Мстительные духи (ЛП) - Хейс Роберт - Страница 15

Когда варган Нэш прибыл и увидел свой роскошный город в дыму и руинах, он был в ярости, безутешный. Пока не вошел в конюшню. Там он увидел ее, женщину из золота, единственную выжившую в городе. И его горе утихло при виде его лошадей, только это выжило в худшем нападении Морского народа.

Никто не знал имя женщины, она его не назвала. Варган умолял, требовал, угрожал и просил, но она скрыла свою личность. И он назвал ее Позолоченной Каргой, вечным конюхом, убийцей чужих богов, величайшим героем Нэш.

* * *

Карга рассмеялась, когда Гуан закончил историю. Она потягивала чай, смотрела на рябь на нем стеклянными глазами.

— Это делает ее… древней, — сказал Харуто.

Гуан фыркнул.

— Кто бы говорил, старик.

Харуто игнорировал его.

— Почему Пятый Мудрец послал…

— Конихаши? — спросила Карга. — Он идет?

Янмей покачала головой и похлопала по ладони Карги.

— О, — печально сказала Карга. — Я хотела бы увидеть старого друга снова.

— Почему онрё пришли сюда искать ее? — спросил Харуто, стуча пальцами по столу. — Они ищут всех Мудрецов?

— Не знаю, — сказала Янмей. — И вряд ли она знает. Возраст забрал у нее то, что не смогли враги.

— Что тут произошло, Карга? — спросил Харуто. — Как умерли жители Тиото?

Карга прищурилась, глядя на него.

— Жители? Я… — она нахмурилась и смотрела миг на чай, а потом ее лицо снова расслабилось. Она улыбнулась и посмотрела на Янмей. — Кажется, все мои дети хотят меня нынче навестить, — она будто считала Янмей своей дочерью. — Твой брат заглядывал недавно. Он… спрашивал о темнице. Думаю, он был в беде. Снова и снова о темнице. Он был очень требовательным, не тронул чай, говорил, что он был слишком холодным. Я говорила ему, что из темниц знала только о Небесной Лощине, и он ушел. Так и не выпил чаю. Наверное, потому он стал таким уродливым. Чай дает нам гладкую кожу и добрые глаза, — она сделала глоток чая.

Гуан глядел на него.

— Небесная Лощина, — сказал старый поэт, словно Харуто не слышал. Харуто не смотрел в глаза друга.

— Звучит восхитительно, — сказала Кира. — Что это?

Янмей налила себе еще чаю.

— Крепость, где тренируются воины-шинтей Ипии. Говорят, только шинтей знают, где она.

Харуто покрутил чашку, не глядя никому в глаза.

Гуан почесал бороду и посмотрел на Харуто.

— Старик?

Харуто молчал.

— Он знает, где это, — сказал Гуан.

Харуто холодно посмотрел на своего друга.

— Можешь сверлить меня взглядом, сколько хочешь, старик. Ты несешь бремя Тяна.

Шики жалобно пискнула.

— Не начинай, — рявкнул Харуто на духа, ненавидя гнев в своем голосе. — Да, я знаю, где Небесная Лощина.

Янмей улыбнулась.

— Тогда мы отправимся утром.

— А? — Харуто покачал головой. — Я не говорил, что возьму вас.

— Мы увидим крепость? — спросила онрё, хлопнув в ладоши. — После десяти лет в академии я думаю, ее разрушение — лучшее, что со мной случилось, — она нахмурилась. — Это неправильно, да?

Янмей кивнула.

— Многие умерли, включая твоих друзей.

Девушка фыркнула.

— Друзей. Будто они у меня были, — она молчала пару секунд, тряхнула головой и шлепнула себя по щекам. — Я должна печалиться? Должна горевать по ним.

Янмей слабо кивнула.

— Хотя они ненавидели меня?

Янмей сжала ладонь девушки.

С девушкой было что-то не так. Ей нужно было, чтобы Янмей говорила ей, как нужно было себя чувствовать. Харуто отогнал эту мысль в сторону, чтобы разобраться позже. Если они хотели идти с ним в Небесную Лощину, пускай. Шинтей клялись не раскрывать ее место, но его эти клятвы не сковывали. И было неплохо оставить девушку близко. Может, ему придется отправить ее к Оморецу, пока она никому не навредила.

— Мы уходим завтра, — согласился Харуто. — Мы можем остаться на ночь, Карга?

— О, чудесно. Пара юношей, как вы? Мне нужно сделать много работы.

Гуан рассмеялся и пожал плечами, когда Харуто посмотрел на него.

— Что? Она назвала тебя юным.

Глава 9

Все спали, когда Харуто вышел из дома Позолоченной Карги. Ночь, и хоть снег перестал падать, было холоднее, чем неодобрение монаха в Тиото. Харуто редко ощущал холод, но даже он кутался в снова испорченное кимоно сильнее, хотел себе такой плотный плащ, как у Гуана. Его плащ не пропускал снег, но не спасал от холода. Он шел по деревне, как призрак, прошлые обитатели лежали мертвыми в их домах, убитые онрё, которые что-то искали. Темница? Мудрец? Что-то в Небесной Лощине. Но там были только шинтей. Ёкаи должны быть безумны, чтобы напасть на то место.

Он забрал свою печать и ритуальные посохи в свете луны. Он все еще не знал, пошло ли что-то не так с благословлением Оморецу на них, или что-то было с девушкой. Онрё был редкими и сильными, и за долгие годы он встретил тут первую. Если посохи не могли сдержать одну онрё, то ему нужно было что-то еще, чтобы сдерживать духов, которые уничтожили Хэйву и убили Тяна.

Харуто прошел по горной тропе и покинул деревню Тиото. Он не шел далеко, ему нужно было сделать это, пока другие спали. Они не поняли бы.

Он остановился, увидев дерево. Его краски были приглушенными в свете луны, красные листья стали рыже-коричневыми, но он видел фигуру под ветками. Хоть на небе были тучи серым покрывалом, ёкай и ее дерево сияли, словно в ярком свете луны.

Он попытался изобразить Гуана, сказал себе:

— Хватит медлить, старик.

Он услышал предупреждающий свист. Шики стало видно, она следовала за ним по снегу в своем облике, снег лип к ее жесткой шерсти. Она села рядом с Харуто, с укором посмотрела на него и снова свистнула.

— Я знаю, что это опасно, но я не могу просто бросить ее тут.

Шики поднялась по его ноге, добралась до плеча. Ее шерсть отливала желтизной, задевала щетину на его щеке.

— Я буду в порядке. Можешь вернуться, если боишься.

Шики хмыкнула и угасла. Она все еще была близко, смотрела за ним на случай, если она ему понадобится. Не понадобится. Ему не нужен был духовный клинок для этого ёкая.

Он подходил, ёкай посмотрела на него. Листья над ней зашуршали, хотя ветра не было. Она грациозно поднялась на ноги. Харуто замер на краю ее владений. Снег был другим под деревом, нетронутый ветром. Это было ее царство.

— Акатеко, — сказал Харуто вместо приветствия.

— Мастер оммедзи, — сказала акатеко с насмешливым поклоном, который открыл бледное декольте, в котором мужчина мог затеряться. Харуто оторвал взгляд. Она облизнула губы и склонила голову, глядя на него. Несколько прядей темных волос выбились, придавая ей потрепанный вид. — Хочешь, я спою для тебя? Приходи. Посиди со мной, и мой голос прогонит тревоги.

Так работала акатеко. Соблазн, красивый мужчина или женщина предлагали дать то, что тебе было нужно, если посидишь с ними немного. Они прогоняли тревоги и боли, согревали душу. Все это время они забирали у тебя ци, чтобы поддерживать свои жизни. Не так много, чтобы убить, хотя они могли, если хотели, но достаточно, чтобы на время сил стало меньше. Даже с его тренировками и годами опыта Харуто ощущал, как его влекло к ней.

— Ты не можешь оставаться тут, акатеко.

— У меня раньше было имя, — акатеко смотрела на красные листья, водила тонкой ладонью по белой щеке. Изящный палец задел рубиновую губу и чуть потянул за нее. — Я его уже не помню. В последнее время я зову себя Снег. Подходит, да? — она прикусила губу и посмотрела на Харуто. Ее глаза были большими, манящими, требующими, тоскующим и темными, как пустота между звездами. — У тебя есть имя, мастер оммедзи?

— Харуто, — сказал он, не думая.

— Харуто, — она поиграла его именем на языке, пробуя его вкус. Она все еще глядела на него, а он не мог отвести взгляда, не хотел отводить взгляд. Он знал, что это было техникой, соблазнением акатеко, но ему было все равно. — Харуто, — проурчала она, хмурясь, от этого противостоять ей было еще сложнее. — Нет. У тебя есть иное имя.