На краю - Свечин Николай - Страница 7

– Понимаю. Манакин даст команду Ледингу оказать содействие. Однако тот сделает все по-своему. Честной помощи от него не ждите. Больше опирайтесь на нас, иногда на жандармов. Сейчас зима, многие китайцы уехали домой. Полагаю, это облегчит вам задачу. Летом тут такое было – не продохнуть! В одной лишь Миллионке[17] обитало пятьдесят тысяч ходей. И половина без билетов[18].

Генерал от артиллерии взглянул на питерцев и сурово предостерег:

– Идите к полицмейстеру и готовьтесь к двойной игре. Он попытается вас купить, будет предлагать соболиные шкурки или японских проституток – не поддавайтесь.

Лыков под столом пнул помощника. Но комендант вдруг продолжил:

– Если очень нужны соболя, я же понимаю – жены и все такое, то мы вам и без него подберем.

Азвестопуло тут же пнул шефа в ответ.

Сыщики встали, откланялись и вышли на подъезд. Их уже поджидал вездесущий Царегородцев.

– Господа, – вскричал он, – подполковник ждет! Экипаж при мне, прошу садиться.

Деваться было некуда. Питерцы сели в роскошную коляску и отправились в полицейское управление.

Его двухэтажное здание находилось на углу Суйфунской и Семеновской улиц. Слева от главного дома притулились казарма и конюшня с выездом пожарной части. Над центральным входом возвышалась кокетливая надстройка, изображавшая каланчу.

Полицмейстер, как выяснилось, занимал весь второй этаж. Он принял гостей на пороге, пафосно распростер навстречу им объятья и воскликнул:

– Прошу, гости дорогие! Истомился, с утра не пью, вас жду. Напитки и закуски давно приготовлены.

Лединг оказался нестарым еще мужчиной симпатичной наружности, тонкие усы и зачес делали его еще более привлекательным. Глаза, правда, бегали. Мундир подполковника украшали старшие ордена – шейная Анна и петличный Владимир, оба с мечами! Алексей Николаевич знал, что в русско-японскую войну на ее участников обрушился целый дождь наград. Как будто русские войска взяли Токио… Никогда доселе ордена не раздавали всем подряд без счета. А Таубе не вручили ничего, кроме медальки. Лишь год назад спохватились и кинули Владимира второй степени к тридцатипятилетию службы в офицерских чинах. По ходатайству Редигера – с мечами, что несколько утешило Виктора Рейнгольдовича.

Но пора было налаживать отношения с хозяином здешней полиции. И Лыков заговорил бодрым голосом:

– Мой наставник Павел Афанасьевич Благово был в прошлом морским офицером. И научил меня хорошему флотскому обычаю. Вы знаете, что такое шестая склянка?

– Нет, а что это? – заинтересованно спросил Лединг.

– По-нашему, по-сухопутному – одиннадцать часов утра. Как только на военном корабле ее пробьют, сразу раздается команда старшего офицера: «Свистать к водке!».

– Ух ты! – восхитился полицмейстер. – Прямо так и кричат? Надо будет ввести в обиход. По городскому управлению.

– Едва команда поступила, все боцманы начинают дудеть в свои свистульки, которые носят на груди. Это сигнал выносить водку на палубу. Особые люди вытаскивают лохань с чаркой, и к ней подходят матросы за своей нормой. Причем по старшинству!

Подполковник слушал, раскрыв рот. Или только подыгрывал? Дав гостю закончить, он указал на часы:

– Шесть склянок давно пробили, а мы еще ни в одном глазу. За мной, господа!

Они сели за большой стол, уставленный бутылками и яствами. Прислуживали им два бравых малых, по виду – городовые. Неужели полицмейстер использует служивых в качестве бесплатной прислуги? М-да…

Стол выглядел превосходно. Омары, устрицы, седло барашка, суп из дупелей, дорогая салфеточная икра, жареный фазан, филиппинский коньяк, метакса (видимо, Лединг желал ублажить и Азвестопуло), лафит и зельтерская, шартрез, китайские пирожки с неизвестной вкуснейшей начинкой… Хозяин подливал и подливал. Сам он пил наравне с гостями, с провинциальным армейским шиком, говорил банальности и сверлил статского советника внимательным взглядом. Не иначе, составлял ему в уме характеристику.

Лыков мог выпить очень много и не захмелеть, но тут даже он поплыл. Как по команде, мир вокруг сделался уютным, сидящий напротив человек – приятным и обходительным. Деловой разговор, который питерцы несколько раз пытались начать, так и не получался. Генрих Иванович сбивал его сальностями и второстепенными подробностями. Когда речь зашла о текущих делах, он сбегал в кабинет и принес пачку свежих отношений:

– Вот! С утра до вечера служба и служба. Имею я право хоть раз отдохнуть с дорогими гостями? А эти бумажки…

Он стал комментировать их одну за другой:

– Ишь, натаскали за один только сегодняшний день… У всех святки, а подполковнику Ледингу – убиться вусмерть… Я даже прейскуранты цен в меню ресторанов должен утверждать, представляете? Вот до чего низвели полицию. Так, смотрим… Ага! Из городской мусоросжигательной печи похищен дохлый теленок. Задержаны кореец Ген-гиби и китаец Ко Цзыван, утилизирующие падаль. Наверное, хотели скормить в харчевках Миллионки. Далее… По Пекинской улице в доме номер двадцать пять квартира семь отобраны двадцать фунтов опия. Ну, такое у нас каждый день… На Рюриковской ограблен помощник бухгалтера управления военного порта коллежский секретарь Сивоголовкин. Да его за одну фамилию уже надо было ограбить… На Второй Морской юнкер Владимир Никонов схватил налетчика, напавшего на женщину с ребенком, и сдал его городовому. Молодец юнкер, можно хоть сейчас в офицеры производить… Вот интересно! Проходивший по Корейской слободке рабочий каменоломни Большаков споткнулся и упал. Видать, пьяный был, собака. От удара о камни взорвался динамитный патрон, что лежал у Большакова в кармане. Ему оторвало кисть правой руки и вышибло глаз. Вот зачем ему, скажите, понадобился в кармане динамитный патрон? Жалко, что не убило дурака… А вот ябеда антрепренера женского оркестра, что играет в ресторане «Золотой Рог». Дядя жалуется, что артель официантов заставляла его балалаечниц оказывать гостям интимные услуги в отдельных кабинетах. А кто отказывался, тех официанты насильничали и продавали в тайные публичные дома. Многие дамы исчезли бесследно – то ли сбежали куда глаза глядят, то ли прикованы цепью в тех самых борделях…

Вдруг лицо полицмейстера сделалось серьезным.

– Так-так, вот и по вашей части. На пристани графа Кайзерлинга китайские рабочие сгружали уголь с парохода «Олень». А когда сгрузили и ушли, возле пакгауза обнаружился труп желтомазого без документов. С отрезанной головой.

За столом повисла тишина.

– Черт бы их драл всех! – рассердился Лединг. – Что еще за сволочь завелась в моем городе?!

– Манакин выдвинул предположение, что это китайские власти в ответе, – заговорил Алексей Николаевич. – Будто бы таким способом они хотят принудить соотечественников вернуться на родину, в преддверии войны с нами.

– Знаю я эту версию, – мотнул головой подполковник. – Но не могу ее принять. Где такое видано? Бей своих, чтобы чужие боялись?

– Но, может быть, у китайцев так принято? – подал реплику Азвестопуло. – Губернатор говорил, что был консулом в… как его?

– Цицикаре, – подсказал Лединг. – Ну и что? А я служил полицмейстером в Порт-Артуре. И много лучше его превосходительства, уж поверьте мне на слово, знаю азиатские порядки. Да, так могло бы быть – Китай имеет сильные секретные службы и, конечно, контролирует диаспору во Владивостоке. Да и по всему Приморью в целом. Кроме того, к нам часто бегут из Маньчжурии преступники, как уголовные, так и политические. И длинные руки китайской разведки могут – я это допускаю – дотягиваться сюда. Несколько смертей, что мы дознавали, весьма похожи на дело рук пекинских сыщиков. Но не все убийства политические. Поскольку в большинстве своем жертвы последних преступлений – рядовые ходя, черная кость.

– Что же тогда происходит, по-вашему?

Полицмейстер ответил трезвым голосом, словно и не пил весь вечер:

– Обычные цепные убийства[19]. Которые совершает маньяк-одиночка. У меня в городе изувер, которому доставляет удовольствие отрезать людям головы и разгуливать с ними по улицам. И еще легкое наружу вытаскивать. Давайте его поймаем, а?