Тихий маленький город (СИ) - Дашевская Анна Викторовна "Martann" - Страница 22

– Это ты, что ли, Саньку мёртвого нашла?

– Я.

– Ну-ну, – он хмыкнул. – Я тебя запомнил.

И ушёл, загребая воду сапожищами размера, наверное, сорок восьмого.

Пожав плечами, я отвернулась. Ну, запомнил – и радуйся, мне-то что? И я тебя тоже не забуду, вот обретёшь фурункул на то место, которым сидят, ко мне же и придёшь.

В соборе было немноголюдно, только возле знаменитой иконы Спаса тихо переговаривались две тётки в цветастых платках. Я неспешно прошла по храму, полюбовалась фресками, сегодня мне особо приглянулась сцена сооружения Вавилонской башни. Потом шепотом поздоровалась с резными деревянными львами, поддерживавшими кафедру, и задумалась, где искать священника. Приехала на исповедь – не отлынивай!

Каюсь: я не стала рассказывать седенькому, почти истаявшему отцу Амвросию историю последних безумных дней. К чему пугать старика подземными тварями, иными пластами реальности и прочей жутью? Мне и самой временами казалось, что это всё был сон. Грехи мне отпустили, хотя и выговорили за то, что давно не приходила.

Тем временем моя собственная Вавилонская башня, сиречь приёмная для посетителей, была достроена и пахла свежей краской. Правда, похоже было, что строители дружно обрели дальтонизм, потому что пристройку к дому, окрашенному в выгоревший голубой, они сделали ярко-жёлтой.

– Ребята, а это не слишком? Какой-то… желток в незабудках получается!

– Не, – авторитетно заявил Иван Ксенофонтович, руководивший процессом из-за забора. – Самое то! Глядишь – и душа радуется!

– Ну, как скажете. Я-то внутри буду, вам на эту красоту любоваться, – и ушла в дом, оставив соседа размышлять о собственной правоте и колористических разногласиях.

Больше ничего в этот день не происходило.

И на следующий, когда я отправилась на дежурство – тоже ничего.

Соседку Варвару из больницы выписали, бабку Марьяну оставили до завтра. Егоров не объявлялся, и я даже слегка огорчилась: в самом деле, мог бы и позвонить.

Вру: огорчилась сильно. Настолько, что, увидев его утром возле дверей больницы, прошла мимо, старательно глядя в другую сторону. Майор догнал меня и пошёл рядом, стараясь приноровиться к моим шагам. Впрочем, недолго: метров через тридцать взял меня за руку и повернул к себе.

– Будешь дуться – поцелую на глазах у всех, – пригрозил он.

– А я заору на всю улицу, что меня насилуют, – пожала я плечами. – Будет народу развлечение, а тебе долгое и сладостное отписывание по всем инстанциям.

– Почему ты сердишься?

– Потому, – буркнула я. – Ты исчез и не появлялся четыре дня. Был занят, понимаю, но мог бы и позвонить?

– Не мог, – ответил он как-то так, что я сразу поверила. – Не оставался один ни на минуту, а говорить с тобой при посторонних не хотел. Я прощён?

– Ещё не знаю. Подумаю.

Мы потихоньку пошли дальше. Понятное дело, что из-за всех кружевных занавесочек сейчас пялятся внимательные глаза, и где-то за моей спиной уже вовсю обсуждается вопрос, будет ли свадьба, как скоро, и увезут ли травницу из их города. Но мне лень сейчас об этом думать.

На свежеокрашенную жёлтую пристройку майор посмотрел с недоумением, и я пояснила:

– Не хочу впускать в дом чужих. Проведу по порогу черту, за которую не пройдёт никто, кому я сама не дам разрешения.

На это Егоров только хмыкнул и переспросил:

– А что, были чужие?

– А то!

Я описала ему визит аптекарского чиновника господина Карташова, добавив ради справедливости:

– Псориаз у него, и в самом деле, наблюдается. Вылечить это невозможно, а улучшение может и случиться. Особенно, если он сам в это поверит.

– Значит, твой бывший ему тебя рекомендовал?

Что-то в голосе майора заставило меня вскинуть глаза от нарезаемого хлеба. Батюшки светы, да он ревнует! Прелесть какая, меня последний раз ревновали ещё до замужества, потом как-то всё не до того было. Вначале влюблены мы с Максом были до умопомрачения. Потом дела навалились…

– Рекомендовал, – кивнула я. – Ты что будешь, сыр или мясо?

– И то, и другое, – последовал прогнозируемый ответ. – А сыр какой?

– Понятия не имею. Медсестра одна у нас сама делает, что-то среднее между «российским» и «маасдамом». Но вкусно. И из молока, а не из молокоподобного продукта.

За завтраком мы не разговаривали, я оттого, что устала, а Егоров, наверное, просто был голоден. Допив чай, я зевнула и спросила:

– А ты чего приехал-то?

– К тебе, разумеется, – удивился он. – Иди, ложись, а я пока с Сергеем поговорю, кое-какие новости есть…

– Вот сразу видно, что ты не был женат, – ответила я язвительно. – Лечь спать после таких слов сможет только одна женщина из сорока тысяч, и это точно не я! Рассказывай! Подполковник Афанасьев пришёл в себя? И что удалось узнать? И кстати, что показала экспертиза по лодочнику и по Афанасьеву?

Смеясь, он поднял руки:

– Хорошо, давай сойдёмся на середине! Я звоню Сергею и вызываю его сюда через два часа. Ты эти два часа спишь… Тебе точно этого времени хватит? – очень трогательно прозвучала забота в его голосе.

– Точно, – я ещё раз зевнула. – Кстати, Сергей твой, по-моему, сейчас бабку Марьяну должен из больницы забирать, так что всяко не раньше, чем через два часа придёт. У неё не забалуешь!

И пошла в спальню. Уже на пороге меня догнал упрямый голос:

– Кстати, женат я был, просто недолго!

Отчёт Сергея был просто и краток: всё тихо. Оказывается, он каждую ночь дважды обходил участок между моим домом и церковью, заглядывал в оба оврага и выборочно прогуливался по улицам. Никаких нештатных происшествий не было.

– Просто так обходил? – не поверила я. – Без никакой технической помощи?

Молодой человек посмотрел на своего начальника. Тот пожал плечами, и Сергей принёс из прихожей, где висела его ветровка, приборчик, что-то вроде фонарика, на ручке которого находилась шкала.

– И что он показывает? – спросила я, поглядев на эту самую шкалу.

Обе стрелки, и красная, и чёрная, прочно стояли на нуле.

– Красная аномальную активность вообще, чёрная – активность существ из иного плана реальности. Всплеск был дважды, оба раза днём. Два дня назад, когда ты уходила куда-то с корзиной, и вчера около полудня.

«С корзиной – это травы в Малом овраге, – сообразила я. – Бузинная матушка? То есть, это было на самом деле? С ума сойти… А вчера около полудня… Вроде я была в пристройке, поила больную Емельянову сбором по рецепту Агнии Николаевны, нормализующим кровообращение. И никаких сущностей, кажется, не призывала… Ну да, читала заговор на здоровье, но это же не считается. Или считается?»

Майор наблюдал за мной с интересом, словно все мои мысли так и высвечивались у меня на лбу.

– Хорошо, – кивнул он, наконец. – Стася, что у тебя происходило, кроме визита Карташова?

Я нахмурилась: что-то же ещё надо было рассказать? Ну конечно, про лодочника же, который обещал меня запомнить! И это точно не тот, которого я видела в ночь ритуала вместе с подполковником.

Мужчины переглянулись, и майор что-то быстро вбил в айфон.

– И кстати, ты обещал рассказать, что там с Афанасьевым? Он пришёл в себя?

– Да.

– В нормальном, не затемнённом сознании?

– Ты знаешь, непонятно. Он говорит, много и охотно, но… очень невнятно. Практически ничего невозможно понять, а если что-то и удаётся разобрать, то всё равно он ничего не помнит. Вот пришёл домой вечером, сел ужинать, и с этого момента – как отрезало.

– Странно… Если бы он забыл всё, что с ним происходило после ранения, это нормально. Но он ведь ужинал с женой, потом добирался до церкви… Кстати, а жена его живёт здесь или в Ростиславле?

– Я тебе говорил, у него есть дом на этой стороне, рядом с Крестовоздвиженским собором. А жена живёт, конечно, Ростиславле, и он чаще бывает там, чем здесь.

Мне стало смешно. Господи, начальник милиции крохотного городка, шишка на ровном месте – а туда же, желает жить барином, в крупном городе…