Лихой гимназист (СИ) - "Amazerak" - Страница 3

Трудности в прочтении русских слов я не испытал, словно всю жизнь пользовался не современным языком, а именно таким, но смысла в этой ахинее про колдовство и заклинания не уловил. Положив книгу на стол, задумался. Кто я? Почему я оказался совершенно другим человеком? Возможно, после смерти моя душа, или что том у нас есть, перенеслась в новое тело? Реинкарнация, типа, как у индусов? Но тогда я должен был родиться заново, а не вот так.

Вспомнилась книга, которую читал в молодости. Там было про парня, который во сне прожил целую жизнь, а когда его убили, он проснулся. Наши пути с человеком из сна этого персонажа даже немного перекликались: тому парню тоже довелось повоевать, и его тоже застрелили на улице. Не могло ли оказаться так, что вся прошлая жизнь мне просто приснилась, а на самом деле я — молодой человек из девятнадцатого века?

Последние события чётко отпечатались в памяти. Я возвращался домой. Вышел из машины перед подъездом, как вдруг за спиной раздались выстрелы. Меня убили — это не вызывало сомнений. Я и сам убивал — убивал за деньги, "работал", что называется, киллером. А теперь грохнули меня. Стрелявшего не видел. Это мог быть кто угодно: у многих людей в том мире имелся повод пустить мне в пулю в голову.

Впрочем, смерти я не удивился: знал, что это однажды произойдёт, и не питал надежд дожить до старости. Иногда даже поражался тому, как долго протянул, занимаясь столь рискованным бизнесом. Несложно было догадаться, чем и как закончится моя земная жизнь, а вот посмертие явно не соответствовало ожиданиям. Я-то считал, что меня ждёт пустота, а тут — ерунда какая-то.

Впрочем, философствовать сейчас смыла не было. Точка в прежней жизни поставлена. Если это не сон, то я теперь — совсем другой человек. Если дальше мне предстоит существовать в этом теле, первым делом надо узнать, кто я и где я.

Взгляд снова упал на загадочную книгу. Похоже, парень экспериментировал с тёмной магией. Доэкспериментировался, называется. Я-то думал, что магия только в «Шоу экстрасенсов» существует, а она, кажется, вполне реальна. Иначе что за дымка вокруг моего тела?

Другие книги, лежавшие на столе, оказались простыми учебниками: физика, математика, французский язык, латынь. В них не было ничего сверхъестественного. Возможно, молодой человек, которым я теперь являлся, учился в школе или институте. Наличие кресла-каталки могло говорить о том, что он был инвалидом, но я ощущал себя вполне здоровым, если не считать того, что до сих пор не мог привыкнуть к своему новому телу.

Встав из-за стола, я прошёлся взад-вперёд по комнате. Дымка постепенно пропадала, а движения мои с каждой минутой становились более чёткими и скоординированными.

Посмотрел в окно. Оно выходило на большой двор. В лужах отражалось пасмурное небо, тополя зеленели молодой листвой, за деревьями желтели стены каких-то одноэтажных построек. Перпендикулярно дому толпились деревянные сараи, с ним соседствовало сооружение с двумя воротами, напоминающее гараж или, скорее, каретник.

Во дворе возился бородатый мужик в мятой фуражке и старом грязном армяке. Он что-то делал возле сараев, а потом принялся таскать дрова в дом. Судя по погоде и по распускающейся листве, сейчас был конец апреля или начало мая.

Я отошёл от окна и стал осматривать немногочисленные книги в шкафу, как вдруг услышал во дворе пронзительный свист и пыхтение, похожее звук движущегося паровоза. Я снова выглянул на улицу.

На двор въехал необычный агрегат. На вид это была двухместная карета, только без лошадей. Кучер, или точнее сказать, шофёр в перчатках с широкими крагами и водительских очках сидел на облучке под брезентовым навесом и крутил руль. Над задней осью располагался пузатый бочонок, напоминающий тот, который был у кресла-каталки, только в разы больше. Имелся и механизм, приводящий в движение колёса.

Это чудо техники окончательно убедило меня в том, что мир, в котором я сейчас находился, совсем не похож на мой прежний. Тут и магия, кажется, достаточно рядовое явление, и техническое развитие идёт несколько иначе, чем у нас.

Карета подкатила к гаражу, шофёр спрыгнул с облучка, стал открывать ворота.

Раздавшиеся за дверью голоса вывели меня из ступора. В доме жили и другие люди — скорее всего, родня. Но кто они? Как вести себя с ними, что говорить? Я оказался в затруднительном положении.

Чуть не повалив стоящую посреди комнаты кресло-каталку, я бросился к книжному шкафу, распахнул дверца и принялся вытаскивать книги, пытаясь найти какую-нибудь информацию. Год, месяц, как меня зовут, как зовут моих родителей, да хоть что-нибудь…

Книг оказалось немного, да и те — в большинстве своём, учебники. Только две верхние полки были заняты ими, на нижних находились игрушки и личные вещи. Меня заинтересовали два учебника истории, которые я отложил, чтобы почитать позже. Но то, чего хотел найти, тут не было.

Тогда я стал рыться в ящиках стола, вытаскивая оттуда содержимое. Тут хранились тетрадки, письменные и рисовальные принадлежности, но всё это мне было не нужно.

Наконец, добрался до нижнего ящика, в котором лежали три увесистые тетради в твёрдом переплёте. Открыл одну и… Бинго! Это оказалось то, что надо. С первых строк стало понятно, что передо мной дневник — дневник того молодого человека, которым я теперь был.

Парень вёл его с одиннадцати лет, более ранних записей я не обнаружил, но и этого должно было хватить, чтобы в общих чертах понять нового себя.

Начальная запись гласила о том, что пацан, закончив домашнее обучение, отправился в первый класс Петербургской гимназии номер пятнадцать, в связи с чем перебрался из родительского особняка в общагу, поскольку из дома ездить было далеко. Ситуация начала проясняться. Я оказался школотой, учился в гимназии в Петербурге, а жил, очевидно, где-то в области. Над записью стояла дата: пятнадцатое августа тысяча девятьсот десятого года.

Последняя запись дневника датировалась двадцать седьмым апреля тысяча девятьсот пятнадцатого года. В ней говорилось об эксперименте с заклинаниями для излечения некого недуга. Что случилось с парнем, пока выяснить не удалось, но зато я узнал, какой на дворе год. Исходя из простейших вычислений, мне было всего шестнадцать лет.

Я с головой погрузился в чтение. Прежде чем встретиться с жителями этого дома, следовало изучить как можно больше материала, не упустив ни одной детали. Дневники были единственным источником информации, и я жадно впитывал каждое слово. А за спиной, подгоняя меня, неумолимо тикала секундная стрелка настенных часов.

Я читал о событиях из жизни парня, и в голове просыпались воспоминания. Они всплывали откуда-то из глубин подсознания и вставали перед глазами смутными пятнами среди кромешной тьмы, окутывающей прошлое. Зарождалась вторая группа воспоминаний — воспоминаний о том, чего не было.

Ощущение нереальности происходящего всё ещё довлело надо мной. Казалось, сейчас проснусь и окажусь в нормальном мире. Но пробуждения не наступало.

На улице начало темнеть, и я включил настольный светильник. Как и предполагал, он работал на керосине. Это меня заставило отвлечься от чтения, поскольку потребовалось разобраться, как поджигается фитиль. На столе стояла спичечница. Спички, к счастью, ещё были.

«Включив» свет, я снова погрузился в чтение.

Когда раздался стук в дверь, я аж подпрыгнул от неожиданности. Сердце заколотилось сильнее прежнего. Момент истины настал: сейчас встречусь с домашними.

— Господин Алексей Александрович, — донёсся из-за двери мужской голос. — Батюшка ваш часа два, как домой прибыли, а вы даже не вышли. К столу зовут, серчают, что вас нет так долго. Поспешайте, пожалуйста.

— Сейчас, — крикнул я, сгрёб дневники и сунул в ящик. Туда же запихнул руководство по владению чарами. Тело к этому времени меня слушалось уже довольно сносно, а дымка и вовсе прошла.

Я подошёл к двери и отпер замок.

Передо мной стоял мужчина средних лет с зачёсанными на лысину жиденькими волосами. Ростом он был ниже меня на полголовы, а одежда его выглядела ещё более странно и старомодно, чем моя: сужающийся книзу кафтан малинового цвета, малиновая жилетка, малиновые брюки до колен, белые чулки.