Ночные Хранители (СИ) - Аберто Ева - Страница 14

А пока, отгоняя аромат выпечки с кухни, с запасом холодного лимонада, изнывая от жары, я принялась за поиски. Координаты, похоже, приснятся мне, когда я забудусь и закрою глаза.

— Василиса, ты решила задохнутся? — Мика кинулась к окну, с возмущенным видом распахнула его, впуская еле заметный ветерок в комнату. Послышался шелест деревьев, обрамлявших улицу, и в памяти всплыл дуб, раскрытая книга, крадущаяся в ночи девушка — сколько ты уже сидишь здесь? — сестра бесцеремонно прервала ход моих мыслей, окидывая взглядом пустую бутылку. Та напоминала мне чай в стеклянной банке, Аарона, кружку, вытащенную из складок платья — пойдем — девочка ухватила меня за обе руки, мимоходом закрыв крышку ноутбука, потащила к двери, приговаривая — лето за окном, а ты весь день торчишь здесь. Пойдем, пойдем — она первая сбежала вниз по ступенькам, крикнула что-то маме и вылетела во двор. Из окна мы смотрели на убегающую фигурку и хлопнувшую за ней калитку. Несчастная дверь так и осталась скрипеть на ветру, раскачиваясь в разные стороны

— Пойду закрою — я аккуратно прикрыла калитку снаружи, проверила, закрыто ли, и побрела на свое место. Когда-то, словно в прошлой жизни, я любила сидеть на заброшенном фундаменте. Огибая недостроенный дом, вокруг высились деревья и порывались пробить бетон. Я вскарабкалась вверх, цепляясь за плохо прилаженные к стене кирпичи, дошла до выступа, полностью скрывавшегося в ветвях, села на давно облюбованное место и вытащила пук перьев. Наугад взяв одно, принялась крутить его, подставляя ветру, и погружаясь в воспоминания. Перед глазами летели силуэты жителей Астровода, домик, опасно покосившийся, строки на едва знакомом языке. Я, вздохнув, вытащила книгу, прихваченную на память, и принялась обводить кончиком пера руны; должно быть, обмакнуть его в чернила просто, но сначала стоит научится писать.

Мое забвение нарушили голоса — звонкий и редкий, низкий. Я осторожно выглянула и с досадой обнаружила, что к груде бетона и кирпичей, которую из себя представляла постройка, почти вплотную подошли парень с девушкой. Ей было не больше шестнадцати, а ее друг выглядел моим ровесником. Я поневоле услышала их разговор, про себя моля ребят уйти:

— Я больше не могу с тобой ходить, прошу, давай присядем — парень, очевидно, состроив щенячьи глазки, уже залез наверх, ступая по моим следам. Девушка вздохнула и молча вскочила следом. Я вдруг поняла, что знаю парня. Его семья живет напротив через улицу и почти каждый день, весело переговариваясь, прогуливается между деревьев мимо моего окна. Поспешно спрятав перья и захлопнув книгу, я протянула руку вниз, вынула из стены примеченный кирпич, открывая свой тайник, в котором лежали стопкой стихи в твердом переплете, заданные на лето, маленький сборник рассказов и детектив, начатый совсем недавно. Я быстро спряталась за последним, не желая вести беседу. Если повезет, то они уйдут прежде, чем я обнаружу свое существование. Вскоре я действительно перестала прислушиваться к голосам и позволила книге поглотить мои мысли; к сожалению, ненадолго. Парень медленно раздвинул ветви, наверно, заметив мои кеды, почти торчащие из облака листьев и сучков. Я с трудом оторвалась от строк, задвигая книгу на языке рун подальше за спину. Подняла взгляд и, не вставая, стала разглядывать стоящего перед мной в надежде, что он смутится и уйдет. Тот слегка наклонился вперед и спросил:

— Что читаем? — кажется, я пробурчала в ответ что-то вроде:

— Не твое дело — потом добавила — это мое место — из-за мальчишечьей спины послышалось:

— Эрик, отстань от человека — Эрик поднял руки вверх, усмехнулся и вдруг резко упал на колени. Я с трудом сообразила, что он изучает обложку. Фыркнув, подняла ее повыше. Парень продекламировал название:

— «Забытый сад» — помолчал немного, выпрямляясь и обратился к подруге — Лина, тогда пойдем? «Не будем мешать человеку» — поддразнил он и спрыгнул вниз, покачнувшись. Лина виновато улыбнулась и аккуратно спустилась следом. Я проводила их силуэты взглядом, пошарила рукой позади себя, решив вернутся к рунам, но книги не оказалось на ее месте. Я осмотрела кусты справа, но знакомой бежевой обложки там не оказалось. Испуганно убрала детектив к остальным книгам, ступила ногой на шуршащие листья и пошарила руками. Похоже, кто-то просто забрал ее. И, похоже, я знаю кто.

Всю дорогу домой я высматривала парочку в надежде, что те гуляют поблизости, но увидела только фигуру Лины, скрывающуюся за тяжелой дверью. Я повернула в сторону своей калитки, завидев Мику во дворе. К парню зайду вечером, когда сумерки заберут жару из города. Сейчас мне требуется стакан холодной воды.

Когда на кончики деревьев опустились сумерки и во дворе во всю мочь затрещали цикады, я набрала в грудь побольше воздуха, распахивая калитку. Жаркие улицы выдохнули с облегчением; горячий асфальт отдавал тепло в ночь, подпаливая край облаков так, что те краснели, вдобавок, алый свет еще разливался из-за горизонта. Я старалась держаться там, где днем была тень, чтобы ступни не окатывало жаром. Улицы за этот месяц заметно выцвели. Деревья стояли либо поникшие, почти касаясь земли, либо хмуро посеревшие от дорожной пыли, высушенные в гербарии. С каждой минутой цикады кричали все громче — я приближалась к парку. Осталось добраться до едва видной в вечерней мгле тропинки, перейти под ивами, образовавшими коридор и миновать несколько домов, отделяющих меня от громадины, в которой, похоже, лежит моя книга. Я все сильнее хмурилась, чувствуя прикосновение ивовых листьев на плечах. Здесь, под их кронами, разлилась долгожданная прохлада; я прогнала желание остаться в тени. Книга, исписанная строками рун, дорога Тесс и должна этим вечером оказаться у меня дома. Почти бегом миновав оставшиеся сотни метров, я осторожно прикоснулась к разогревшейся ручке калитки — открыто, словно парень ждет гостей. Я помотала головой, убрала рассыпавшиеся волосы и шагнула во двор.

От калитки тянулась дорожка, усыпанная белыми камешками, словно светящаяся в темноте, мимо запаркованной машины, между двумя рядами невысоких лип, чередующихся с фонарями. Из-за стены деревьев едва выглядывал сад, несколько клумб и песчаные дорожки. Последнюю четверть пути я пробежала, с трудом затормозив у двери, и нетерпеливо постучалась.

***

Я знал, что девчонка вернется. Стоял, глядя в окно, и вертел в руках книгу. Казалось, от улиц поднимается пар, а кузнечики, которым не повезло выпрыгнуть на асфальт, застывали, словно в миг иссушенные. Ни я, ни Лина не выдержали и разошлись по прохладным домам, к холодному соку и ледяной воде.

Пожалуй, девушка не заметила моего колдовства; мне уже почти не нужно прикрывать глаза, пряча почти прозрачную пелену. Я не смог сдержаться, увидев, что она что-то прячет, что-то, похожее на книгу Колдуний. Отец учил меня распознавать кайму на их обложках, но совсем для другого. Похоже, при мысли об отце, я скривился, как обычно, потому, что мама встревоженно махнула мне из сада. Скоро на дорожку опустятся сумерки, и она появится. Колдуньи неосознанно выбирают ночь; об этом я тоже узнал от отца. А кроме того, как поймать девушку, заинтересовать, отвлечь внимание…убить. Я залез на подоконник с ногами, по привычке прикрываясь шторой, на свое любимое место, и распахнул книгу, судорожно пробегая по страницам пальцем. Все слова целы, ни одна буква не смыта морской водой, черт побери их любовь селится у моря. Как ей удалось сохранить книгу? Обложка выглядит словно ей лет тридцать, но не больше. Еще один вопрос к моему мысленному списку: откуда здесь колдунья, как, если раньше я ее не чувствовал? Она живет здесь с рожденья, в отличии от Лины. Эта и не подозревает о колдовстве, но знает город, как свои пять пальцев, так, что пригодится. Но как, если, по ее словам, переехала три дня назад? Наконец-то в моей жизни появилась цель, тайна, интерес; я словно замер на эти года, что прошли со смерти отца.