Пожиратель-275 (СИ) - "Mr.Nobody" - Страница 1

Лес шумел. Ветви усталых берёз рябили над головой пожелтевшими листьями и мотались туда-сюда от порывов ветра. Александр сидел на поваленном дереве. Посмотрел на небо: оно тускнело, предвещая наступление темноты. Поёжился от осеннего холодка, пробравшегося под толстовку и тонкую курточку. Морозы пока не ударили, и днём было тепло, но к вечеру температура начинала стремительно падать, особенно здесь в лесу, куда солнечные лучи пробивались с трудом, застревая в ещё не облетевших кронах.

У ног лежало тело. Человек распластался лицом вниз, в спутанных волосах поблёскивало что-то мокрое и вязкое, оно стекало красными струйками на землю, окрашивая высохшие травяные стебли и выцветшую, отжившую своё листву. Александр держал в руке молоток, по самую рукоятку обагрённый той же красной субстанцией. Рядом с телом валялась начатая бутылка водки, её содержимое частично вылилось, сдобрив почву спиртовым раствором.

Лес находился недалеко от города, и Александр прекрасно понимал, что тут могут оказаться посторонние, вроде запоздалых грибников-пенсионеров, возвращающихся вечером в уютные пригородные домики, но уходить не торопился: наслаждался последними днями золотой осенней поры, чистым воздухом, отблеском заходящего солнца. Это было чудесное время года, которое имело привычку слишком быстро заканчиваться с наступлением заморозков — последний вздох природы перед долгой зимней смертью.

Очередной порыв ветра отдёрнул полу куртки, напоминая, что надо идти. Вытерев молоток о землю, Александр сунул его в чёрную кожаную барсетку, крякнув, поднялся с насиженного места и зашагал прочь. Недалеко, на присыпанной листвой грунтовой дороге, пристроились старые «Жигули», вперив прямоугольные фары в сгущающиеся сумерки. На пыльном тёмно-зелёном корпусе, как и на стальных колёсных дисках, виднелись следы ржавчины, красноречиво говорящие о солидном возрасте транспортного средства и плохом уходе. Александр плюхнулся в продавленное сиденье, повернул ключ зажигания, и автомобиль, тарахтя и поскрипывая, вразвалку пополз по неровной колее.

Солнце закатилось за лес, и последние отзвуки лучей гасли на восточной стороне неба, когда «Жигули» вывернули на шоссе и понеслись к городу, освещая сумеречную дорогу желтизной фар.

Видя, что дорога пуста, Александр вдавил газ, выжимая из старенького двигателя лишние обороты. Отсутствие машин показалось странным, и чем дальше он ехал, тем тревожнее становилась эта пустота. Вдоль шоссе потянулся частный сектор, мимо промелькнули заправка и СТО, потонувшие во мраке, но сколько Александр ни буравил взглядом темноту, не мог обнаружить ни одного человека, да и света в окнах не было, несмотря на поздний час. И вот уже впереди показалась промзона, а вокруг царила та же загадочная, необъяснимая пустота. Город будто вымер, и лишь вдоль дорог мирно стояли припаркованными авто, ожидая пропавших хозяев. Даже фонари сегодня никто не включил.

Вглядываясь в бегущие впереди лучи фар, Александр ехал в направлении дома, а железная рука беспокойства всё сильнее сжимала внутренности. Решил остановиться. Заглушил двигатель и долго сидел, вслушивался в тишину, затем вышел. По одну сторону улицы тянулись гаражи, за которыми пряталась железная дорога вместе с застывшим грузовым составом, по другую — росли деревья, среди которых днём можно было разглядеть окна административного здания местного завода. Звуки большого города пропали вместе с его обитателями, только листва шумела на ветру, и откуда-то доносился еле слышный механический рокот. А небесный свод усеивала бриллиантовая россыпь далёких светил, больше не затмеваемая светом фонарей.

Так Александр и стоял среди пустой улицы, зябко поёживаясь в вечерней прохладе, и старался понять, что произошло, пока краем глаза не заметил движение в кустах. Тут же направился туда и, не доходя до гаражей, остановился.

— Есть тут кто? — крикнул он. — Выходи!

Ответа не последовало, да и шевеление прекратилось.

— Да что происходит, чёрт возьми?! — воскликнул Александр, спрашивая то ли у того, кто прятался в кустах, то ли у самой Вселенной.

Он долго и внимательно всматривался в темноту, но дальше идти не решился: подумалось, что там может ждать нечто жуткое и опасное, нечто такое, с чем никогда никому не доводилось сталкивался в этой жизни. Иррациональный ужас охватил его, требуя немедленно бежать или ехать, как можно дальше. Александр попятился к машине, запрыгнул в салон и дрожащей рукой нащупывал ключ в замке зажигания, а когда «Жигули» завелись, так резко вдавил газ, что покрышки завизжали по асфальту. Александр гнал по пустой улице, левой рукой держа руль, а правой — ища в телефоне номер жены. Она-то точно должна знать, что произошло. Вот только связь отсутствовала, даже гудки не шли. «Должна же здесь ловить сеть, всегда ловила, почему не ловит сейчас?» — подумал Александр и с досадой швырнул трубку на соседнее сиденье. Он свернул на развязке, проскочил под железнодорожным мостом и оказался в жилой части города, но и тут было пусто, только дома чёрными глыбами воздвигались по обе стороны проезжей части.

Без пробок и светофоров Александр за считанные минуты домчал до пятиэтажки, где он жил. Окна её выходили на улицу позади университетских корпусов, но не смотря на близость учебного заведения, здесь обычно было не очень суетно. Дома, расположенные под углом к проезжей части, прятались за деревьями и теперь тонули в тени. Въехав во двор, мужчина заглушил двигатель, схватил барсетку и телефон и выскочил из машины. Уличная дверь открылась без ключа: ни домофон, ни замок не работали. В кромешном мраке подъезда ничего не было видно, и Александр споткнулся о первый же порог. Выругался, включил телефонный фонарик — привычный подъезд показался чужим и страшным.

Перепрыгивая через несколько ступеней, Александр взлетел на третий этаж и остановился рядом с квартирой, внимательно прислушиваясь к тому, что творится внутри. Его не оставляла надежда, что жена с сыном дома — ждут его, тоже не понимая, что произошло. Александр медлил, боясь разрушить хрупкие надежды. Продолжалось это лишь несколько секунд — в конце концов, он взял себя в руки и отпер дверь.

В нос ударил запах варёных овощей, а потому на мгновение Александр решил, что семья дома.

— Дорогая! — позвал он с порога. — Я вернулся, вы где?

Никто не ответил. Не разуваясь, Александр прошёл в квартиру. Он заглянул в зал, и так и замер, холодея нутром. Фонарик смартфона высветил фигуру жены, что с неестественно запрокинутой головой сидела на диване. Спинка дивана была заляпана кровью, а безвольно откинутая рука женщины сжимала пистолет — старый трофейный "Люгер", который Александру достался от деда, и который он хранил у себя в столе долгие годы. Давно подумывал выбросить — хоть и память, а лишних проблем с законом не хотелось — вот только руки никак не доходили. Пятно света метнулось в другую сторону и упало на маленькое скрюченное тельце рядом со шкафом. Бордовая лужа, растёкшаяся вокруг детской головки, блеснула на старом паркетном полу.

— Нет! — закричал Александр, бросаясь вначале к телу мальчика, а затем к супруге. — Зачем? Что ты натворила?

Он схватил женщину за голову и посмотрел в мёртвое лицо с остекленевшими глазами, зрачки которых закатились под верхние веки. В правом виске супруги зияло отверстие, а слева, на выходе, пуля превратила череп в кашу из мозга и осколков костей. Александр сжимал и тряс охладевший труп, не обращая внимания на окрасившиеся красным пальцы. Случившееся не могло быть взаправду, он отказывался в это верить. Ещё недавно жена и сын были живы, ещё утром он разговаривал с ними, а теперь они исчезли, покинули мир живых. Снова подошёл к сыну, присел рядом и положил на колени окоченевшее тельце. «Зачем? — шептал Александр, не помня себя от горя, — Почему ты это сделала, чёртова дура?» Долго стискивал в объятиях сына, будто надеясь, что произойдёт чудо, и тот очнётся. Затем встал, прошёлся пару раз из стороны в сторону и плюхнулся на диван подле мёртвой супруги. Забыв о том, что руки в крови, Александр обхватил своё лицо, впиваясь ногтями в кожу. Рот его застыл в безмолвном крике. Происходящее казалось нереальным, но вот боль, что рвала душу на части, была вовсе не иллюзорной. «Зачем?» — как безумный, повторял Александр, но, сколько бы он не вопрошал, мертвецы молчали.