Подземелья Лондона (СИ) - Блэйлок Джеймс - Страница 60

Финн расслышал шаги наверху — это Бомонт вернулся к себе. Затем стукнула закрывшаяся дверь и снова донеслись шаги карлика по половицам. Отлично, подумал Финн. По крайней мере известно, у себя Бомонт или вышел. Но тут парнишке пришло в голову, что и его шаги могут привлечь внимание кого-нибудь в комнате снизу, поэтому он скинул башмаки и поставил их с дальней стороны под кровать, прикинув, что это неплохое укрытие на случай появления врагов. Конечно, приспешники Клингхаймера обнаружат Финна, стоит им заглянуть под кровать, но станут ли они это делать? Парнишка засунул куртку к ботинкам, убедившись, что там хватит места и для него, а потом, сев за стол и разместив на нем сумку, принялся ждать. И мысли его пустились в галоп.

Он думал, что имел в виду Бомонт, сказав, что они пойдут низом в Маргейт и пещеры Вортигерна. Фраза казалась Финну бессмысленной, хотя лет пять назад он видел эти пещеры. Маргейт был известен своими развлечениями, и цирк Хэппи построил рядом то, что называлось Дримлэнд — «Страна мечты», — искусственный сказочный механический мир. Впрочем, на мечту это походило мало: недавно осушенное соленое болото, в жару все еще вонявшее падалью, оставшейся в грязи, и установленные на фоне задника с нарисованным бурным морем лодочки-качели. Людям это, как ни странно, нравилось — ну или они весьма искусно притворялись, заплатив двухпенсовик за удовольствие. Но сам Финн предпочитал настоящие лодки, которыми научился управлять, когда промышлял устриц с Квадратным Дейви — когда-то давным-давно…

Финн вскочил, слишком возбужденный, чтобы усидеть на месте. Если Бомонт знает способ добраться под землей в Маргейт, то он, Финн, готов на все. Ему очень хотелось отправить записку профессору и Элис в «Полжабы», чтобы сообщить им, куда они с Кларой и Бомонтом направятся, когда покинут Фелл-хаус. Потом, когда они пустятся в бега, извещать будет слишком поздно. Отворив высокое окно, Финн глянул вниз, на землю — полных тридцать футов.

Улица бурлила людьми, день был в полном разгаре, ветер гонял листья и обрывки бумаги, белые облака неслись по небу. Наискосок по улице располагалась табачная лавка, рядом аптека. Из табачной лавки на тротуар вышел мужчина и остановился набить трубку. Из аптеки появилась старуха с тростью, укутанная в шаль, и мужчина с трубкой поклонился ей, приподняв шляпу, а та медленно двинулась прочь, глядя прямо на Финна. Долгую минуту спустя пожилая леди опустила глаза, сосредоточившись на неровностях дороги, и лицо ее наполовину скрыл капор.

Финн мигом вспомнил Матушку Ласвелл: женщина была того же возраста и сложения, только сгорбленная и медлительная. Парнишка наблюдал за тем, как старуха, покинув тротуар за углом здания, входит в тень, которую отбрасывала крона дерева, росшего в крохотном саду. Выпрямившись во весь рост и сняв капор, из-под которого рассыпались пышные рыжие волосы, она еще раз взглянула на Финна. Это была Матушка Ласвелл — никаких сомнений! У Финна на миг перехватило дыхание, а потом его захлестнула мощная волна облегчения. Помахав пожилой леди, парнишка быстро вернулся к столу. Открыв сумку, пропахшую форелью и водорослями, он вытащил из нее пару рождественских кексов, прихваченных в кладовой, достал записную книжку, карандаш и принялся писать.

Матушка Ласвелл ощущала лишь слабенькую тень присутствия Клары. В доме ее не было — это совершенно ясно. Однако при виде Финна вернулась и надежда, что Клара вернется, правда, парнишка почему-то поспешно отпрянул от окна… Матушка стояла у стены табачной лавки в тени огромного дерева, полускрытая недавно высаженным кустарником. Снова нацепив капор, прикрывший голову от назойливого ветра, Матушка услышала, как колокол отзвонил час. Она пропустила первую встречу в Темпл-Черч с Биллом и Элис, но теперь, по крайней мере, ей было что рассказать, когда они все-таки увидятся.

В открытом окне — неподалеку от того, за которым скрылся Финн, на том же этаже — отдернулась штора, и из-за нее выглянула женщина в пеньюаре. Присмотревшись, Матушка в крайнем изумлении поняла, что видела ту прежде — утром, в «Полжабы Биллсона» — тогда женщина куда-то отправлялась со своими чемоданами, а на ее голове красовалась шляпка с пришпиленной вороной. Не успела Матушка вволю наудивляться странному стечению обстоятельств, как рядом с женщиной возник какой-то неприятный тип — он мельком оглядел улицу, со свирепым видом занес руку, словно для пощечины, а потом оттащил женщину от окна. Раздался женский крик — похоже, гневный, но слова были неразличимы. Мужчина снова высунулся, покрутил головой, захлопнул окно, и тут в своем показался Финн.

Парнишка помахал Матушке, отступил назад и метнул какой-то предмет. Летел тот быстро и прямиком в Матушку, так что ей пришлось пригнуться. Снаряд разбился о стену за ее спиной, обрызгав одежду и тротуар рождественским пудингом, кусочки которого остались на бумажной обертке. Комок пудинга с засунутой в него полоской бумаги оказался на мостовой. Матушка подобрала его, вытащила записку и прочла: «Бомонт-гном думает, что нам надо уйти под землей в Маргейт, к пещерам Вортигерна, если сможем. Профессор знает Бомонта. Скажите ему — это тот карлик, что играл на органе в соборе. Бомонт добрый друг, дважды меня спас, и вместе мы спасем Клару, которую держат в плену в этой комнате. Мы втроем бежим при первом же случае, через тоннель за старым домом Нарбондо возле реки. Скоро. Финн Конрад». Слова «если сможем» и «скоро» были жирно подчеркнуты.

— «Мы втроем», — пробормотала Матушка, изучая записку. Значит, Клара в безопасности — по крайней мере, пока.

Финн все еще стоял у окна, глядя на нее, и Матушка кивнула, подняв руку с запиской вверх, чтобы показать парнишке, что послание получено. Богато отделанная карета, сверкая золотом, прокатила мимо, заслоняя обзор, и Матушка отступила на пару шагов, чтобы выглядеть не так подозрительно. Кучер, впрочем, не обратил на пожилую леди никакого внимания. Однако в карете был человек, который заметил Матушку сразу, — негодяй Шедвелл, у которого от изумления отвисла нижняя челюсть, когда он осознал, что видит на лондонской мостовой оставленную им на верную погибель женщину.

Клара сидела в карете напротив Шедвелла и — Матушка Ласвелл была уверена — взглянула на улицу, когда голова злодея дернулась: локоть девочки мигом взлетел к окну. А лицо ее, как обычно, наполовину скрытое темными очками, осталось неподвижным. И Матушка с радостью поняла: похитители все еще убеждены, что Клара полностью слепа. Умная девочка! А вот она сама дала маху — капор напялила, как шляпку, на затылок и даже не попыталась замаскироваться.

Карета проехала мимо, сбавляя ход, и остановилась перед коваными воротами. Возница отпер замок, но въезжать во двор явно не собирался, поскольку едва приоткрыл створки. Матушка Ласвелл быстрым шагом направилась подальше от дома по Лазарус-уок. В конце квартала она оглянулась и увидела, что Шедвелл высаживает Клару из экипажа.

В это мгновение мимо Матушки Ласвелл по середине улицы, словно молодой олень, промчался мальчишка в форме офисного посыльного. Он пронзительно свистнул — Шедвелл оглянулся, подождал юного гонца, а в следующую секунду оказался на козлах кареты. Матушка струхнула, но злодей погнал лошадей галопом в другой конец квартала. Кучер увел Клару за ворота, а мальчишка отправился в обратный путь без всякой спешки.

Савой-Чэпел, что у моста Ватерлоо, находилась недалеко и от Бюро работ. Пробираясь к ней по Стрэнду вместе с Кракеном, Элис размышляла о странном мистере Льюисе. Угроза насилия со стороны Билла заставила чиновника побледнеть как полотно. Элис изумила сила собственного гнева, едва слова слетели с ее губ, — хотя в каком-то смысле она сказала именно то, что имела в виду: если Льюис играл нечестно, она оторвет ему уши.

Элис обдумывала его «извинения» (или что это было?) за себя и от имени Бюро работ. Он собирался вызвать ее доверие? Чего ради? Уж точно не для того, чтобы смягчить ее отношение к Бюро, которое вряд ли нуждалось в заступничестве мистера Льюиса. Настойчивое утверждение, что он-де завязывал шнурок, находясь над провалом, а не поджигал запал, выглядело совершеннейшей чушью, но на суде прозвучит вполне убедительно. Элис не представляла угрозы для Бюро работ или для мистера Льюиса. И конечно, если этот напоминающий хорька тип все же действительно завязывал шнурок, то она обвинила его несправедливо, о чем придется пожалеть.