Мой чужой ребенок (СИ) - Реброва Мила - Страница 18

Я распахиваю веки и с ужасом отстраняюсь от горячих губ начальника, и только благодаря его ловким рукам, не падаю вместе с тяжелым ребенком на руках.

- Порядок, дай ее мне, — ласково шепчет Дубов, перехватывая Арину, а я, как только дочка оказывается в безопасности, накрываю горящий рот рукой и трусливо сбегаю в свою спальню.

Подальше от него и от чувств, которые он во мне будит.

Стас

Марина делает вид, что ничего не было. Словно между нами не было того поцелуя, который послужил для меня настолько мощным выключателем самодисциплины, взращенной годами в окружении красавиц на любой вкус, что я едва смог взять эмоции под контроль.

В моей жизни случались не только серьезные отношения, но и мимолетные связи, основанные на чистой химии, которая возникала с той или иной девушкой и быстро проходила, стоило мне узнать, каково это может быть с ней на деле.

Однако, весь мой нескромный опыт не подготовил меня к тому, что произошло, когда мои губы коснулись нежных розовых губ моей помощницы.

Это не было ударом тока. Не было пылающих искр. Наш мимолетный, легкий, практически невинный, поцелуй стал самым чувственным опытом в моей жизни, перевернувший мир с ног на голову. Меня одновременно бросило и в жар, и в холод, а сердце стучало так, словно вот-вот остановится от перегруза, но что важнее всего, именно в этот миг я понял, что хочу Марю настолько сильно, что это не сравнится ни с одной жаждой, испытываемой человеком. Я был готов на все, лишь бы не отрываться от нее. Я не мог контролировать свои руки, прижимавшие ее все ближе, на голых инстинктах, и, если бы Ариша не напомнила о себе недовольным писком, мы едва ли устояли бы на ногах.

Теперь же Маря избегает меня и делает вид, что все осталось, как прежде, и произошедшее — плод моего воображения. И я ничего не могу ей предъявить, не рискуя потерять ее, потому что по колючему взгляду ее лисьих глазок вижу, что девочка совершенно не готова к тому, чего я от нее хочу.

- Она почти созрела, — с предвкушением сообщает мне Владимиров, на болтовню которого я не обращал внимания последние десять минут, пялясь на Маришку, которая умудрилась не сесть рядом со мной в самолете, несмотря на все мои старания.

Она уже почти неделю избегает любого контакта со мной и ведет себя подчеркнуто профессионально. То, что Люба выздоровела и снова выступает буфером в нашем номере тоже ей на руку. Черт, как же бесит! Ее упрямство, отрицание очевидного. Мое терпение висит на тоненькой ниточке, я хочу от нее всего и сразу.

- Как думаешь? — снова врывается в мысли голос нашей, мать его, звезды!

- О чем? — спрашиваю раздраженно.

- Ты меня не слушаешь! — оскорбляется Владимиров. — Мы же о Марине говорили. Оттаяла твоя ассистенточка. Бросает на меня типа незаметные взгляды и краснеет, как малолетка. Скромная девочка, я сразу не допер, что она стесняшка. Эх, как доедем, устрою ей веселую ночку…

- Только посмей! — рычу на него, мгновенно заводясь. — Не смотрит она тебя, понял? И на шаг не приближайся, я предупреждал.

- Ты мне не заливай тут, у меня глаза есть, — раздражается Владимиров. — У нас какое главное условие? Если баба сама хочет — я могу заниматься с ней всем, чем хочу, в пределах своего номера. А Маринка явно уже хочет.

- Она. Смотрела. На. Меня! — чеканю каждое слово, едва сдерживаясь, чтобы не заткнуть его кулаком по морде. — Понял?

Гаденыш смотрит на меня со скептицизмом, а потом с весельем на лице хлопает по плечу.

- Ладно, Стас, пусть будет так. Если баба твоя — я претензий не имею. Просто не понял, понимаешь? Мозг отключается, когда вижу таких. Она же ну типичная строгая училка! Была у меня одна в школе, так и не дала. А у меня с тех пор на таких сразу инстинктивно все поднимается, сечешь?

- Держи свои инстинкты подальше от Марины, — повторяю ему.

Потому что до этого упрямого осла и с третьего раза не всегда доходит.

- Да понял я, не кипишуй! У стюардессы тоже костюмчик ниче так. За училку сойдет.

И он начинает рассказывать, что да как сделает со стюардессой после нашего перелета в своем номере, а я снова пропускаю все мимо ушей, думая, как бы стать ближе и растопить свою снежную королеву.

При мысли, что Маришка наблюдала за мной тайком, грудь наливается теплом. Ты ж моя хорошая! Стесняшка, как и сказал этот дебил. Как же я сам не понял? Сто процентов у Мариши ее холодность — защитная реакция. Значит, надо пробивать.

Марина

Я и сама не знаю, чего так испугалась, но после нашего поцелуя, я в настолько расстроенных чувствах, что инстинктивно избегаю Дубова, наплевав на все свои установки.

«А ты его соблазнять собралась!» — фыркает внутренний голос.

Отчетливо понимаю, что планы грозят остаться планами. Я слишком эмоционально реагирую, не могу с холодным умом идти к цели. А то, что Дубов начал мне искренне нравиться не облегчает задачу. Включается совесть и я чувствую себя последней тварью за то, что обманываю его.

Хорошо хоть он делает вид, что ничего не произошло. Если бы начальник захотел обсудить тот поцелуй или попытался бы добиться большего, не знаю, как бы я отреагировала.

- Марин, а давай завтра вместе сходим посмотреть город? — предлагает Люба после нашего заселения в очередную гостиницу в Париже. — Ты же не весь день будешь работать? Думаю, часа два-три удастся погулять с этой непоседой.

Я только рада возможности отвлечься и провести время с дочкой. Дубов настолько занят, что отпускает меня не думая. Я же все больше убеждаюсь в том, что никакой ассистент ему в туре по сути и не нужен. С моими таблицами он и сам может без труда разобраться.

Как раз перед нашим с Любой выходом, он звонит мне и я уже боюсь, что придется отложить планы из-за работы, потому что мне очень хочется посмотреть город, но Дубов всего лишь напоминает об ужине.

- Марин, я забыл предупредить, что на сегодняшнем ужине ты выступаешь в качестве моей спутницы. Пожалуйста, воспользуйся картой и купи себе платье. Самое красивое, которое найдешь. Цена значения не имеет, нам нужно произвести впечатление. Вы же с Любой пройдетесь по магазинам? Если нет, то закажи онлайн.

- Я поняла, Станислав Сергеевич, — отвечаю ему.

Меня напрягает роль спутницы, а не работника, но в этом нет ничего странного, думаю. У богатых свои причуды, не может же Дубов в чужом городе срочно искать себе девушку на вечер? А со мной никаких проблем не будет, я же не строю иллюзий о продолжении.

Мы с Любой исследуем множество магазинов, включая знаменитые мировые бренды, которые я хотела избежать из-за космических цен, но няня настояла на том, что нельзя покупать абы что.

- Я не первый год знаю Стаса Сергеича, хоть и работаю на него недавно, — говорит она. — Я видела его прежних спутниц, и если он говорит, что надо создать впечатление, то ты должна купить платье, один взгляд на которое скажет, какому бренду оно принадлежит и сколько стоит. Другие женщины-спутницы варятся в этом котле годами и определяют статус человека по его наряду. О, надо еще присмотреть обувь и сумочку! Все равно Стас Сергеич платит.

Я соглашаюсь с ней, потому что и сама это понимаю. Мы делаем перерыв на обед в уютной кофейне, где Аришка отрывается по полной, тяня ручки ко всему, что видит в поле зрения, а потом, сытая, отрубается в коляске.

- Смотри, какая красота! — восклицает Люба, как только мы входим в очередной магазин.

Надменная консультантка косится на нас с презрением и я одариваю ее таким ледяным взглядом, что она тут же закрывает свой рот, уже открытый для слов, которые нам, вероятно, не понравились бы.

- Ишь ты, какая цаца! — возмущается Люба. — Если мы восхитились платьем, значит бомжихи, что ли?

- Не бери в голову, — говорю ей, и сама очарованная платьем на манекене.

Оно светло-розового цвета, с интересной драпировкой на груди и пышной юбкой. Я решаю примерить его, не интересуясь ценой. Консультант не слишком стремится нас обслужить, так что Люба прет напролом — достает карту Дубова из сумки и трясет ею перед носом этой стервы. Та с неохотой несет платье в примерочную и когда я надеваю его, понимаю, что даже мое свадебное платье не шло мне так сильно. Это лучшая вещь, которая облегала мое тело!