В 8 (СИ) - Широков Алексей - Страница 41

Нет, девицы крутили задами, строили глазки, и почти у каждой совершенно случайно падала бретелька платья, о которых стоило сказать отдельно. Выдержанные в скромных, тёмных тонах, потому как траур, тем не менее туалеты у дам были настолько открытые, что это граничило с распущенность. Сильно граничило, порой переходя черту настолько, что можно было без труда сказать, какой натуральный цвет волос у той или иной дамы. Или девицы, те от них не отставали, хотя большинство молодых прелестниц предпочитало вместо интимных стрижек гладкие поверхности. Видимо чтобы подчеркнуть свою юность и неопытность. Получалось так себе.

Ну какая неопытность, если случайно упавшая бретелька умудряется обнажить весь бюст, при этом оконфузившаяся барышня не спешить его прятать и заливаясь краской бежать прочь с бала, потому что жизнь её теперь кончена. Нет, она наоборот, демонстрирует товар лицом, под одобрительными взглядами маман, и лишь через минуту спохватившись, вспоминает о правилах приличия. Или скорее начинает понимать, что ещё немного и конкурентки вцепятся ей в волосы прямо здесь, наплевав на любые законы. И это аристократия, цвет страны, так сказать…

К чести Марии Викторовны она стеной встала на пути ушлых девок, желающих не мытьём так катаньем пролезть в высший свет. Обретшая надежду и новую жизнь женщина хлопотала вокруг меня, словно наседка вокруг выводка, отгоняя назойливых гостей. Те не решались спорить с хозяйкой вечера и послушно ретировались, а кто не понимал намёков и практически прямых посылов уводила охрана. Иногда уж совсем грубо, но подобное случилось всего единожды и я был полностью на стороне Лепесковой-Каменской.

Точнее если бы она меры не приняла, я бы лично прибил наглого баронишку, в открытую предлагавшего мне четырнадцателетнюю дочку и намекая что если я люблю помоложе, то у него дома ещё пятеро, любых возрастов. Видя мою окаменевшую рожу и чёрные точки, начавшиеся появляться в округе Мария Викторовна тут же среагировала, приказав вышвырнуть мерзаца, а Фридрих связался с СОИ на предмет устроить у него дома тотальную проверку, и если не дай Бог, он хоть что-то сделал с детьми — посадить ублюдка. Или к стенке прислонить, на таких мразей у нас мораторий на смертную казнь не распространялся.

Короче, приём мне не понравился, впрочем, как всегда. Просто до этого я ходил на них со своими девочками, а тут пришлось одному отдуваться. Лысый косплеер плохая замена моей зайке, и дело даже не в том, что Нина была гораздо милее, просто цесаревна всю жизнь вращалась в этих кругах, досканально знала не только этикет, но и все писанные и неписанные правила и могла одним движением брови или веера выразить всю гамму эмоций. Фридрих же, хоть тоже происходил из славного и древнего рода Гогенцоллернов всё время проводил на тренировках и в медитациях. Так что для него это тоже был новый опыт. Впрочем, упёртого немецкого Воеводу пронять чем-то было весьма непросто и поэтому я очень удивился, когда заметил его остекленевший взгляд. А когда проследил на кого это он так пялится сам опешил.

Она выделялась среди толпы словно породистая арабская лошадь среди табуна мулов. Да, уже прошло полвека с момента реставрации империи и большинство аристократов имели в роду два, три а то и четыре поколения, воспитанных в лучших традициях дворянства, и тем не менее сиволапое прошлое так и пёрло из большинства его представителей. Но от этой красавицы буквально несло десятками поколений благородных предков. В ней всё об этом кричало: элегантное тёмно бордовое платье, осанка, внешность, движения, походка, жесты, даже случайный взгляд, брошенный в нашу сторону. Заинтересованный, надо сказать, но без пошлой алчности или похоти, а скорее приглашение на охоту. Я никогда не думал, что так много можно сказать одним случайным взглядом. Даже Нине до этого было ещё далеко. И надо сказать, выстрел попал в цель. Сунув Фридриху недопитый бокал шампанского, который я цедил весь вечер, я двинулся вперёд, благо музыка в этот день была только медленной и печальной, как раз подходящей для медленного танца.

— Сударыня, — словно акула в стаю трески я врубился в толпу воздыхателей красавицы, без труда проложив себе путь к телу, и протянул руку, — позвольте пригласить вас на танец.

— Конечно, — голос у брюнетки оказался подстать внешности, низкий, обволакивающий, невероятно эротичный, с каким-то едва заметным акцентом, который я не узнал, но я и не лингвист, если уж на то пошло. — С удовольствием, сударь.

Словно по заказу, а скорее всего так и было оркестр тут же завёл новую мелодию и мы закружились по залу в вальсе. Танцевала девушка прекрасно. Послушно и легко позволяла себя вести, буквально порхая над паркетом. Описать танец с ней можно было одним единственным словом — идеально. Настолько, что никто не удивился, когда я наклонился максимально близко к шейке девушки. Да, на моём месте мало кто из мужчин удержался бы, тем более молчать в танце считалось моветоном. Только услышать наш диалог было им не под силу. А там было много чего интересного.

— Я дам тебе ровно пять секунд, чтобы объяснить, какого хера ты тут делаешь, — я интимно дышал в ухо красавице, сжимая в ладонях тонкую талию, — или распылю тебя надёжнее чем все святые облатки вместе взятые. И уйди на хер из моей головы, тварь.

— Маркиз предлагает обмен, — ничуть не испугалась и не обиделась брюнетка, но я перестал ощущать невесомые поглаживаяния, щекочущие мозг. — Твоя девушка, Юлия, за свободу от преследования.

— Юля мертва, — я стиснул талию так, что даже древняя вампирша пискнула. — И если вы, твари…

— Вы слишком мало знаете о нас, — опять не проявила никакой агрессии кровососка. — позволь представиться. Я Эрика Сильвия ван Вейк, Стрикс. Одна из тех, кто бежал вместе с реббе от инквизиции и одна из сильнейших в нашем племени. И сейчас я лично пришла заключить с тобой соглашение. Согласись, лгать в моём положении глупо. Тем более кое что вы можете проверить прямо сейчас. Вы ведь нашли то существо, что скрывается в наших головах?

— Ты об этом слизняке? — у меня чесались руки уничтожить вампиршу, но должен признать, она сумела меня заинтресовать.

— Да. — не стала запираться Эрика. — Он источник наших сил. Лишь передав его можно стать вампиром, если же впрыснуть в кровь только его соки получится гуль или ещё кто похуже. Но главное не это. Стрик, так мы зовём их, не просто дарует нам силу, он становится частью нас. И чем старше, тем сильнее мы сливаемся. И даже если уничтожить полнсотью тело, но Стрикс выживет, он сможет восстановить нас, вырастив новую оболочку, неотличимую от прежней.

— Вы поэтому зовёте себя Стрикс. — я кивнул, немного начиная понимать о чём толкует кровососка, и вдруг понял что кое что не сходится. — Ах ты тварь… я даже на секунду поверил что это возможно. Но я лично уничтожил тело Юли. Распылил его на атомы.

— Тело — да, — улыбнулась вампирша, — но Стрикса — нет. Обычно обращённым подсаживают личинок, и если бы с твоей девушкой было так, смысла в переговорах бы не было. Но её обратил маркиз, самый старый из нас и самый опытный, поделившись малой частью своего Стрикса. И перед вашей встречей забрал его обратно. Стрикс сохранил образ и все воспоминания и теперь достаточно напоить его, чтобы Юля возродилась.

— Своего, надо полагать, он тоже где-то спрятал, — до меня дошло, насколько читерной была эта возможность. — И даже если бы я его убил, эта тварь всё равно бы возродилась, так?

— Совершенно верно, — улыбнулась Эрика. — Не сразу, но постепенно Рафаэл вернулся бы к жизни. И сейчас предлагает тебе сделать это с твоей возлюбленной. В обмен на наше право жить здесь, среди вас.

— Я не могу решать такие вопрос в одиночку. — я нахмурился, понимая, что грёбанный кровосос взял меня за яйца, ибо отказаться от возможности вернуть Юлю мне будет крайне тяжело. — Я передам твои слова императору. Он решит, что с вами будет.

— Конечно, — ничуть не расстроилась вампирша. — мы будем ждать. А теперь позвольте откланяться. В сказке девушка должна покинуть бал до двенадцати, иначе её платье превратится в лохмотья.