому слиться, прикрываясь огромной кофейной чашкой как щитом. Они ничем не могли помочь и понимали это — шеф пришел делать разнос персонально Ларту, и он таки собирался его сделать по полной программе.

И он его бы таки сделал — если бы не киборг, так не вовремя сунувшийся под руку с какой-то пустяковой бумажкой.

— Да ты только глянь на эту тупую рожу! — все больше распалялся шеф. — Кретин кретином! Имитация личности? Ха! Плюнуть и растереть! Никакая имитация личности не спасет, если в башке нет ганглиев… этих, как их… межушных! Ибо глаза — они что? Они зеркало, это ж понимать надо! А у этого — мертвые, что твои пуговицы! Ни смысла в них, ни души. Да и мозгов-то не особо, а какие и есть — насквозь глючные, вечно все путает да ломает. Давно на свалку пора! Слышишь, ты, рухлядь глючная?!

Киборг стоял по стойке смирно, глядел прямо перед собой. Лицо его было неподвижно, глаза полуприкрыты. В воплях шефа не было кодовых обращений, и потому программа должна была их игнорировать, отфильтровывая. Киборг наверняка ничего не слышал, и Ларт это понимал. И вроде бы надо радоваться, что шеф так удачно переключился и растрачивает большую часть гневного заряда не на Ларта вовсе.

Только почему-то не получалось радоваться. И очень хотелось, чтобы шеф наконец-то вспомнил, зачем сюда пришел. Хотелось настолько сильно, что пришлось сцепить пальцы рук в замок, чтобы они непроизвольно не стискивались в кулаки.

Но шеф останавливаться не собирался. Неподвижная безучастность киборга лишь только больше его распаляла, доводя до полного неистовства. Пройдясь по умственным способностям и душе, вернее полному отсутствию как первых, так и второй, он перешел к внешности (несомненно, уродской) и сексуальным пристрастиям как всех киборгов в целом, так и данной конкретной особи в частности. Причем для осуществления некоторых особо изысканных шефских фантазий бедному бонду пришлось бы как минимум расчетвериться. В качестве самого страшного оскорбления почему-то фигурировали бритые яйца и немытый член, но тут Ларт уже совсем отчаялся отыскать в шефских высказываниях хоть какую-нибудь логику.

— Никогда не доверял этим тварям! — подытожил шеф, наконец-то разворачиваясь к Ларту. — И впредь не собираюсь. Стоят, молчат… Наверняка пакость какую о тебе думают, твари. Они как бабы! Бабы с членом, пакость какая! Не верю я им. И любой нормальный мужик верить не будет, если жить хочет!

Сказал как отрезал, даже рукой воздух рубанул для наглядности. А потом продолжил уже почти спокойно и даже миролюбиво:

— А зачет ты все-таки пересдай. Непорядок это, участку репутацию портить. В конце недели сходишь еще раз, отстреляешься. Я договорился. — И добавил этак доверительно, с ласковостью сытого удава: — Разозлил ты меня, ну ей-богу! Ты ж у нас снайпер, и вдруг на тебе… А я еще эта… уставший был с позавчера, башка трещит и все такое. Хотел тебя вообще разжаловать месяца на три. В патрульные, чтоб неповадно… Хорошо, тварь эта под руку подвернулась, на ней и оторвался. Отпустило. А то бы, ей-богу, разжаловал!

И тут над плечом шефа Ларт увидел, как киборг в своей нише чуть повернул голову в его сторону и… Черт! Да нет же, нет! Да нет же, да, своими же глазами видел, как он….