Мстительные духи (ЛП) - Хейс Роберт - Страница 1

Роб Дж. Хайе

Мстительные духи

(Смертные техники — 3)

Перевод: Kuromiya Ren

Когда-то могучий, дважды сломленный, проклят охотник мертвых.

За гранью, в поисках, на службе до могилы. Бой, забытый даже временем.

Значение слов не все слова могут передать. Нерушимая клятва перед богом.

Запятнанная красными чернилами греха, цель куда гуще воды.

Отраженное лицо раскрывает правду разбитого зеркала.

Узы семьи, любовь матери, месть за тех, кого не спасти.

Все угли умирают, оставляя пепел, но мертвые искры можно разжечь.

Сердце передано, плоти нет для связи. Боги и монстры ожидают.

Однажды убитый, дважды потерянный, остаток без оков и укрощения.

Кожа из мести, цель вместо души, мимолетное воспоминание того, что отняли.

Пролог

Школа горела. Конихаши, Пятый Мудрец под Небесами, шагал по залам, полным дыма и огня. Его любимую академию уже не спасти. Огонь распространялся слишком быстро, неестественно. Его ученики кричали о жутких фигурах во дворе, его товарищи-учителя — о змее в черном огне. Онрё пришли за ним. Все было его виной, и он должен был остановить это.

Пятый Мудрец под Небесами вышел из огня его горящей школы на холодный воздух ночи. Снег и пепел падали бело-черные во дворе, накрывая землю серым хлюпающим слоем. В дюжине шагов от него по мокрой земле и снегу его ждали онрё. Их было четверо, каждый был монстром.

— Он такой древний, — сказала огромная женщина, сев на корточки, ее ханфу натянулся. Две сегментированные паучьи лапы торчали над ее плечами, каждая трогала воздух, словно струны невидимого кото. Она улыбнулась ему, и Конихаши увидел клыки с зазубринами за рубиновыми губами. — Старые всегда на вкус как пыль и лимоны.

Высокий мужчина рядом с ней застонал.

— Тебе нужно всегда говорить о еде? — его ухоженная красота не вязалась с хаосом вокруг, на нем было женское кимоно. Его длинные волосы развевались вокруг головы и плеч, словно он был под водой, каждая коса была с металлическим кончиком.

— Тихо! — сказал уродливый мужчина, садясь на корточки. Огонь вылетал из его рта, как слюна, когда он говорил, и он оскалился, глядя на Конихаши выпирающими глазами. Он был лысым и низким даже в высоких деревянных сабо, и его круглый живот торчал из одежды. Огонь стекал из уголка его рта, как слюна, топил снег у его ног, делал землю черной. — Это мудрец, за которым мы пришли, — он взглянул на последнюю фигуру.

Последний онрё был в белом кимоно, он молчал. Темный дым от горящей академии несся к нему со снегом, собирался под его одеждой, вылетал из рукавов. Капюшон был поднят, и внутри была только пустота.

— Где ваш хозяин? — сказал Конихаши. Если его ждал бой с онрё, он будет биться со всеми сразу. Он одолеет их раз и навсегда, заставит их заплатить за их зверства.

Конихаши сделал несколько шагов к ним. Его годы давили на него, его тело болело от усталости, какую знали только древние кости. Его кимоно было в саже, опаленное огнем, его трость почернела от огня. Несмотря на возраст, его ци ревела в нем, как адский огонь, рядом с которым пожар в академии казался угасающим угольком.

Фигура в белом одеянии прошла плавно ближе по покрывалу из дыма. Золотые завитки ветра и облаков тянулись по кимоно.

— Скажи, где последняя темница, Мудрец, — женский голос донесся из тьмы капюшона с хрипом.

— Ни за что! — только он остался из тех, кто знал о местоположении последней темницы. Вековой Клинок был мертв. Позолоченная Карга погибла. Тикающие Часы был хуже, чем мертв. Если Пятый Мудрец под Небесами присоединится к ним, так тому и быть. Он унесет тайну в могилу, как и все они.

Толстая женщина рассмеялась, ее огромное тело дрожало, еще две паучьи лапы появились из-за нее, тянули за нити шелка.

— Я могу заставить его говорить, — сказала она.

Красивый мужчина вздохнул.

— Прошу, не надо, Сифэнь. Ты всегда оставляешь ужасный бардак.

Низкий мужчина встал во весь рост, скалясь на женщину в белом одеянии.

— Он поставил тебя во главу на этой миссии, Ворона, — огонь вылетал из его рта с каждым словом. — Как хочешь сыграть?

Дым летел от женщины, растекался по двору, обвивал ноги ее спутников и делал снег грязно-серым.

— Не все твои ученики сбежали, Мудрец, — сказала она. Щупальце из дыма вытащило из-за них брыкающегося мальчика. Юный кохранец. Дорже. Пепел и сажа покрыли его форму. Его ладони, ступни и рот были обмотаны шелковой паутиной. Щупальце дыма подняло его за запястья, он висел перед женщиной в белом одеянии, а потом его бросил к распухшим ступням Сифэнь. — Скажи, где темница, или моя сестра проглотит мальчика.

Конихаши вздохнул. Они не оставили ему выбора. Он знал, что онрё придут за ним, но надеялся, что они не втянут в это его учеников. Это было глупой надеждой старика. Он всех их подвел.

— Посмотри на меня, Дорже, — мальчик посмотрел на Мудреца глазами, полными слез. В них был звериный страх. — Прости.

Конихаши поднял ладонь и толкнул падающую снежинку пальцем. Снежинка полетела к Дорже и пропала, пронзив его грудь и сердце, как стрела. Мальчик напрягся и расслабился, красное пятно уже пропитало жижу под ним. Конихаши ненавидел это, но у него не было выбора. Жизнь мальчика была ничем, по сравнению с хаосом, который онрё обрушат на мир, если он не остановит их.

— Ах, это было подло, — сказала мягко Сифэнь, темные паучьи глаза смотрели на Конихаши. — Они куда слаще, когда живые, — ее паучьи лапы уже трогали тело Дорже, шелковистые нити сияли в свете огня, она обвивала труп коконом.

Конихаши сделал еще шаг вперёд, ноги хрустели снегом под ним. Он встал во весь рост, старые кости хрустели от напряжения, мышцы болели от усилий. Они считали его слабым, потому что он был старым. Считали его дряхлым, потому что он горбился. Вскоре они узнают, что Пятый Мудрец под Небесами был все еще непревзойденной силой.

— Я никогда не выдам темницу. Не монстрам, как вы, — он выпустил течение ци. Снег и пепел отлетали, носились вокруг него, подхваченные невидимыми потоками его силы.

Темные крылья трепетали над Конихаши, и что-то тяжелое упало на землю за ним. Он оглянулся и скривился. Хозяин онрё прибыл за ним.

Глава 1

Харуто толкнул дверь таверны и увидел пеструю коллекцию враждебных взглядов, преувеличенной дрожи, а бородатый мужчина застыл с напитком на пути ко рту. Он сделал шаг в таверну и стряхнул с сандалий снег. Он посмотрел на каждого посетителя с ладонью на катане. Все были мужчинами, некоторые были в кимоно, другие — в рабочей одежде. Хозяин суетился над глиняной чашкой, вытирая ее с пылом. Снег влетал за Харуто и падал на пол.

— С дороги, старик, — прорычал Гуан, толкая Харуто в спину и заставляя его пройти, спотыкаясь, в таверну. — Там холоднее, чем на плече снеговика.

Гуан Мен ворвался внутрь и захлопнул за собой дверь, стряхнул снег с тяжелой меховой накидки, повесил ее на крючок у двери. Миг прошел, таверна ожила. Разговоры продолжились, и о двоих прибывших почти забыли. У Гуана была чудесная привычка расслаблять окружающих, хотя он даже не пытался.

Они нашли пустой стол в углу, так близко к огню, как только удалось, и Харуто сел на колени перед ним. Он вытащил пять ритуальных посохов из держателя на спине и прислонил их к стене за собой. А потом вытащил из-за пояса катану в ножнах, опустил на пол рядом с собой. Всегда под рукой. Шинтей не мог быть без меча, хотя он уже не был шинтеем. Не был так долго, что почти забыл ритуалы. Гуан рухнул на подушку у стола, устроился удобнее. Он вытянул ноги и потер хрустящие колени.