Принц для Агаты (СИ) - "Uma" - Страница 29

Голос у него был вкрадчивый, залезающий под кожу, акцент сладкий и тягучий как мед. Слушая его, Агата чувствовала, как на нее волнами накатывал то жар, то холод, мысли путались, в глазах темнело, ее качало.

— Пойдем. Сядь и расскажи мне все, — продолжил Надир, касаясь ее плеча, предлагая пройти к кожаному дивану, стоящему у стены. — Все с самого начала. Откуда взялась Фарида, ты с ней созванивалась, ты думала, что она пришла от меня? Она сказала, что я ее прислал?

Мысленно отвечая на эти вопросы «нет, нет!», Агата поняла, что сама во всем виновата, — не проверила, поверила на слово едва знакомым людям, доверила им жизнь своего ребенка. У нее подкосились ноги и она тряпичной куклой свалилась на пол.

Очнулась Агата на диване, ей под нос совали нашатырь, вдохнув который она вся вздрогнула и сморщилась застонав. Над ней склонился Надир и его секретарь. Высокий потолок кабинета сочился мягким дневным светом.

— Ты в норме? Ничего не болит? — спросил Надир. Не дождавшись ответа, он обратился к служащей. — Можете идти. Сообщите немедленно, когда приедет полиция…

Потом Надир присел на край дивана, окруженный ореолом благополучия и спокойствия. Казалось, он больше ее не любил, только жалел и презирал за все то, что произошло с ним за эти месяцы.

— Найди его, пожалуйста, и мы больше никогда не появимся в твоей жизни, — прервала долгую паузу Агата. Она затаила дыхание, ожидая его реакции. Но он молча смотрел мимо нее, о чем-то думая. — Надир, ты слышишь?

— Да, слышу, — кивнул он, с трудом переводя взгляд на нее. — Мы найдем его. Я подключу всех, кого можно. Думаю, долго искать не придется, Фарида действовала по заказу или по приказу нашего ближнего круга…

В городе объявили план «Перехват» или что-то вроде этого: искали младенца на вокзалах, в аэропортах, досматривали всех, кто в те дни вывозил из страны детей. Надир с Агатой держались друг от друга поодаль, все время кем-то отвлеченным, им некогда было остаться наедине и поговорить.

— Опять вы во всех телевизорах, у вас талант светиться, — причмокивала Инна, примчавшаяся поддержать двоюродную сестру прямо в «Империю». Здесь она была своей, знала все выходы и входы. — Особенно, конечно, ты можешь влипать в истории. Аль-Амин выглядит офигевшим от тебя…

Спорить с ней Агата не стала, признавая, что Инна по-своему права, ей ли, подружке нескольких банкиров, не знать, как состоятельные мужчины реагируют на женщин, которые создают им проблемы. Таких выставляли из жизни безвозвратно.

Все новости о поисках стекались в офис GTI, там их анализировала команда спецов во главе с Надиром. Искать пропавших младенцев ему еще не приходилось, но сводить факты с фактами и искать закономерности в информации его учили, поэтому к Надиру прислушивались даже люди из полиции.

— Похитители нам известны, это прислуга из дома моего отца, — сказал Надир, подводя итог всей известной на данный момент информации. Он сидел во главе длинного отливающего серебром стола и искал взглядом на кого бы свалить тяжесть ситуации. Но, поняв, что никто, кроме него, не готов везти этот воз, Надир продолжил скованно. — Мне ничего не остается, как подозревать своего отца в слепой любви к внуку. Я надеюсь, мои слова не выйдут за пределы этих стен, господа?

— В ваших подозрениях, Надир, нет ничего нового, первыми под подозрения в похищении ребенка всегда попадают его родственники. — Подал голос из-за стола один из оперативников. — Эту версию нельзя отметать, она самая легкая и безопасная для ребенка…

Агата сидела в уголке, ее не прогоняли, ей не отказывали в праве знать, как идут поиски. Это было очень благородно со стороны Надира, но никакого сочувствия в свой адрес она не получала. И это перебивало все…

— Куда ты теперь направишься? — спросила Агату Инна, когда сентябрьский вечер накрыл Москву. — Я видела Надира выходящим из «Империи». Наверное он уехал…

— Да, уехал, кажется, я точно не знаю. Поеду в офис, Соколов разрешил мне там ночевать. — Из кабинета Надира Агата вышла совсем растерянной, ее попросили выйти, впрочем, как всех остальных. Она отчаянно махнула и чуть не заплакала. — Пока, Ин! Увидимся еще…

— Ага, извини, что не могу пригласить тебя к себе, — в ответ Инна холодно улыбнулась и поправила ремешок брендовой сумки. — Мой барсик не любит, когда в доме посторонние…

Агата понимала все и не понимала решительно ничего. Где она ошиблась, неужели все теперь будет так тяжело и беспросветно и придется вернуться к тому, от чего ушла, к неустроенности и одиночеству? С такими невеселыми мыслями она вышла из «Империи» и зашагала, растрачивая на бодрый ход остатки сил, к ближайшей станции метро.

— Зейнаб! — расслышала она случайно сквозь городской шум. Никто, даже Надир не называл ее мусульманским именем. — Зейнаб, постой! — ее знал мужской голос с сильным арабским акцентом.

Агата огляделась, среди прохожих поискала глазами звавшего. Из серого полумрака ей навстречу вышел Марух в полупальто с «леопардовым» принтом и лоснящихся брюках. Первое, что хотела сделать Агата, бежать от него, после арабских злоключений, это было бы естественно, но тут ее пронзила странная догадка. Агата осталась стоять на месте, ждать чего-то…

Они сидели в кафе. Их окружали беззаботные посетители, пришедшие съесть отличные эклеры и выпить крепкий кофе, мелькали официантки в черно-белой униформе. Агата мерзла от страха, поэтому зябко обнимала себя за плечи руками беспокойно водила взглядом по залу, боясь, что кто-нибудь увидит, как она пьет кофе с врагом своего мужа.

— Не знала, что вы говорите по-русски, — признала она тихо, потом спросила со вздохом. — Как вы нашли меня и зачем?

— Очень плохо знаю по-русски, знакомился с вашими бизнесменами, учился немного. — бархатисто выговорил Марух, открыто пялясь на Агату своими большими темными глазами. — Это сложно мне, говорить с тобой, Зейнаб. Но я ехал к тебе, чтобы помочь…

Выглядел он экстравагантным иностранцем, которого хотелось разглядеть получше, усладить взоры его жестким лицом с мягкими губами, черными завитками волос на голове и подбородке.

— Вы знаете, где мой ребенок? — Остановила на нем вопросительный взгляд Агата и тяжело сглотнула. Во рту было сухо, как после быстрого бега или сильного стресса. Второе, конечно, вероятнее всего. — Если знаете, скажите. Не томите меня. У меня похитили ребенка, Надир и все остальные считают меня виновницей этого.

Марух опустил глаза на чашку с едва тронутым кофе, его грустный вздох совсем не вязался с его ярким образом восточного гостя.

— Надир очень высоко думает о своем положении, — заговорил он, вновь вскинув глаза на Агату. — Я не согласен. Знаешь же, он стрелял мне в ногу, это неправильно…

— Это ваши мужские дела! — прервала его Агата настойчиво. — Вы велели Фариде забрать у меня мальчика, да? Теперь я почти уверена, это вы! Верните мне его, и разбирайтесь с Надиром без нас!

— Будешь моей, будешь хорошо жить, — пылко зашептал Марух, пытаясь схватить Агату за руку, которой она придерживала стоящую на столике чашку. — Деньги, золото, будешь во дворце жить! Все для тебя…

Отдернув руку, Агата неприязненно поморщилась и упрямо замотала головой. Не хватало ей еще одного араба в жизни. «Похож на цыгана, хватает за руку, обещает золотые горы» — неожиданно подумала она, глядя на Маруха. Появись сейчас Надир, она кинулась бы ему на шею и умоляла спасти ее от этого человека. Но чуда не случилось, Надир уехал, даже не спросив, где она собирается ночевать, что есть, как переживать потерю сына. Для Надира она словно бы умерла, или, того хуже, стала совершенно чужой женщиной.

Агата всхлипнула, вскочила из-за столика, крича на все кафе:

— Он похитил моего сына! Вызовите полицию, пожалуйста, я прошу вас, люди! — потом бессильно рухнула на стул и разрыдалась.

В Москву Марух прилетел со свитой: водитель, повар, горничная, — и поселился в особняке своего друга Султана, который ловко лавировал между ним и Надиром, умудряясь дружить и с тем, и с другим. Когда Агата успокоилась, Марух предложил ей свой платок, расшитый золотыми нитями, и сказал: