Дороги, которые нас выбирают - Романов Михаил Яковлевич - Страница 6

Они честно трудились на заводе, справляли советские праздники, ходили на выборы, воспитывали сына и надеялись на то, что он добьется в жизни большего.

Они были абсолютно разными. Отец – убежденный сталинист, свято верящий в правоту партии. Он прошел всю войну от начала до конца. Воевал он, правда, в войсках НКВД. Что они делали, Влад точно не знал, отец не любил об этом говорить. Но в любом случае он воевал там, куда его послала партия, выполнял приказы, и никаких сомнений в правоте этого дела у него не было. Партия никогда не ошибалась.

После войны он не искал для себя никаких привилегий. Партия сказала, что надо восстанавливать страну, и он пошел работать на завод. Когда родился сын, он назвал его Владлен, что означало Владимир Ленин. Назвать сына Сталином он не мог – это было запрещено.

Первый удар отец получил, когда умер великий Вождь. Для отца это было страшное горе. Сталин был для него богом, а бог не должен умирать, потому что он оставляет после себя пустоту, его смерть лишает людей смысла жизни. Но первый удар он выдержал, жизнь продолжалась.

Второй нокаутирующий удар он получил, когда на двадцатом съезде был разоблачен культ личности Вождя. Казалось, весь мир рухнул в его глазах. Выяснилось, что партия, которая олицетворяла для него все самое святое, которой он слепо верил, на самом деле совершала преступления, уничтожая безвинных людей. И Вождь руководил этой мясорубкой, в которой погибли миллионы. Но все-таки отец не поверил в это до конца, и портрет Вождя так и остался висеть на стене в их комнате.

Мать была совсем другой. Тихая скромная женщина, она побаивалась железных убеждений отца. В партию она верила не очень, больше традиционно доверяла богу. Поэтому и покрестила Влада втайне от мужа. Отец не должен был ни в коем случае об этом узнать. Мать очень любила сына и мечтала, что он станет инженером на заводе, где она трудилась разнорабочей. Так как Влад учился не очень хорошо, то мать думала, что после школы он пойдет работать на завод, а потом заочно закончит институт и станет инженером.

Но у Влада были совсем другие планы. У него была любовь. Эта любовь заполняла всю его душу, она являлась смыслом всей его жизни. Ради нее он был готов терпеть унижения, жить в коммунальной квартире, стоять в очереди в туалет. Ради этой любви он был готов на все. Звали эту любовь Родина. Ради нее он был готов действительно на все. Он любил ее до слез, до боли в груди. Он хотел, чтобы его Родина была самой сильной, богатой и красивой. За это он был готов даже умереть.

Влад хотел служить своей Родине на самом, как ему казалось, опасном и почетном месте. Он хотел стать разведчиком, в крайнем случае контрразведчиком.

Так он и рос с этой мечтой. Этот огромный город был не очень-то приспособлен для счастливого детства. Унылые каменные дома, тянущиеся сплошной стеной, мрачные дворы-колодцы, вызывающие чувство безысходности. Зимы были бесконечно длинные, темные и холодные. Лето было обычно стремительно короткое, пасмурное и дождливое. Единственной отдушиной был пионерский лагерь.

От предков, тамбовских крестьян, Влад унаследовал силу, крепость и упорство. В пионерском лагере он выигрывал все спортивные состязания, и это обеспечивало ему место среди лидеров. Влад помогал организовывать физкультурные праздники, линейки, конкурсы. Когда шли в поход, ему, как сильному, доставался самый тяжелый рюкзак. Он хорошо нырял и плавал. Влад воспринимал все это как подготовку к будущей деятельности разведчика, он чувствовал, что люди готовы идти за ним и выполнять его приказы.

А еще Влад мечтал совершить подвиг, чтобы вся страна услышала о нем. Например, спасти тонущего или вынести ребенка из огня. И однажды, казалось бы, случай представился.

Отряд Влада пошел в поход. Ночевали в палатках. Стояло очень жаркое лето. Ночью все проснулись от треска – загорелся лес. Нет, им ничего не угрожало, они могли собраться и спокойно уйти. Но они не могли этого сделать, потому что это означало бы предательство. Дети начали тушить огонь, не давая ему подойти к огромным столетним соснам. Они сбивали его куртками, таскали ведрами воду из ручья. Влад был впереди всех. Он уже представлял, что завтра о них напишут в газете и все узнают об их подвиге. Очень скоро стало ясно, что им одним не справиться, уж слишком неравны были силы. И тогда кто-то закричал, что нужно позвать на помощь людей. В паре километров от них была деревня, там были люди, их надо звать на помощь. Влад и еще двое мальчишек побежали за помощью.

В деревне все спали. Они добежали до первого дома и стали стучать в окно. Долго никто не открывал, потом в окне появился какой-то силуэт, открылась форточка, и хриплый пропитый голос спросил: «Чо надо?»

«Там лес горит, надо тушить!» – кричали дети.

«Ну и хрен с ним, пусть горит. Он каждый год там горит. Спать не мешайте».

Форточка захлопнулась, силуэт исчез. И тут Влад понял, что в жизни не всегда есть место подвигу.

Подобное чувство возникало у него позже, когда он смотрел американскую кинохронику военных лет. По улицам ездили шикарные машины, в ресторанах сидели хорошо одетые люди. В это время в его стране народ погибал под пулями на фронте и умирал от голода в тылу.

Месяц в пионерском лагере быстро подходил к концу, каникулы заканчивались, начиналась школа. Там были другие лидеры, отличники, дети аппаратчиков. С ними все хотели дружить, перед ними заискивали.

Вообще проблема аппаратчиков очень беспокоила Влада. С одной стороны, они были представителями власти, а власть была народная, значит, правильная. Или это были партийные работники, а партия была «ум, честь и совесть нашей эпохи», тут никаких сомнений быть не могло. Но они все-таки были.

Отец Влада воевал, замерзал на фронте, но он не голодал. Голодала мама в блокадном городе. Она рассказывала ему о том, как люди получали по карточкам небольшой кусочек черного хлеба, а если теряли их, то им грозила голодная смерть. Как люди падали от истощения на улицах, и некому было их похоронить. Как люди ели трупы.

Даже через много лет после войны мать будет прятать на антресолях горох и перловку на случай голода. Но также мать рассказывала, как их соседи с нижнего этажа, плотно закрыв дверь, ели белый хлеб с маслом и тушенку. Банки из-под тушенки и промасленную бумагу часто видели в их мусорном ведре.

А многие годы спустя станет известна тщательно скрывавшаяся в военные годы тайна о состоянии здоровья тогдашнего руководителя городской партийной организации. Местный вождь страдал в это голодное время не от недоедания, как большинство жителей города, а от ожирения, вызванного обжорством.

Влад решил тогда, что он никогда в жизни не будет аппаратчиком.

В том, что он станет разведчиком, Влад никогда не сомневался. Единственное, что его смущало, это то, как это должно произойти. Проблема заключалась в том, что этому нигде не учили. Нельзя было прийти в какой-то институт или университет, сдать вступительные экзамены и поступить по специальности «разведчик в капиталистической стране».

То есть, конечно, где-то этому учили. Только это были закрытые образовательные заведения, и туда не брали народ с улицы. Многие мечтали туда попасть, но это было непросто. У органов был один принцип: «мы вас ищем и находим, а не вы нас».

Осведомителей они искали среди людей, чем-то запятнавших себя в прошлом. Им не хватало мужества отказаться, а их окружение не могло предположить, что они стучат.

Фарцовщики, валютчики, проститутки были информаторами спецслужб, за это им благосклонно разрешали работать. Всех новых они сразу же сдавали, это избавляло их от конкурентов, а органы могли регулярно отчитываться о проделанной работе.

Встречи с информаторами обычно проходили на квартирах отставных работников спецслужб. За это они получали небольшое вознаграждение, что позволяло им немного подсластить свою одинокую старость.

Что касается набора кадровых сотрудников, то здесь схема была иной. Сотрудник спецслужб приходил на предприятие или в учреждение и получал личные дела молодых специалистов. После тщательного изучения автобиографий и анкет отбирал нескольких человек, беседовал с ними. После предварительного отбора кандидата детально проверяли, и если не находилось компромата, то ему предлагали работу в органах.