Моя прекрасная мачеха (СИ) - Анастезия Анастасия - Страница 12

Закрыв аккуратно чужие тайны в столе, я присела на кровать с постельным бельем синего цвета и, открыв одеяло, погладила подушку по поверхности, закрыв глаза. Кайф. Теперь я, наверное, фетишистка, главное не признаваться в этом Алёнке, она не поймет. Встаю и прохожу к огромной настенной полке с тусклой подсветкой. Кубки по спорту, грамоты, дипломы, фотография красивого черноволосого парня, улыбающегося лучезарно своими белоснежными большими зубами.

Иду к шкафу-купе и распахиваю его. Море одежды. Рубашки, брюки на вешалках… То, что нужно! Расстегиваю на себе спортивную кофту, спускаю бюстгалтер. Снимаю вешалку с его черной рубашкой и прижимаю к себе. Неописуемо. Волнительная дрожь, доводящая до сумасшествия. Бросаюсь на кровать вместе с ней, прихватив ещё и ремень. Превосходный набор для сумасшедшей женщины! Прилив необычайной страсти, до изнеможения, до срыва дыхания. До слез. Его запах во всем, эта комната стала поистине местом моего искушения и колдовского запрета. Похоть, переходящая в экстаз, освобождение. Я часть его мира… Только он не узнает об этом никогда. Кто знал, что мужчиной моей мечты станет мираж…

Я начала погружаться в медленный дрём, как услышала неспешные шаги в корридоре. Быстро вскочив, я пересекла комнату со скоростью света и юркнула в шкаф, задвинув за собой дверь.

В комнате тот час же кто-то появился. Я приблизилась к щели у увидела Марию. Господи, если она застукает меня здесь, мне крышка. Женщина достала амулет-ожерелье, плюхнулась на колени и трепетно начала молиться, бормоча, еле слышно, какие-то непонятные слова и теребя что-то в руках. Затем она встала на ноги и подошла к столу, зажгла палочку и стала бормотать.

— Прости меня, внучёк мой, да хранят тебя духи! Вайхель твоей матери поможет тебе. Доченька моя, храни его, растениями и запахами… Веди его.

Она вытерла слезы и подошла к кровати.

Доченька? Значит она мать матери Артура… Я зажала рукой свои губы и продолжила следить из-за щели.

— Ах, какой кавардак устроил Арта на ложе! Не похоже на него это…

Она застилает кровать, поправляя одеяло и вдруг мчит прямо ко мне, открывая шкаф резким движением. Ещё секунда — она замечает мои испуганные глаза и мы обе голосим во всё горло, как дуэт самого громкого фестивального народного хора.

— Успокойтесь, Мария, это всего лишь я!

Казалось, это напугало ее ещё больше.

— Белая женщина, что ты делаешь здесь? Отравляешь его существо? Ты испугала меня!

— Я… я хотела взять одежду у Артура. Для прогулки. Эм… вот эту рубашку и брюки. Да!

Женщина перевела безумные глаза на одежду в моих руках, на меня, стоящую в одном лифчике и размышляла, тряся руками. Видно было, что чувствует она себя плохо…

………

Вот так закончился мой экстаз в чужой тайной комнате. Ничего необычного! Откачиваю пожилую женщину на кухне, путем обычного корвалола и водного холодного компресса. У нее, как оказалось, аритмия сердца.

Ее бледное лицо было безжизненным и ноги, в тазу с холодной водой, казались скульптурным извоянием.

— Может скорую вызовим, всё-таки?

— Нет. Это для других! Не для меня. Сейчас мне уже лучше.

— Я рада. Прости, ещё раз.

Она посмотрела на меня, очерченными временем, глазами.

— Ты ведь поняла, что я мать Амалы?

— Можете быть спокойны, эта тайна останется со мной.

— Мальчик не должен этого знать! Это рассердит всех!

— Конечно это ваше дело, Мария, но ложь это предательство. И Артур ненавидит ложь больше всего!

На мне была черная рубашка Артура, его черные брюки, которые еле сошлись в поясе и почти скрипели на ягодицах, но были на много длины. Тяжело дыша, я все же, пыталась успокоить старуху.

Композиция Lemaitre & Jennie "Closer"

Дверь открылась и в холле показался Виктор, с сияющей улыбкой и букетом белых лилий. Казалось, Марии от этого стало ещё хуже.

Я подбежала, натяжными от узкой одежды шагами, к нему и повисла в его руках. Слезы исполосовали мое лицо, а он крепко обнял меня и тихо спросил.

— И что же происходит в моем доме? Сын по телефону неприветлив, экономка с ногами в тазике, еле живая сидит, а моя дорогая Кристин рыдает, одетая, в какой-то убогий маленький костюм! Дамы, мы что обанкротились?

— Всё хорошо, дорогой! Просто у меня накопилось всё за это время.

— Идём, Кристин, будем наводить порядок и спасать вас!

Композиция Sam Smith "Writing's ofthe wall"

Через пару часов, поужинав благополучно, Виктор попытался овладеть мной в той самой кровати, размером с футбольное поле.

— Ты говорила, что готова уже, разве ты не скучала по мне? — его черные глаза проникновенно исследовали мое лицо.

— Прости. Дело даже не в женских днях. Я просто поторопилась, когда сказала это.

— Дорогая, без паники! Наша семья на зависит от того, что происходит в кровати.

Я прилегла на его плечо, а он, обнял меня, в своей шелковой пижаме. Как же хорошо, когда есть понимание. Но что я буду делать дальше?

— Скажи, Артур вел себя хорошо?

— Да, у меня претензий к нему никаких нет…

Хорошо, что свет был почти еле видимый. Мое лицо, окрашенное в красный и проклятия, прошептанные самой себе, остались не в поле его зрения. Дикость, творящаяся в моей душенке требовала другого человека. Все устаканится, ты должна быть с Виктором, оплотом твоей спокойной и достойной жизни. Он никогда не обидит тебя, всегда будет надёжным… Ага, а ещё тем, перед кем ты не сможешь быть женщиной…

Когда Виктор уснул, я отправилась в свою комнату и, достав ежедневник с голубыми пайеиками, записала несколько строчек, только что всплывших в голове. Прямо как в школе… 100 лет не писала. Нет, 150….

"… Поцелуй меня в солнечное сплетенье, что бы сердце расплавилось на нет. Мне с тобою места в жизни больше нет, без тебя не греет даже солнца свет… Ты моя нелепая случайность, глупость, тайное оправданье. Не иди на встречу со мной, не готовь нам отравленное свиданье… Не воруй мой поцелуй, убитый тишиной. Я не вижу смысла больше быть с тобой…"

Вот так сходят с ума милые девушки, которые не выходят вовремя замуж.

Композиция Милен Фармер "А l'ombre"

Несколько спокойных дней. Работа, общение с подругой, Виктором, мои идеи, воплотившиеся в конструирование целого проекта по модернизации благоустройства территории — справа от дома, где есть достаточно земли, но нет ничего подходящего, скажем так. Всё хорошо, даже чувствую, что начала поправляться незабываемыми стараниями Марии в готовке, которая сейчас смотрит на меня с чувством вины. Есть только одно "но"! Я очень хочу увидеть Артура. Почти забыв его голос и взгляд, я не смела более заглядывать в его комнату и уж тем более писать смс. Просто жду его возвращения, как чего-то сверхъестественного.

— Кристин, хотел поговорить с тобой, если можно.

Виктор уселся возле моих ног и слегка сжал мои белые махровые носочки вместе с ногами.

— Конечно…

Только бы не странные вопросы и предложения. Не трогай мою душу руками, прошу.

— Знаешь, с твоим появлением моя жизнь наполнилась каким то смыслом и интересом. Я хотел поблагодарить тебя за это.

Где-то под ложечкой, не знаю правда где она располагается, в каком укромном человеческом месте, но она засосала. Тоской, отвратительной грустью и резанула до ощущения стыда.

— Да что же ты такая у меня слезливая, дорогая? Кстати, я осмотрел твой проект, готов профинансировать его, только все детали и оплату на него — обсуди с сыном.

Он вложил в мою руку платочек и вышел. Плюхнувшись в подушку лицом, я заревела как 16-летеяя девчонка, незнающая ни конца начатого пути и не помня уже его начала… Сон, он всё-таки знает когда придти, спасая от позора и выбора в пользу нежелаемого.

……….

Обожаю четверг, этот день особенно продуктивен и после работы, я стремглав несусь на машине домой, принимаю душ, одеваю самое красивое в гардеробе фиолетовое платье, чёрное кружевное белье, ожерелье до пояса из жемчуга и босоножки на высоченных каблуках, с опоясанием на лодыжках. Так, что сделать с волосами? Предлагаю поднять их наверх и заколоть крабиком. А, ну и конечно фиолетовые тени, куда же я без них? Спускаюсь по лестнице вниз, спускаюсь медленно, чтобы не походить на "трансвестита", одевшего чужие каблуки. Слышу возгласы Виктора, он даже фотографирует меня на мобильный, чтобы поставить на заставку и просит Марию непременно вызвать семейного портретиста, для того чтобы отобразить мои прелести на холсте и повесить портрет на этой самой лестнице, в месте, где смыкаются оба крыла ступеней.