Проще кубика - эН Ая - Страница 1

***

Четыре последние порции вчера были яв… яв… – Ик! – явно лишними. ГолоВАТРЕщит. МирраСКАЛЫваеТся…

О, мать Моя женщина!

Нет у Меня никакой матери. И никогда не было.

Стоп. Надо собраться и, прежде чем завалиться спать – Я собираюсь продрыхнуть тысячу лет, не меньше! – прежде чем… Что Мне надо сделать из неотложного? А, да. Восстановить форму. Там была какая-то крайне примитивная форма. Что-то совсем… Ик! Простое совсем… Как детская игрушка. Как пирамида, что ли?! Не, не может быть пирамида… Конус?!

Боже мой, как трещит голова! Боже – это Я. Я сам себе мой, сам себе свой.

Так, все, спать! Быстро восстановить форму – и спать.

Кубик. Точно, это был кубик. Что может быть проще кубика?

– Да будет куб!

И стал куб.

В детали Я решил не вдаваться, с этим справятся мои помощники. Я им строго-настрого запретил менять базовые физические законы, включая гравитацию. Они туда не полезут. А остальное – ерунда. Подправлю позже, если они без Меня не справятся.

Короче, Я – спать.

– Слушай, Зев, ты как хочешь, но Он – идиот! Что нам теперь с этим делать?!

– Э-э-э-ыммм… Может… ничего?

– Ничего не делать?! Да эту штуку сейчас разнесет на части! А Он разнесет на части нас, когда проснется и узнает, что мы не сохранили Его любимую игрушку.

– Да ну, я тебя умоляю!!! Он пару миллионов лет теперь дрыхнуть будет.

– Вот-вот! Всего через жалких пару миллионов лет – и будет нам полный каюк!

Зев и Буд, почесывая шевелюры и лысины – одну (1) шевелюру и одну (1) лысину, – с интересом и полным отсутствием следов оптимизма смотрели на вращающийся вокруг светила кубик.

Кубик был достаточно аккуратный, особенно если учесть, с какого нечеловеческого бодуна его сотворили.

– Ладно, мальчики, справимся. Могло быть и похуже.

– Тара, я тебя умоляю! Что может быть хуже гигантского нестабилизируемого кубика, несущегося по круговой орбите со ско…

– Позвольте вас поправить, коллега: вихляющего по круговой орби…

– Что, уже прецессирует?!

– Все равно! В тот раз, когда Он Солнце выключил, было хуже! – заупрямилась Тара.

– Да ну! – Это было хором, дальше – хором-вразнобой:

– Да там вообще проблем…

– С исходниками…

– Не было…

– Только…

– Почти…

– Напряг с компенсаторами…

– Был!

Многоликая Тара вздохнула: «мальчики» были правы: одно дело – термоядерная реакция, и совсем другое – тонкая настройка условий для высокоразвитой биологической цивилизации. Одна радость: био-особи живут мало, смена поколений происходит так стремительно, что ни к одному индивидууму не успеваешь прикипеть душой, но зато управлять коллективным сознанием проще простого. Сто оборотов вокруг светила – и никто уже и не вспомнит, что этот кубик когда-то был шаром.

– Ладно, ладно! Не буравь меня взглядом, – буркнул Зев. – Ну не сто лет. Ну тысячу.

– Спорим, тысячи не хватит, если…

– Кончайте спорить, помогите мне с Луной лучше! Кто у нас специалист по небесной механике? Рассчитайте траекторию спутника. Срочно!

***

Если ехать по северной дороге, по Запретной Дороге в сторону горы, за которой никогда не встает Солнце, говорят, умрешь не сразу, но зато самой мучительной смертью. Шаго в это не верит, а Марци… А что Марци? Влюбленная девочка. Верит в любое, что Шаго ни скажет. Поддержит всегда. Будет терпеть и не пикнет. Впрочем, Шаго такой, что терпеть почти ничего не приходится. Кроме моментов, связанных с приключениями.

Одна беда: приключения идут одно за другим, с Шаго иначе не бывает.

Они дружат с самого детства. Они бы по сей день дружили, и только дружили, и ничего больше, но это «ничего больше» случилось между ними еще год назад, когда Шаго стукнуло тринадцать, а Марци – почти четырнадцать. Да, она на полгода старше, что с того? Короче, у них теперь не дружба, а любовь-любовь. О нормальной семейной жизни (в будущем) они не думают, обходят эту тему, словно тут и говорить не о чем. Но оба знают, что вряд ли у них получится.

Марци из крутой семьи, старший ее папа входит в Совет по защите прибрежных вод, а младший папа обучает воздушников в закрытой школе. У нее вообще семья полная: два папы и две мамы. Еще и брат есть. Марци похожа на младшую маму, хотя процентное соотношение генов в пользу старшей мамы. Марци высокая и красивая, у нее светло-сиреневые волосы до плеч, в сухую погоду прямые, а во влажную серпантинятся забавно. Они почти всегда серпантином: в городе, где они живут, никогда не бывает сухо.

Все города построены у океанов. Их город – в глубокой уютной бухте. Когда в открытом море волны с маленький дом, у них едва мокнет стена набережной. Когда в море волны с двухэтажный дом, у них может переливать за стену, а может и нет. Ну, а когда начинает крутить, когда соседнюю Сентию смывает, когда жители Дворшиков уезжают в горы, а затем отстраивают свою деревеньку заново, тогда и только тогда в Гагене объявляют всеобщий аларм, бьют в гологола на сторожевых башнях, и все воздушники бегут к своим вертихвосткам.

На вертихвостках жителей города увозят в горы, подальше от разбушевавшихся вод. Марци много раз летала на вертихвостках, она даже умеет ими управлять, только у нее опыта совсем мало. А Шаго ни разу не летал.

Шаго – из Дворшиков, из очень простой семьи. Единственная ценность, которая у него есть, – маленький картонный квадратик, разделенный двумя диагоналями на четыре треугольные части. На каждом треугольничке – кусок картинки. Картинки стерлись и потускнели от времени, но все равно видно, что они очень, очень красивые и необычные. Такого ни в какой книжке не найти, а уж книжек Шаго видел в своей жизни о-го-го сколько! Штук двадцать – точно. Да какие там двадцать – пятьдесят! Ну да. Учебники ведь в счет…

Дворшики – рыбацкая деревня. Старший папа Шаго был хозяином артели рыбаков. Но, простите, он по совместительству являлся старшим папой еще половине ребят деревни! В Шаго его генов – один процент, минимальный минимум, необходимый для признания родительства. Ибо если нет двух пап, то в школу ребенка не возьмут, в первый класс только, научить писать-читать, а дальше, все. Это правильный подход. Обучение стоит денег. Так что у школы должны быть гарантии, что оплата будет. Оплачивают в два этапа: в середине обучения и после окончания. Шаго окончил среднюю школу три года назад. Его взяли в старшую, хотя директор школы сильно сомневалась в том, что через четыре года нужная сумма будет уплачена. Но на тот момент оба отца Шаго были живы, и его оставили. Тем более что учился он неплохо. Не первый ученик, но в первых рядах. Прошлым летом случился шторм, почти половина мужчин из Дворшиков погибли. Шаго, как и многие другие, остался без отцов… Ну а мама у него всегда была одна: и за старшую, и за младшую, и в доме, и в огородике, и на разделке рыбы.

Сейчас и разделывать было нечего, и как дальше жить – непонятно. Школу бросать – все равно за три с половиной года придется заплатить. Где три с половиной, там и четыре. Зато диплом будет.

Шаго поговорил с мамой, они решили: доучиваться. Платить, разумеется, нечем. В таких случаях иногда отбирают дом, но почти всегда идут на уступку, забирая выпускника в зольдады. Зольдады Гагена стоят на страже города, защищают от сил моря и сил ветра, а многих из них отправляют изучать Север. Это дело опасное, но Шаго только того и надо. …Марци никогда не отдадут замуж за зольдада. Даже младший ее муж будет иметь ранг не ниже подковника!

Шаго размышлял обо всем этом, шагая по Запретной Дороге. Что значит «запретная»? Не заперта, не закрыта, кордоны не стоят, штрафовать путников никто не будет. Хочешь смерти – иди себе.

Желающих помереть тяжелой смертью в Гагене не было. Дураков нет! В Дворшиках после того шторма были вдовы-самоубийцы: две бросились со скал на камни, одна травилась березовым ядом. Но чтоб пойти по Дороге Древних – такое даже им в голову не пришло.