Толстый (СИ) - Булавин Иван - Страница 7

— А откуда всё взялось? — спросил тощий парень, самый, кажется, молодой в группе, моложе Бори. — Это инопланетяне напали?

— Это самая ходовая версия, — согласился доктор. — Вот только лично мне непонятен ход их мыслей, они нанесли удар биологическим оружием, при этом почти полностью уничтожили силовые структуры, чтобы люди не смогли быстро локализовать заражение, а потом? По идее, следовало начинать экспансию, приходить на зачищенное вирусом место, но пришельцы вместо этого куда-то пропали. Если же их целью было уничтожение всего населения Земли, то тут они просто, извините, обосрались, поскольку карантин — естественная реакция любой власти на подобные события, как бы то ни было, а дальше нашего города инфекция не пойдёт. Уж это они точно могли просчитать.

— А что там с карантином? — снова спросил Боря. — Я пытался в Интернет выйти, а там уже связи нет.

— Связь периодически появляется, но ничего хорошего для нас не сообщают, только сплошное кольцо войск, земляной вал высотой в пять этажей, колючая проволока в несколько рядов, будки наблюдателей под стеклянными колпаками, камеры слежения, пулемёты-роботы, а попутно цистерны с обеззараживающей жидкостью, которую в виде тумана распыляют в пригороде. Уверен, что ситуацию в городе постоянно мониторят с помощью спутников и беспилотных летательных аппаратов. Самые разумные методы, если думать о стране и мире, но нам от этого не легче.

Постепенно разговор сошёл на нет, доктор поспешил откланяться, и пошёл записывать новые наблюдения. Остальные, за исключением часовых, продолжали свой поздний ужин.

— Мужики, на водку особо не налегаем, — строго сказал отец. — Согласен, мне тоже в хлам нажраться хочется, да только нельзя — обстановка не та. Пока нельзя.

Пьянку прекратили просто, алкоголь поступал из запасов разграбленного магазина, командование в лице отца Бори, Павла Зиновьича и ещё одного мужика лет пятидесяти, которого Боря знал только по фамилии Осипов, просто закрыли запасы на замок, пообещав утром выдать каждому по бутылке пива. Ну, спасибо и на том. Спать ложились кто где. Собственно, температура стояла плюсовая, да ещё от продолжавшего полыхать костра несло теплом, проще всего было постелить одеяло на землю и спать на нём. Так Боря и поступил, предварительно спрятав револьвер под подушку. Отец, кстати, намекал, что ствол потом нужно будет вернуть хозяину. Группа росла, а количество стволов увеличивалось медленно. Холодное оружие оказалось малоэффективным, надо доставать огнестрел, а взять его негде. Привычные для такой ситуации места в виде воинских частей, военных складов и полицейских участков превратились в выжженные ямы с вулканическим стеклом на дне. С этими невесёлыми мыслями Боря и заснул. Ночью ему ничего не снилось, вообще, всю ситуацию он пропустил через себя с удивительной лёгкостью. То ли потому, что никого из по-настоящему близких людей не потерял, то ли потому, что от природы толстокожий и нечувствительный, то ли ещё почему, но чувствовал он себя абсолютно спокойно, все нервы уложились в единственный приступ страха утром первого дня катастрофы.

Утром прибыла новая «власть», точнее, то, что осталось от старой. Передвигалась эта власть в двух бронированных на скорую руку КамАЗах, а сопровождали её несколько бойцов с автоматами в бронежилетах и синем камуфляже, на рукавах которых красовались непонятные шевроны. Какой-то орёл с мечом и топором в лапах. Отец сказал, что это символика ФСИН. Надзиратели тюремные, значит, их, видимо, погром не коснулся, вот и остались единственной вооружённой силой.

— Вы, простите, кто такой будете? — задал вопрос Павел Зиновьич человеку в пиджаке, что залез на трибуну, в качестве которой выступал кузов КамАЗа.

— Рыбников Валерий Эдуардович, заместитель мэра города. Вот и замещаю, поскольку сам мэр ещё вчера превратился в чудовище и уже благополучно упокоен. Вы, разумеется, вольны меня властью не признавать, но не советую, поскольку именно через меня осуществляется контакт города с внешним миром.

— И как там, снаружи? — спросили сразу несколько голосов.

— Плохо, — новый градоначальник как-то разом утратил весь свой пафос. — Сказать откровенно: правительство страны в панике, вирус не изучен, брать пробы некому, город закрыли полностью, это им удалось, даже развернули выехавшие машины и посадили единственный взлетевший самолёт, но что дальше делать — чёрт его знает.

— Эвакуация, не? — спросил Моряк, стоявший ближе всех к трибуне.

— Боятся, боятся так, что пока не отдали никакого приказа, слишком опасно, одна вовремя не замеченная царапина, и вирус окажется за пределами кольца. Боюсь, что придётся нам какое-то время выживать своими силами. У нас пока получается.

— Много людей осталось? — спросил отец.

— Точно ничего сказать не могу, но, по нашим подсчётам, при первичной атаке заражению подверглись больше семидесяти процентов населения. Кто-то был закрыт, кто-то находился далеко от центров распыления, или ему повезло с направлением ветра. Но семьдесят процентов — это минимум, ещё процентов десять уже убили и съели заражённые. Осталось всего ничего. С утра мы объезжаем группы, подобные вашей, все где-то укрепляются, собираемся делать главный лагерь выживших в спорткомплексе Динамо.

— А что, силовиков совсем не осталось? — спросили из толпы.

— Можно сказать, что нет. Остался один небольшой райотдел полиции, но запасы оружия и боеприпасов там минимальны, два отдела судебных приставов и часть городского СИЗО. Неизвестные враги разбомбили тюрьму, погибли подследственные, надзор, штаб, но караульное помещение, вынесенное при строительстве чуть в сторону от основного здания, уцелело. Остался в живых караул, что в этот момент собирался заступать на смену. Осталась оружейка. Короче, в наличии у нас имеется меньше тысячи единиц огнестрельного оружия. Имеющийся силовой аппарат — меньше четырёхсот человек, больше половины которых — резервисты. Запасы боеприпасов удручающе малы. Даже если все заражённые выстроятся в очередь на расстрел, нам не хватит патронов.

— Нам подбросите? — немедленно спросил Павел Зиновьич.

— Два автомата и небольшой запас патронов, всё, что можем, — чиновник развёл руками.

— А эти, из-за бугра, они не могут оружия подкинуть? — резонно спросил отец. — Просто сбросить на парашюте с неба. Автоматы, пулемёты, гранаты и ящики с патронами. А мы бы сами город зачищали.

— Этот вопрос я задал на первом сеансе связи, — поведал Рыбников. — Сказали, что согласуют наверху этот вопрос, но до сих пор ничего не согласовали, хотя уже больше суток прошло. Лично моё мнение — нас не хотят вооружать, чтобы не пошли штурмовать кордон.

— Гениально, просто гениально, — тихо проговорил доктор Левинзон.

— Сейчас буду торговаться, чтобы эвакуировали хотя бы детей, пусть их поместят в карантин, это вполне реализуемо, подозреваю, что сейчас как раз готовят что-то подобное, какой-нибудь стерильный бокс на безлюдном острове в Белом море. Пока же всех, кто будет эвакуироваться в первую очередь, собираем на стадионе Динамо и в одноимённом спорткомплексе. У вас можно разместить временный пункт сбора беженцев, а уже от вас и других таких же групп отправлять КамАЗами в Динамо.

— Так что от нас требуется? — спросил отец.

— Принимайте людей, оказывайте помощь, кормите, защищайте, как только наберётся хотя бы сто человек, сообщайте нам, сотовая связь в пределах города действует прекрасно. Мы вышлем спецтранспорт и конвой. Да, и не забывайте осматривать прибывших на предмет заражения. Понимаю, что стопроцентной гарантии никто не даст, но старайтесь хотя бы укушенных вычислять.

— Справимся, — буркнул Левинзон, прекрасно понимавший, на чьи плечи это ляжет.

— И ещё, — Рыбников как-то вдруг погрустнел. — Я понимаю, что сейчас не время и не место рассуждать о законах, особенно после того, как с нами поступило родное государство, но, я вас прошу, старайтесь оставаться людьми. Мародёрство, хранение оружия, наркотики, — это всё неважно, старайтесь не делать зла людям, не убивать, не насиловать и не отбирать последнее.