Черные вороны 9. Пекло - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 4

Хотя какая, к чёрту, сейчас разница? Сейчас мы с ним были примерно в одинаковом положении. И мне вдруг отчаянно захотелось переиграть отца в этой лжи. Месть? Я не думала в тот момент об этом. Я думала лишь о нём, о парне с глазами цвета болота и самой красивой улыбкой на свете. И догадывалась, о ком думал папа, выжидающе глядя на меня. В голове истерично забилось: «Ты сам это начал. Теперь не жалуйся!»

Пришлось заставить себя улыбаться. Но я всё ещё немного жаждала её. Мести. Маленькой. Совсем крошечной, но жаждала. Не быть понимающей с полуслова дочерью. Не свернуть разговор, ведь, по большому счёту, мне нужно было лишь получить разрешение на тусу у Дины. Но мне вдруг стало этого мало. Захотелось большего. Захотелось заставить его врать до конца. Я захотела унижения. Маленького унижения для господина Воронова.

– Но я думала…и подготовила несколько…, – я опустила голову, сжимая в руке альбом с эскизами памятника. Успела перехватить взор отца на мою ладонь, он поморщился, как от зубной боли, а я едва не вонзила ногти в свою же руку, сильно стиснув зубы. Поверь, папа, мне тогда было больнее.

– Это очень важный контракт, детка, – его длинные пальцы обхватили мой подбородок, приподнимая лицо кверху, – от него зависит очень и очень многое сейчас. Но я обещаю, что, как только закончу с делами, мы обязательно с тобой выберем и закажем самый лучший памятник для мамы, хорошо?

Я молча кивнула, позволяя рывком прижать себя к его груди.

Мама, прости меня. Прости, что я использовала тебя ради этой крохотной мести, но я не могла отпустить его со спокойной совестью туда.

– Хорошо. Тогда можно я на выходные поеду на день рождения Динки на дачу?».

И теперь меня вело. Меня вело от вернувшегося вновь ощущения приближавшейся свободы. Откуда-то сзади раздались пьяные крики. Повернулась и увидела толстого потного мужика в ярко-жёлтой кепке и расстёгнутой цветастой рубашке. Он тряс бокалом с алкоголем перед лицом стюардессы, а я…я себя чувствовала примерно такой же пьяной. От счастья.

****

– Сэла на мэсто! Быстро!

Громкий голос со страшным грубым акцентом проорал у самого уха, и я инстинктивно упала обратно на жёсткое сиденье. Старый, весь дребезжащий минивэн, провонявший потом и рвотными массами, вновь подбросило на крутой дороге, и слева от меня послышались женские визги.

– Заткныс!

Звук удара и негромкий крик. Мне ни черта не видно, так как окна машины задёрнуты чёрными непросвечивающими шторами.

– Куда ты нас везёшь?

Я схватилась за потную волосатую руку и сжала её так сильно, что ублюдок громко зашипел, отталкивая меня от себя.

– Отпусти! Совсем охрэнэла? Шилюха!

Я не успела заметить, только почувствовать хлёсткую пощёчину, от которой будто загорелась кожа на скуле.

– Ты! Ты знаешь, кто я? Ты знаешь, кто мой отец, урод? Куда ты меня везёшь? Да когда мой папа узнает, что ты…

– Если, – моего лица коснулось горячее дыхание, смешанное с запахом дешевых сигарет, – если твой атэц узнает!

Сильный толчок в плечо, и я опять падаю на сиденье. Так…собраться. Мне надо собраться. Это всё…всё это не может быть правдой. Мне всё это снится. На самом деле я ещё в самолёте. Устала от полёта и сплю. И этот кошмар…это всего лишь плод моего воображения. Мы долетим, и я проснусь. Проснусь, чтобы окунуться в то самое счастье, в ту свободу на пять дней. Ведь он обещал. Мой красивый, умный парень с глубокими семейными ценностями и мегаобворожительной улыбкой. Он ведь, мать его, обещал!

И я зажмуриваюсь изо всех сил, пытаясь отстраниться от этих криков, от чьих- то всхлипов и стонов. Сколько здесь девочек? Я не успела посчитать. Кажется, меня сюда втолкнули последней. Я только успела заметить несколько напуганных молодых женщин в минивэне.

Ужасный сон. В нём был он. Мой Мухаммад. Это он меня сюда привёл. Во сне он чужой. Больше не тот мой ослепительный восточный красавец с добрым взглядом и белоснежной улыбкой. В этом сне он улыбнулся всего лишь три раза.

Первый – при встрече. Когда я растерянно озиралась в аэропорту Стамбула, прижимая к себе свою сумку, чья-то сильная ладонь обхватила мою руку и резко развернула к себе.

– Ну здравствуй, детка!

Красивыыыый. Господи! Какой он невероятно красивый был, глядя на меня с той самой своей потрясающей тёплой улыбкой. Стоит передо мной, глядя сверху вниз, жадно рассматривая, а мне почему-то становится неловко. Инстинктивно отстранилась, отступая на шаг назад.

– Здравствуй! Я…я долетела

Боже, что за глупости я несу! Становится таааак стыдно. Хочется провалиться сквозь землю. Особенно когда уголки его губ поползли насмешливо вверх. Но потом он произносит слова, которые стирают всю неловкость, слова, которые заставляют облегченно рассмеяться.

– Я так ждал тебя!

Да, это сон. Он продолжится прогулкой из аэропорта до трассы, где Мухаммад поймает машину.

– Нас должен был подвезти мой друг, но у него тачка сломалась.

Скажет, извиняясь и закидывая мою небольшую дорожную сумку на переднее сиденье, а сам устраиваясь сзади со мной. Правда, сон слегка испортит его попытка взять меня за руку. Слишком быстро. Да, наверное, это оказалось для меня слишком быстро, и я выдернула ладонь. Парень удивленно посмотрел на меня, прищурившись, но затем еле заметно пожал плечами и улыбнулся. Во второй раз. Успокаивая. То, что нужно было мне в тот момент. Умиротворение просто от его запаха, от жара его тела рядом со мной. Большее даже во сне пока не могу ему обещать.

В третий раз он улыбнётся по-другому. Так, как я не видела до этого. В третий раз эта улыбка будет напоминать скорее оскал. Когда он отпустит такси и спустится со мной к какой-то стоянке возле самого пляжа. Когда к нам подойдёт этот мужик. Высокий, толстый, с покрасневшей на солнце лысиной и потной короткой шеей. Когда этот мужик что-то скажет на турецком Мухаммаду и сам же засмеётся. А потом я отскочу от него назад, когда урод посмеет шлёпнуть меня по заднице.

– Харащё! Маладэс! Эта харащщё!

Он цыкнет, вновь засмеявшись и демонстрируя гнилые зубы. А затем резко схватит меня и прижмёт к минивэну, стоявшему рядом. И мне кажется, я слышу какие-то голоса сзади себя. Женские. Крики о помощи?

– Что это? Что происходит, Мухаммад? Кто это?! Куда ты меня привёл?

Я смотрела на своего парня, пытаясь вырваться из лап турка, и видела, как менялось лицо Мухаммада. Его черты заострились, губы плотно сомкнулись, исчез блеск из глаз, и презрительно поползла вверх правая бровь.

– Туда, где тебе самое место. Маленькая русская шлюха.

Он протянул руку, и жиртрес вложил в неё несколько зелёных купюр.

– Тавай. Тавай! Корабль скоро отплывёт. Нэкогда.

Толстяк рванул влево дверь машины, открывая её. А потом появился он. Тот самый оскал на лице Мухаммада.

– Пришло время освежить твои воспоминания, детка!

– Ох***ая телка, смотри.

Глеб не сдержался, улыбнулся, когда Зверь многозначительно поиграл бровями, подтолкнув парня локтем и указывая на танцевавшую на сцене блондинку. На самом деле Глеб не столько слышал Макса, сколько прочитал по губам, когда тот резко развернулся к нему и дотронулся до руки. Так же по губам Воронова понял, что тот цыкнул, покачав головой, когда стриптизёрша плавно изогнулась, стоя к ним спиной и соблазнительно двигая круглыми ягодицами.

Глеб кивнул, несмотря на то, что Зверь уже смотрел перед собой, а не на него. По залу пронёсся глубокий громкий стон, десятки мужчин выдохнули разом, и Глеб быстро взглянул на сцену и тоже резко зашипел. Да, девчонка была не просто красива, она была невероятно хороша в своём соблазнительно-порочном танце.

– Охренеть!

Кажется, он вслух это сказал. Взглянул на Воронова и усмехнулся вновь. Как раз в этот момент Зверь в очередной раз раздражённо посмотрел на часы. Сильные пальцы недовольно сжались в кулак, пока Макс что-то пытался разглядеть на циферблате.