Радужный маг (СИ) - Хван Евгений Валентинович - Страница 1

Я, напряженно следил за очередными перепитиями моего поплавка и когда его внезапно повело в сторону, я сделал резкий рывок, подсекая очередную рыбу, позарившуюся на моего вкусного, жирного червячка. Удилище сильно согнулось, показывая, что на том конце поющей лески оказалась знатная добыча. Сильный боец, подумалось мне, доставая из под руки, заранее приготовленный подсачек.

Отличный улов, обрадовался я, вытаскивая из воды приличного полутарокилограмового леща, четвертого по счету. Который, вскоре с плеском отправился в садок, где уже плавали с десяток пойманных плотвичек, ерш и пару окуней, хорошая уха получиться из разносортицы. На костре уже давно закипал котелок с речной водой.

Я никогда не брал с собой много воды, только питьевую, двухлитровую пластиковую бутыль. А, для готовки всегда использовал речную воду, привычка оставшаяся во мне в годы бурной молодости и отсидки, как тогда называли в ГУЛАГЕ, по пятьдесят восьмой политической статье. И ведь не салагой уже тогда был, а стукнуло мне в ту пору почти тридцать пять лет.

Защитил кандидатскую и будучи уже преподавателем на археологическом факультете нашего института, начал потихоньку собирать материалы на докторскую степень. Вот тогда-то, заглянув в три пыльных архива и столкнулся с историческими несуразицами и несоответствиями в нашей истории Государства Российского. Мне это стало интересно, дальше больше.

Запрет на получение некоторых закрытых материалов, никак не остановил меня, только еще больше разжег любопытство ученого. Мне бы тогда остановиться и собирать дальнейший археологический материал, а не соваться в дебри истории, но как говорится, Остапа понесло. Мне уже тогда стало интересно, почему такой кусок истории, как восемнадцатый и девятнадцатый века, так исказили историки, что на ум приходило единственное.

Кто-то намеренно и методично стирает прошлое нашего государства и нашего народа.

И тогда же я нашел в некоторых архивных данных о существовании на месте бывшей Сибири, древнего государства Тартарии, очень на то время развитого и многочисленного почти двухсот пятидесяти миллионого населения. Куда они все делись и почему об этом нет никаких источников? В московских архивах я ничего не нашел, а в Ленинской библиотеке с меня потребовали документы, кто я мол такой и что мне это взбрело в голову искать такие данные?

Я, без задних мыслей достал свой паспорт и показал седому библиотекарю. Тот внимательно взял и пролистал мой документ и заглянул на прописку. Потом молча отдал его и произнес.

— Ничем не могу вам помочь, молодой человек. Эта информация находится в закрытом отделе нашей библиотеки и туда доступ имеют посетители только со специальным разрешением.

А, потом меня вызвали на Лубянку и толстый, плешивый следователь прочел мне целую лекцию о том, что не нужно лезть туда, куда не следует. Кажется это было в конце одна тысяча девятьсот сорок девятого года. Сдал меня тот бдительный библиотекарь, что проверял мой паспорт. Я еще тогда подумал, как это наша история может связываться с безопасностью нашего государства, как толковал мне тот плешивый майор.

Ведь, как сказал один Великий писатель, тот, кто не знает своего прошлого, у того нет будущего. И как все это соизмеряется со словами следователя? Конечно я не внял тому майору и на следующий год, взяв отпуск отправился в Сибирь, в частности Омск, Томск и другие сибирские города. Тогдашние НКВДшники не частой гребенкой прошлись по старым библиотекам. Мне кое-что удалось нарыть, но больше всего удача мне улыбнулась в Омске. Там я нашел одного священника, что уцелел, после всех чекистских чисток и продразверсток.

Так вот у него нашлась целая старинная библиотека из почти двухсот рукописных книг, который тот смог каким-то чудом сохранить. Так вот, чтобы что-нибудь прочитать из этой библиотеки, мне пришлось ужом извернуться и плясать вокруг священослужителя танцы с бубнами, что я, что ни на есть самый настоящий ученый и никакой не провокатор и у меня нет цели забрать его книги.

У меня почти кончался отпуск, к тому времени, пока я не уговорил отца Кирилла показать мне его сокровищницу. Пришлось отбивать телеграмму своему ректору и просить еще две недели за свой счет, который вскоре и получил. И все эти две недели я сидел в пыльном подвале отца Кирилла и буквально проглатывал информацию из рукописных книг.

Конечно тяжело было продраться сквозь закорючки, яти и твердые знаки древней Кирилицы, но все-таки с помощью батюшки удалось прочесть большинство рукописей. Спасибо сердобольному отцу Кириллу, который все эти две недели меня кормил и поил, хотя я даже не чувствовал вкуса еды, такая история передо мной открылась. И я узнал столько нового по истории государства Российского, что меня всего распирало от информации.

Как такое можно скрывать от собственного населения? Оказывается Петр первый и не совсем наш. Его подменили, когда он, якобы на месяц уехал в Голландию изучать корабельное дело, а пропал на несколько лет и появившись начал ломать древний русский уклад, рубя несогласным головы направо и налево. Недаром царица Софья подбивала стрельцов на бунт, чуяла тогда в Петре чужака. Особенно был странным его указ об уничтожении трехсотлетних старцев, проживающий в Сибири и также его указ об уничтожении и запрете посевов из Амаранта, якобы продлевающих жизнь человека на сотни лет.

В этих книгах также указывается о странной войне 1812 года и уничтожении Москвы неизвестным оружием. О доме Романовых, неправедно усевшихся на трон, изничтоживших, с помощью западных сил Рюриковичей. Разве все это могло пройти мимо меня? Конечно же нет и по приезде в Москву я написал несколько заметок по поводу неизвестной нам истории. В редакции Труд напечатали несколько моих заметок, в остальных отказывались печатать. Не знаю почему?

Понял почему, когда за мной пришли сотрудники в военном галифе и при погонах. Ага, влепили мне тогда по полной, учитывая и то, что я был письменно предупрежден. Дали мне тогда десять лет лагерей, за политическую неблагонадежность, а я так и не понял за что? За то, что я поднял нашу настоящую историю или за то, что немного покритиковал наше правительство, за то, что оно замалчивает такие моменты истории?

И загремел на целых десять лет в солнечный Магадан, лес валить. Самое интересное, что просидел я там от звонка до звонка без всяких поблажек и амнистий, хотя в пятьдесят третьем Берия объявил всеобщую амнистию и выпустил из тюрем и лагерей весь уголовный сброд, кроме политических. Это сейчас пишут, что политические тоже были отпущены в том далеком пятьдесят третьем. Чушь!

Из нашего барака выпустили только двоих и все. Остальные политические досиживали свои срока. За эти страшные десять лет я прошел очень хорошую школу выживания. Кто там только не сидел в ГУЛАГе и великолепные ученые, поэты, художники и артисты. Наверное весь цвет интеллигенции европейской части России. Даже попался Шкловскиий Вениамин Александрович, знаменитый ученый археолог, знаток не только Древнешумерской цивилизации, но и других древних культур.

Ученому влепили пять лет лагерей за крамольные высказывания в отношении нашей горячо любимой коммунистической партии, а свою критику партийные бонзы никому не прощают, будь ты хоть семи пядей во лбу. На эти пять лет знаменитый ученый стал моим невольным учителем и наставником. Много жарких споров с учителем прошло на деревянных шконках и к нашим спорам нередко подключались другие заключенные ГУЛАГА, имевшие весьма немалые ученые степени.

Телевизора в лагере нет, газет тоже нет. Из радио только громкоговоритель, висящим над плацем, на одиноком столбе и отдающим приказы начальником лагеря. Поэтому долгими зимними вечерами я учился у старших товарищей, всему, что они знали сами. Были среди них и химики, и металлурги, и даже затесался один оружейник из Тулы.