Дороги, которые нас выбирают - Романов Михаил Яковлевич - Страница 10

Борька, бегло пробежав глазами список, небрежно сунул его в карман штанов, где уже покоилась записка с Наташкиным телефоном, и с важным видом произнес: «Ну, мужики, считайте, что вы уже в джинсах». Тут Андрюха, поняв, что терять больше нечего, пошел ва-банк и нагловатым голосом поинтересовался: «А как насчет канадской дубленки?»

Слухи о канадской дубленке будоражили всю страну. Никто и никогда не видел ее в глаза. Обычно она была у какого-нибудь знакомого знакомого. Цены назывались самые фантастические: от шестисот рублей и выше. Сумма по тем временам невообразимая, равная полугодовой зарплате инженера.

Счастливых обладателей канадской дубленки по всей стране можно было пересчитать по пальцам, одним из них был сын лидера всей страны, другим – всеми обожаемый Владимир Высоцкий. Обладать ею означало, что человек добился в своей жизни практически всего, вошел в число небожителей, круче было только место на Новодевичьем кладбище.

Друг Андрюха не был уверен в том, что в Нью-Йорке можно так запросто и дешево купить канадскую дубленку, но, по его прикидке, до Канады было не так уж далеко, а уж там-то это проблемой быть не могло. В конце концов после непродолжительных дискуссий было решено, что джинсы и плащи-болоньи будут высланы Борькой сразу же по приезде в Америку и получении первого социального пособия. Что касается дубленки, то она должна быть куплена и переправлена лучшему другу Андрею сразу же после того, как Борька разбогатеет. Промежуток времени между двумя этими событиями, по мнению пацанов, будет очень небольшим, практически все уехавшие в Америку довольно быстро становились богатыми. Вряд ли Борька окажется исключением.

На этой высокой ноте мальчишки распрощались, поклявшись на прощание в вечной дружбе.

Борис несся домой, и его переполняла любовь. Он любил Наташку, любил своих друзей, свой город, море, любил Нью-Йорк, который никогда не видел, любил свою будущую жизнь, которая еще не наступила. Казалось, что все, что ему предстоит в будущем, будет прекрасно.

В какой-то момент Борис обернулся и увидел своих осиротевших, кружком стоящих друзей. Вовка – готовый в любую секунду броситься на каждого, кто чем-то обидит Борьку. Расчетливо-хитроватый Андрей – вечно строящий грандиозные планы о проникновении в высшие слои общества. Совершенно бескорыстный и бесхитростный Серега – всегда мечтавший только о том, чтобы стать военным. Борька на какое-то мгновение испытал легкое чувство вины. Но через секунду все прошло и он поскакал дальше.

Дома шла полным ходом подготовка к отъезду. Постоянно звонил телефон, все друзья хотели отметиться. Иметь друзей за границей хотели все, родственников не хотел иметь никто – это было опасно. Друзья заискивали, всем хотелось надеяться получить в будущем посылку или гостевое приглашение из Америки.

У родственников, наоборот, настроение было похоронным. В будущем им предстояло заполнять графу о наличии родни за границей, что автоматически означало ограничение в гражданских правах. Для некоторых отъезд родственников за кордон означал, что в ближайшее время им тоже предстоит собирать чемоданы. Проблема возникала тогда, когда кто-то был связан с государственными тайнами.

На самом деле все тайны благополучно передавались на Запад ответственными работниками министерств и ведомств, а по количеству перебежчиков с большим отрывом лидировали спецслужбы. Тем не менее многие инженеры и научные работники должны были ждать своего выезда от пяти до десяти лет.

Родители постоянно запаковывали и распаковывали чемоданы. Главный вопрос заключался в том, что надо везти с собой в Америку. Сведения были самые противоречивые. Все сходились на том, что лучше всего везти с собой золото, бриллианты и валюту. Но за это можно было загреметь и оказаться не на желанном Западе, а на дальнем севере, причем на долгие годы.

Все-таки Борькин папа решил рискнуть. На деньги, вырученные от продажи югославской мебели и дачи на берегу моря, было куплено по большому блату в ювелирном магазине несколько колец с бриллиантами. С помощью плоскогубцев и отвертки камешки были выдраны из колец. Потом папа поехал в Ленинград. Там жил будущий родственник одного очень известного советского, а потом и российского певца, прославившегося впоследствии своим проникновенным баритоном и смешным париком. В Питере он был известен в определенных кругах тем, что вставлял бриллианты в пластиковые лыжи людям, уезжающим за кордон.

С этого момента спокойная жизнь Бориного папы закончилась. Он все время думал только о лыжах. Когда папа был дома, лыжи должны были постоянно находиться в поле его зрения. Больше всего он боялся, что их украдут. Если папа уходил из дома, то за лыжами должна была присматривать Борькина мама. Вместе они никуда больше ходить не могли, потому что в этом случае папе пришлось бы нести лыжи на плече, что, во-первых, создало бы большие проблемы при посадке в автобус, а во-вторых, привело бы к значительным трудностям при встречах со знакомыми, которым бы пришлось объяснять, куда собрался папа с лыжами в августе месяце. В то, что он решил покататься на лыжах в Швейцарских Альпах, вряд ли бы кто-то в то время поверил. Подключить Борьку к охране лыж было нельзя, потому что тогда ему пришлось бы рассказать правду, а это нарушало все их планы. В случае прокола на таможне Борькино изумление должно было быть настолько естественным, что никто бы не усомнился в его искренности. Учитывая его юный возраст, репрессий со стороны органов можно было не опасаться. Борьке сказали, что лыжи предназначаются в подарок дальнему родственнику, живущему в Нью-Йорке, а он в свою очередь должен на первых порах помочь семье обустроиться в Америке.

Борьку лыжи особенно не интересовали, его волновало другое. Он чувствовал себя героем, его распирало чувство гордости, еще бы – он ехал в Америку. Еще несколько дней – и он окажется в стране Джека Лондона, Фенимора Купера и Марка Твена. Когда-то Борька мечтал искать золото на Клондайке, скакать на мустанге по прериям, жениться на прекрасной богатой креолке и найти затонувший в море испанский галеон, груженный золотом.

Другими словами, Борька хотел разбогатеть. Но разбогатеть он должен был таким образом, чтобы при этом на него ни в коем случае не работали другие люди. В советской школе ему основательно вдолбили в голову, что эксплуатация одних людей другими позорна.

За несколько месяцев до отъезда в Америку Борька прочитал одну из книг Теодора Драйзера и понял, что реальный способ разбогатеть в Америке – это попасть на нью-йоркскую биржу. Именно там крутятся огромные деньги, именно там, покупая и продавая акции и ценные бумаги, очень быстро можно разбогатеть.

Борька мечтал стать миллионером. Ради осуществления этой мечты он был готов на все. Рано вставать, чистить зубы, идти в школу, делать домашние задания. Ради этого Борька даже ходил к репетитору английского языка. Это была худая, длинная, скучная тетка, преподававшая иностранный язык в одном из городских институтов. Эти занятия вызывали у него чувство отвращения, а репетиторша – тихую ненависть. Но это было нужно Борису для осуществления его мечты. Единственное, против чего он восстал, так это занятия музыкой.

Мама мечтала о том, чтобы Боря, как любой приличный еврейский мальчик, играл на пианино. Поэтому Борис был направлен к очень талантливой преподавательнице музыки. С первого взгляда Борис понял, что он попал. Это была относительно молодая, жилистая, неистовая женщина. Когда она играла на фортепьяно, она забывала обо всем и впадала в нирвану. Закончив играть и придя в себя, она удивленно озиралась вокруг и с изумлением обнаруживала притихшего, сидящего на жутко неудобном стуле Борьку. После этого она безуспешно пыталась объяснить ему премудрости музыкального искусства. Борьку не покидало чувство, что училка была слегка не в себе. Единственным светлым пятном было то, что после урока мама учительницы, тихая пожилая женщина, угощала его молочным киселем или шоколадным пудингом. Когда впервые зашел разговор об отъезде в Америку, Борис понял, что он может шантажировать своих родителей.