В поисках памяти (СИ) - "Элсэртис" - Страница 9

— Да, мне действительно лучше, — уверенно произнес он, вновь осматриваясь по сторонам.

Его взгляд упал на высокое дерево с длинными продолговатыми листьями. Таких Элмио раньше ни разу не встречал. Кроме примечательной кроны, кора у него тоже выглядела довольно необычно — светло-коричневая с темными вкраплениями. Вообще, все дерево явно не походило ни на одно растение из привычных ему широколиственных лесов. Парень подошел к его стволу и заинтересованно потрогал рукой. От шершавой поверхности исходил легкий свежий запах, отдаленно напоминающий сосну.

— Неужели это в самом деле другой мир?.. — Элмио остановился, рассматривая лес, и понял, что почти все растения выглядели совершенно иначе, хотя на первый взгляд они казались самыми обычными для средних широт. Деревья, кусты, даже трава — и та чем-то отличалась.

Клэйрохс внимательно наблюдал за тем, как юноша «изучает» особенности местной природы, а сам, в это время, оценивал его физическое состояние, которое постепенно стало приходить в норму.

— Так значит, вы, обитатели этого места, все-таки — духи и другого названия у вас нет? — Элмио обернулся, чувствуя на себе пристальный взгляд своего сопровождающего. — А я еще кого-нибудь здесь увижу, кроме тебя?

— Да, вероятно. — Клэйрохс развернулся, и направился глубже в лес, немного прибавив шаг.

— А какие у вас бывают расы? — юноша продолжил расспросы, похоже, уже окончательно поверив в то, что находится в другом измерении. — Какой, например, ты расы?

— Я ко́верил, — неохотно отозвался Клэйрохс. — Это древний род. Мы очень похожи на людей и никогда не принимаем других обличий. В вашем мире всегда оставляем свои собственные.

— Тогда чем же твоя раса отличается от человеческой? — снова поинтересовался Элмио, обходя стороной поваленное бревно, через которое его спутник просто перешагнул. — Кроме того, что ваш мир тоньше.

Клэйрохс задумался на мгновение, потом все же счел нужным пояснить:

— Отличий очень много, не буду тебе всего перечислять. Кардинальное и самое главное, наверное, — среди коверилов нет женщин.

Услышав это, парень чуть не споткнулся на ровном месте. Он даже представить себе не мог, что у целой расы может не быть противоположного пола.

— А как же вы тогда… — немного замявшись, начал Элмио, понимая, что вопрос нетактичен, но также чувствуя, что всю оставшуюся жизнь будет жалеть, если об этом не спросит. — Как же вы… до сих пор не вымерли? — он закончил вопрос, через силу сказав все-таки не то, что вертелось у него на языке.

— Ну, как тебе объяснить, — Клэйрохс продолжил тем же задумчивым тоном. Видно было, что он собирается сформулировать все так, чтобы его поняли. Хотя для задавшего вопрос юноши удивительным показалось уже то, что ответ не начался с пожеланий ему идти далеко и надолго. — У нас расы не могут смешиваться. Вернее, такие союзы возможны, конечно, и случаются довольно часто. Просто дети от них будут либо похожими на отца, либо на мать. Что-то среднее невозможно. Так же и у нас, коверилов. Только если рождается сын — он всегда становится коверилом, если дочь — будет как мать, той же расы. — Закончив, он добавил: — Моя мать, например, была ила́нра. Это более молодая раса, о ней ничего не известно до прихода Великого Совета.

— А о каких было известно? — Элмио, обрадовавшись, что его спутник отвечает на все, что он бы ни спросил, решил продолжить разговор. Тем более, что в первый раз про расы он заговорил исключительно из вредности — ему очень не нравилось слово «духи». Представлялось сразу что-то весьма таинственное или вообще загробное. А тут рядом с ним шел самый обычный мужчина средних лет, просто в немного странном одеянии.

— Давай об этом потом, — Клэйрохс, видимо, догадавшись, что вопросы у юноши так и не закончатся, решил его прервать. — Все-таки мы за твоей памятью сюда пришли, а не для того, чтобы я читал тебе лекции по истории нашего мира.

С тех пор как родник остался позади, прошло уже несколько часов. Местность постепенно начала меняться. Деревьев впереди становилось все больше, и все чаще встречались хвойные. Некоторые из них напоминали ели, другие сосны, третьи вообще ни на что не были похожи. Но все они сливались в настоящий тенистый лес, плотно отгородившийся от ярких солнечных лучей своей тяжелой кроной. Между их угрюмых стволов словно витиеватой изгородью разрастались невысокие колючие кустарники с жесткими продолговатыми листьями и обилием крошечных белых цветов. А в самом низу, почти не оставив места обычной траве, густым зеленым ковром землю устилало бесчисленное множество пушистых папоротников. Пышные и свободолюбивые, они росли здесь просто всюду, куда ни бросишь взгляд. Их роскошные широкие листья неподвижно нависали друг над другом, утопая в своеобразной зеленой дымке, которая окутывала лес подобно легкому туману. Из-за отсутствия ветра и обильной влажности воздух стоял вокруг довольно тяжелый, пропитанный ароматами хвои и сладковатым привкусом пыльцы. На древесной коре часто встречался свежий ярко-зеленый или желтовато-бурый мох.

С любопытством осматриваясь по сторонам, Элмио постепенно свыкся с мыслью, что находится в другом мире. Он уже начал привыкать к незнакомым растениям и местной природе. Красноватые изогнутые колючки на кустах и древесные грибы с фиолетовыми шляпками уже не казались ему настолько странными и чужими, чтобы таращиться на них с удивлением. К тому же, высокие деревья с широченными стволами, растущие здесь явно не одну сотню лет, и общая атмосфера настоящего дикого леса впечатляли Элмио куда больше, чем различия в листве и все прочие мелкие детали. В целом все вокруг выглядело гармонично и умиротворяюще. Порой даже настолько, что иной раз хотелось свернуть в сторону при виде растянувшейся впереди тонкой паутины, чтобы понапрасну не тревожить местных паучков и не нарушать общую царившую здесь идиллию.

Впрочем, очень скоро спокойствие этого удивительного тенистого леса было нарушено.

Как только они углубились в заросли папоротников, с разных сторон начали доноситься странные шорохи. Постепенно эти звуки становились все громче и заметнее. Сухие поломанные ветки потрескивали под каждым ближайшим деревом, а листья по краю узенькой тропки вздрагивали уже почти у самых ног. От этой подозрительной возни создавалось впечатление, будто лес неожиданно обрел глаза и уши, а еще в придачу и пару десятков неуклюжих лап. И теперь все это шуршащее недоразумение настойчиво следило за вторгшимися на его территорию путниками.

Элмио подобное удивляло. Он знал, что дикие животные, особенно маленькие, как правило, очень осторожны. Они не станут преследовать прохожих навязчивым шумом, да и вообще постараются не показываться им на глаза. А в этом странном мире кто-то так бездарно прятался, что порой приходилось хорошенько вглядываться в землю между папоротников, чтобы ненароком не наступить на чей-нибудь любопытный хвост.

— Что это за шорохи? — при очередном довольно звучном треске прямо за спиной, Элмио не выдержал и, остановившись, попытался разглядеть виновников возни. — У меня такое ощущение, будто нас преследует стая обезумевших хомяков!

— Это папоротниковые лисы, — равнодушно отозвался Клэйрохс, будто только сейчас заметив назойливые звуки. — Обычное дело в этом лесу. Не обращай внимания.

— А почему они так шумят повсюду? — Элмио повернул голову в сторону очередного хруста, но, так никого и не заметив, снова последовал за своим спутником.

— Мы привлекаем их. — Клэйрохс, поправляя свой плащ, обошел заросший мхом пень, возле которого под лопухами тоже кто-то копошился. — Папоротниковые лисы — одни из самых ленивых хищников на свете. Они должны питаться мышами и лягушками, но за последние лет четыреста из-за большого количества пеших путешественников эти зверьки полностью перешли на воровство. Стоит кому-нибудь присесть отдохнуть, его сумки с едой как небывало.