Виновник завтрашнего дня (СИ) - Александер Арина - Страница 23

— Так собаку её, приблуду, отравили вчера. Щенков должна была на днях привести. А наша-то, сердобольная, близко к сердцу взяла, ревела навзрыд. Предупреждала ведь, не приручай, добром не кончится. Эх-х-х… — вздохнула протяжно, укрывая Владу пледом.

— А кто отравил? — Лёшка смотрел на Владу, на тонкий изгиб бровей, длинные угольные ресницы и никак не мог представить её курящей травку.

— Или свои, или Каземировы, больше некому.

В этот момент Влада шевельнулась, вяло открыла глаза, всматриваясь в застывшие над ней лица, и следом счастливо улыбнулась, сосредоточившись на Гончарове.

— Лёшка-а-а-а, — прошептала заплетающимся языком, — родненький…

— Во дает! — рассмеялась Семёновна, всплеснув руками. — Кому что, а у этой одни парни на уме. Пьянь ты моя бедовая…

Она что-то говорила и говорила, но Влада её не слышала. Даже если бы захотела — не смогла бы. Ей снился такой умопомрачительный сон, что присутствие в нем Семёновны не лезло ни в какие ворота. Так и хотелось отмахнуться, прогоняя настырную. Вечно влезет не во время, что в прошлый раз, что сейчас.

— Лёшка-а-а… — пошатываясь, приподнялась на локте и, подтянувшись к расплывчатому объекту давних мечтаний, уткнулась холодным носом в горячую шею. Затем обняла, обхватив руками спину, и протяжно выдохнула, впитывая в себя сладковато-приторною смесь табака, кожи, и чего-то такого, ещё доселе неизведанного, дикого и одновременно манящего. Такой реальный сон и Лёшка такой… живой, что ли. Сильный, горячий, с трепещущей под губами венкой. Господи-и-и, как же хорошо. — Я так скучала по тебе, — прошептала едва внятно, но он понял. Смог разобрать, застыв на мгновение в кольце её рук, впервые позабыв, как дышать. — Так скучала… Только не исчезай, хорошо? Будь рядом. Мне без тебя так плохо.

Семёновна тоже, кажись, не дышала, боясь спугнуть момент, и во все глаза уставилась на него, не зная, как реагировать на подобные откровения.

Ещё никто и никогда не признавался ему в подобном. Да, была мать и сестра. Они по-своему, по-родственному скучали и любили его не смотря ни на что, но чтобы вот так, просто, не требуя ничего взамен… Чтобы до не пойми откуда взявшихся мурашек. Чтобы тепло и одновременно тесно стало в груди… По нему никто и никогда не скучал так сильно.

Проклинать весь мир, когда сидишь в обнимку с унитазом — бессмысленная трата времени, особенно, когда чувствуешь себя виноватой во всех смыслах. Кому в итоге сделала хуже? Правильно, себе. Найду не вернуть, а Скибинского против себя настроила. Уже дважды на этой неделе. Браво, потихоньку иду на рекорд.

В смежную со спальней ванную заглянула Семёновна.

— О, да Вы никак оклемались? — подстебнула, протиснувшись в приоткрытую дверь, и протянула таблетку «Аскофена». — Выпей! Одно другому не помеха.

Прекрасно зная возможности своего организма, противиться, и уж тем более ломаться не стала — без церемоний набрала в ладонь воды прямиком из крана и запила лекарство, едва не приплямкивая от облегчения.

А жизнь-то, кажись, налаживается. Правда, нихрена толком не помню, кроме офигенского сна. Вот где накрыло не по-детски. И главное, настолько реально, что до сих пор ладошки покалывало, а в носу стоял густой сигаретный запах.

От этой мысли заметно вздрогнула и под насмешливым прищуром Семёновны принялась обнюхивать свои волосы: неужели всё-таки курнула? Нее, я бы такое не забыла, ещё не настолько потеряла контроль.

После тщательного осмотра осталась довольной — что волосы, что одежда пахли любимыми духами без каких-либо следов никотина.

— Ты чё творишь? — рассмеялась Семёновна, наблюдая за мной.

— Да так, не обращай внимания. Кстати, — вернулась в комнату, — а как я домой попала? А то что-то с памятью моей сталось, — пропела, копируя Лещенко.

— Да ты что?! — всплеснула та руками, посмеиваясь. — Ох, Владка, и что мне только с тобой делать?

Блин, как-то стремно стало от такого вступления, аж передернуло.

— А что не так-то?

Только сейчас заметила на домработнице парадную униформу, накрахмаленный передник, красиво уложенные в высокую ракушку волосы, легкий макияж. Чувству, не к добру столь разительные изменения.

— Что не так? Ладно, — опустилась на кровать, похлопав возле себя ладошкой, — падай. Начну по порядку.

Заторможено присела рядом, благочинно сложив на коленях руки. Давай, Семёновна, жги, чего уж там, я готова к любой правде.

— Сегодня Виктории Сергеевне взбрело в голову устроить семейный ужин с привлечением Ангелины Павловны, Каземировых, Турских и новенького, возглавившего службу безопасности.

Я откинулась на спину, и накрыв лицо ладонями, протяжно застонала. Каземировы… Турские… только этого не хватало. А сестру Скибинского, Ангелину, так вообще на дух не переносила. Такая противная тётка.

— Потом…

Как это ещё не всё? Да мне хоть бы эту новость переварить. От одной мысли, что Олег тоже может заявиться — хотелось ругаться. Не то, чтобы он был так уж неприятен, просто открыто чувствовала его неравнодушие и прекрасно знала, что Вика, будь на то её право, уже давно бы поженила нас. Только вот хренушки. Я ещё не настолько выжила из ума, чтобы связать свою жизнь по чьему-то велению.

— …для всех — ты отравилась суши, поэтому осталась с ночёвкой у подруги, да и утром чувствовала себя плохо, — продолжила Семёновна, выразительно приподняв светлые брови. — Но это не значит, что у тебя получится избежать уготовленной участи. Пускай Павел Олегович и сделал вид, что поверил, но твое возвращение домой не прошло незамеченным.

А вот это уже интересно. Идея с отравлением, конечно, вызвала бурю негодования, но звучала уважительно. Не то, что напилась до потери памяти, устроив поминки какой-то там псине. Сразу чувствуется разница.

— Не помнишь? — улыбнулась Семёновна, прикусив губу. Да мне как-то похрен. Могу хоть сейчас пойти к Павлу Олеговичу и рассказать, как всё было. Чем не авторитет, блин, выискался. Как захочу, так и буду проживать свою жизнь. А если кому-то не нравится — его проблемы.

— Что? — буркнула, рассматривая ногти.

— Как к новенькому безопаснику цеплялась… — прыснула со смеху.

Да что же там такое?

— Не? А он, между прочим, только с утра появился и сразу поехал за тобой. На руках притащил домой, в постельку уложил. И слух, мол, отравилась, тоже он пустил. Не побежал сразу с докладом, а выждал, пока Павел Олегович сам не спросил. Так что смотри, не взбрыкни. Отравилась, значит, так и было. И в порядок себя приведи к ужину, — посоветовала, поднявшись. — Оденься поприличней, без всяких там мини-юбок и топиков. Через три часа нагрянут.

— Ага, — заверила, замотав головой, тут же скривившись от боли. Надо же, со мной впервые в жизни таскались на руках, а я упустила такой момент. Вечно всё, как не у людей. Зато у меня был такой сон… такой сон… просто улёт. В общем, как говорила Литвинова: «Я летаю, я в раю…». Если для того, чтобы настолько реально ощутить Лёшку надо напиться — в следующий раз обязательно нажрусь, только устрою так, чтобы никто не мешал. А то Семёновна…

Се-мё-ё-ёно-ов-на-а-а…

Сглотнула, прочищая пересохшее горло, и вытаращилась на искрившуюся весельем женщину, похолодев от кончиков ног до макушки.

— В смысле, цеплялась? — пропищала, покраснев.

Семёновна зашлась хохотом, приложив ладони к моим пылающим щекам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ох, Владка, а говоришь, по девочкам… ой, не могу. К Гончарову-то нашему как заливала? Любимый мой, родной…

— Не надо мне тут ля-ля! — возмутилась, сбросив её ладони. — Я не говорила, что он любимый. Стоп!! А ты откуда знаешь? Он ведь… он ведь мне снился… — поникла, прикрыв рот ладошкой. Блин, ничегошеньки ведь не помню. То есть, помню, но ведь то был сон. — В смысле, Гончаров? — похолодела, а потом заметалась по комнате, схватившись за волосы.