Лихой гимназист (СИ) - "Amazerak" - Страница 40

— Вы говорите о свободе и справедливости, — сказал я. — Но за свободу и справедливость надо драться, а в любой войне побеждают те, у кого лучше организация и жёстче командование.

Трубецкой рассмеялся.

— А если всем будет хорошо, то кому понадобится воевать?

— Всем хорошо не бывает. Кому-то всегда плохо, кому-то всегда мало, всегда хочет получить больше. Такова людская природа.

— Так значит, вы считаете, что царь всегда должен быть над народом?

— Признаться, я тоже не люблю царей. Думаю, лучше установить выборную власть.

— Что ж, похоже, мы так и не пришли к согласию, — улыбнулся Трубецкой, — однако я вижу в вас мыслящего человека. Я бы хотел пригласить вас в наш кружок. У меня собираются разные люди. Мы читаем труды мыслителей, обсуждаем новости. Думаю, это вам покажется интересным. Обычно встречаемся на моей квартире в субботу или воскресенье. В это воскресенье встречи не будет, а вот в следующее я вас жду. Мария Степановна скажет адрес, если надумаете придти.

— С удовольствием посещу ваш клуб, — ответил я, обрадованный перспективой обрести новые знакомства, пусть даже и такие.

Когда мы с Машей возвращались домой, она молчала. Я то и дело смотрел на лицо, пытаясь угадать, о чём она думает.

— Интересный человек, — сказал я.

— Да, Фёдор Аркадьевич очень интересный человек, он по-настоящему живёт своими идеями и всегда рад тем, кто способен разделить с ним его взгляды.

— И как вы с ним познакомились?

— Это было два года назад. Я тогда ещё посещала женские курсы. Мы с девушками отправились на демонстрацию четвёртого ноября. Там познакомились с Таней. Она — учительница в воскресной школе и очень хороший человек. Таня замужем за Степаном Родионовичем — директором двадцать семнадцатой гимназии, а Степан Родионович — друг Фёдора Аркадьевича. Таня позвала меня на одну из встреч, и я пошла. Другие девушки с курса тоже ходили, но потом им пришлось бросить. Осталась я одна. Но мне там очень нравится. Я нигде не видела людей, которые бы имели столь высокие и благородные цели.

Я остановился возле чугунной ограды. Мимо прошли мужчина с женщиной, но кроме них народу поблизости не было. Солнце медленно катилось вниз, поблёскивая в водной ряби золотистыми лучами.

— Красиво тут, — сказал я.

— Вы правы, — ответила Маша. — К сожалению, я очень редко здесь бываю.

— А ведь живёте недалеко.

— То учёба, то служба, то домашние заботы — даже и гулять некогда. Благодаря вам хоть выбралась. Вот только папенька, боюсь, опять заругает, что поздно вернулась, — Маша вздохнула.

И тут я решил напрямую спросить интересующий вопрос, поскольку надоело мучиться от дурных мыслей.

— Простите, если лезу не в своё дело, — произнёс я, — но вы встречаетесь с этим Фёдором Аркадьевичем?

Маша удивлённо посмотрела на меня.

— Да… конечно. Мы встречаемся обычно по воскресеньям, собираемся на его квартире. Фёдор Аркадьевич же рассказал вам.

— Нет, я не в том смысле. Вы с ним… э… состоите в отношениях?

— В отношениях? Вы имеете ввиду… — Маша внезапно покраснела. — Нет. Нет, что вы. Мы не… Мы просто знакомые. Но почему вы…

Я не дал ей закончить, обнял за талию и медленно притянул к себе, наблюдая за реакцией девушки. Она смотрела на меня удивлёнными глазами, но не сопротивлялась. На щеках Маши расплывался румянец, и я чувствовал, как она слегка дрожит в моих объятиях.

Я прикоснулся губами к её губам, но Маша не отстранилась.

Завершив поцелуй, мы ещё некоторое время стояли возле ограды, я обнимал Машу, а та прижалась ко мне, как будто боялась оторваться. Мы молчали, не желая нарушать идиллию неосторожным словом. День заканчивался неплохо. Было бы совсем здорово закончить его нам вместе у меня в квартире, но я прекрасно понимал, что Маша, скорее всего, не согласится. Да и лучше пока не торопить события, действовать осторожно.

— Ты мне очень нравишься, — сказал я, наконец.

— Вы… ты мне тоже, — ответила Маша. — Но это было… несколько неожиданно.

— Мне нравится делать сюрпризы.

— Я бы тут всю ночь так и стояла с тобой, — вздохнула Маша.

Вот же глупая, подумал я. Лежать со мной всю ночь в кровати будет всяко лучше, чем стоять тут.

— Но папенька ругаться будет, — произнёс я.

— Да, — очередной вздох.

— Ну тогда пошли домой.

Мы двинулись по пустым вечерним улицам. Солнце спряталось за домами, но было по-прежнему, светло.

— Завтра воскресенье, и мы не встретимся утром, — напомнил я. — Но мы можем вечером куда-нибудь сходить, например, в ресторан. Как тебе такая идея?

— Я бы с радостью, — ответила печально Маша, — но сейчас по воскресеньям много дел. У сестры близятся экзамены, и я подтягиваю её по разным предметам. Поэтому не смогу, к сожалению. Через две неделе учёба закончится, и тогда я буду посвободнее, да и ты… наверное тоже? Тогда я с удовольствием схожу куда-нибудь.

— Точно. Мне тоже надо готовиться, — ответил я, не выдав досады. — Ну значит, договорились. Запланируем данное мероприятие через две недели.

— Буду ждать с нетерпением, — улыбнулась Маша.

Мне же было не очень весело. Ещё две недели ждать! Да сколько можно-то? Нет, у этой эпохи явно имелись свои недостатки. Затащить девушку в кровать тут немного сложнее. Хотя, смотря какую, наверное. Может, завести служанку, как батя? Впрочем, на это тоже надо время: кого попало не возьмёшь, придётся кастинг провести.

Ну а пока мы с Машей продолжали встречаться по утрам и ходить вместе до её типографии.

Полторы недели миновало со дня моей поездки в родительский дом и неудачного покушения. Я всё ждал письмо о смерти отца, но вместо этого сестра написала, что отец идёт на поправку. В день моего визита после обеда неожиданно приехал человек от целителя, к которому обращались, и уговорил батю отправиться в клинику. Поэтому-то я и не обнаружил его дома ночью. Ольга сетовала, что наша семья теперь ещё больше погрязла в долгах. Но это не главное, писала она, главное, что отец жив. Да уж, подумал я, действительно, а теперь мне голову ломать над проблемой. Батю следовало устранить, причём так, чтобы никто даже не подумал на меня.

Пришло письмо и от дяди. Он тоже был ранен, но легко, в руку. Тимофей Маркович просил прощения за дуэль с моим отцом и приглашал в воскресенье на обед. Я написал ответ, сказал, что буду.

Ждал я вестей и от Смита. Всё это время я был наготове. Менял маршруты, пытался засечь слежку, а подходя к дому, снимал медальон и совал руку в карман, где лежал пистолет. Готовился я, конечно, к худшему, но пока всё было спокойно. Никто в подворотне меня не караулил, ребят тех я больше не видел, а если кто-то и следил за мной, то настолько незаметно, что вычислить было невозможно.

В среду я, как обычно, возвращался домой после уроков. В первых числах июня как-то внезапно закончилось, не успевшее начаться лето, похолодало, опять пошли дожди; вот и сегодняшний день выдался мерзким и сырым.

Бричка подкатила к подворотне, я выскочил из неё и, стараясь не наступить в лужу, побежал через арку к подъезду. Во дворе в дождливые дни было особенно грязно. Богатые квартиросъёмщики заходили через парадную дверь, а чёрными лестницами пользовались дворники, прислуга, да жильцы победнее, вроде меня. Поэтому тут даже дорогу не замостили. Мол, и так обойдутся.

Поднявшись на четвёртый этаж, я по привычке открыл письменный ящик, оттуда мне в руку выпал сложенный вчетверо лист бумаги.

Я развернул.

«Приходите в кабак «Подвал» завтра в восемь вечера», — гласил машинописная строчка. Подписи не было, но я понял, от кого приглашение. Со мной вышли на связь. Возможно, это ловушка, но скорее всего, предстояло «собеседование». Если молва не врёт о том, что на Баронессу и Смита работает много тайных заклинателей, то не удивительно, что мной заинтересовались.

Вот я и узнаю, наконец, что это за люди и можно ли с ними иметь дело.

Кабак «Подвал», куда меня пригласили, находился за Глухой речкой, в пятиэтажном доме среди новых кварталов.