Лихой гимназист (СИ) - "Amazerak" - Страница 22

— Ну-с, Алексей Александрович! — снова развёл руками старший дворник. — Кто ж вам квартиру с мебелью, да с ванной комнатой сдаст, да за триста пятьдесят рублей? Но если мебель вам нужна или из утвари чт — обращайтесь, подмогнём. Можем продать, можем в аренду сдать.

— А что есть?

— А что надо, то и будет. И шкафы есть: и для платья, и для книг, секретер есть, горка есть, кровать…

— И откуда же у вас столько мебели? — с подозрением спросил я.

— Дык ведь жильцы съезжают, бывает, продают. Ну а мы покупаем. И им хорошо, и нам, и вам искать не надо.

Что ж, похоже, дворник делал прибыльный бизнес, вытаскивая из квартир старую мебель и продавая её новым жильцам.

Я снова обошёл квартиру. Мне тут нравилось. Может, и дешевле можно было найти, если ещё пару дней полазить по окраинам, но, как говорится, время — деньги.

— Квартиру эту я сниму, — сказал я. — Пока на полгода. А мебель посмотрю. Где она у вас? Ведите.

— Значит, по рукам. Вам на подпись бумагу завтра принесу. Ах да, и пачпорт ваш, будьте добры.

— А нет паспорта, только вот это, — я достал из внутреннего кармана «дворянскую грамоту» и потянул старшему дворник.

Тот развернул, прочитал внимательно, шевеля губами.

— Простите, вашбродь, я-то это думал, вы это, из мещан, а оно вон как. Тогда не нужно пачпорт. Но имя, фамилию я всё равно, позвольте-с, спишу. Я ж ведь обязан доложить, кого заселяю. Не доложу, голову снимут-с.

После того, как он записал мои данные, мы пошли в подвал. Тут действительно хранилось много старой мебели, некоторая имела ещё вполне годный вид. Взял я себе стулья, шкаф для одежды, кресло, кровать, бюро — столик с закрывающейся рабочей частью и ящичками, комод, кухонный и обеденный столы и полку для посуды. Ну и по мелочи: настольный светильник, керосиновую горелку, чайник и кое-какую полезную утварь. Посуду мне дали в нагрузку забесплатно. Сама же аренда мебели на полгода обошлась в пятьдесят рублей.

Одного тут не было — плиты.

Помимо мебели оплатил услуги дворника, который будет таскать дрова на этаж, иначе пришлось бы самому их носить, а так же услуги человека, который стучится в дверь в назначенное время для побудки. Будильников в этом мире пока ещё не придумали.

Имелись в доме прачечная и ванная комната. Воспользоваться ими, само собой, тоже стоило денег. Плюс сбор за керосин, который жгли в подъезде, ну и за подъём мебели пришлось заплатить. В общем, сплошное разорение.

До ночи дворники таскали мебель в мою новую квартиру. В общежитие я сегодня возвращаться не собирался. Здесь пока было не очень уютно: голые стены, старые шкафы, расставленные абы как, да и многие необходимые вещи пока отсутствовали, как например, матраса и штор. Но такая жизнь мне нравилась уже гораздо больше, чем казарменный быт в гимназии.

И вот наступило утро, которое началось со стука в дверь железным молоточком. Человек-будильник разбудил меня, как я и просил, в семь. В гимназии требовалось быть полдевятого. А вот завтракать оказалось нечем.

С самого утра светило солнце, пробиваясь сквозь бреши сковавших небо облаков. Несмотря на ранний час, на улице уже кипела жизнь. Компания рабочих брела на предприятие. Некоторые из них выглядели очень молодо — подростки, почти дети. Мальчишка-разносчик газет оглашал улицу звонким задорным голосом, горланил какой-то зазывала, а ямщики понукали кляч, что цокали копытами по унавоженной мостовой. В сторону центра пронеслась самоходная карета, пугая прохожих пронзительным гудком. Навстречу ей проползла колонна грузовиков, натужно пыхтя и изрыгая в воздух тучи дыма.

Чтобы добраться до гимназии, нужно было либо топать полчаса пешком, либо дойти до ближайшего проспекта и сесть на дымный вагон (так называли трамвай), либо ехать на извозчике. Последний вариант являлся самым дорогим, но и самым быстрым.

Завидев пустую бричку, движущуюся в мою сторону, я махнул рукой. Ямщик натянул поводья.

— Куда, барин?

— Третья гимназия, — я залез на тесное сиденье, на котором едва смогли бы втиснуться два человека.

Вдруг я заметил девушку. Она выбежала из той же подворотни, что и я, и остановилась как вкопанная, глядя на меня с разочарованием и растерянностью. Судя по всему, она спешила.

— Вам тоже ехать? — спросил я. — Куда?

— Простите? — девушка подошла поближе. — А… Ехать-то? До типографии Кёлера.

— Это по пути? — спросил я извозчика.

— Там недалеко, — ответил тот. — Одна и та же улица.

— Тогда садитесь, — пригласил я девушку. — Нам по пути.

— Ой, да что вы, не стоит. Вы езжайте, а я, пожалуй, обожду.

— Не стесняйтесь, не кусаюсь, — рассмеялся я, на что девушка смутилась.

Я плохо знал местные нравы, и не понимал, что дурного было в моих словах. Возможно, ехать в бричке с незнакомым молодым человеком счиалось чем-то неприличным, или это нарушало какое-нибудь дурацкое правило этикета. Поэтому, увидев реакцию девушки, я не стал настаивать, решил просто уступить. Времени у меня ещё был вагон.

— Ладно, езжайте вместо меня. Мне всё равно не к спеху, — я вылез.

— Ой, спасибо вам большое! — девушка расплылась в благодарной улыбке. — А то на службу опаздываю. Просто спасли меня.

— Ну так езжайте быстрее и не опаздывайте, — улыбнулся я в ответ и побрёл пешком вдоль улицы, выискивая по пути булочную или кондитерскую, где можно взять перекусить.

Девушка мне показалась довольно симпатичной: приятный овал лица, небольшой ротик с пухлыми губками, голубые глаза. Девушка была одета в длинное, но не очень пышное платье тёмно-серого цвета и безрукавную накидку, а её каштановые волосы закрывал капор с фиолетовым бантом — единственным ярким элементом во всём наряде.

Образ незнакомки ещё долго стоял перед глазами. Впрочем, что удивительного? Теперь мне было снова шестнадцать лет, а баб, не считая сестры, Алексей почти и не видел в жизни. С женским полом тут имелись некоторые трудности. В гимназии парни учились отдельно от девушек, и мест, где шестнадцатилетний пацан мог бы свободно общаться со своими сверстницами, практически не было. Если только в гостях или на балу каком-нибудь в официальной обстановке.

Хоть в бордель иди. Да только боязно. Со здешним уровнем гигиены и медицины, казалось, можно запросто подхватить какой-нибудь триппер. А безносых я уже видел на Сенной.

Тимофей Маркович Давыдов проживал рядом с Исаакиевским собором, снимал большую квартиру на втором этаже четырёхэтажного доходного дома, главный фасад которого выходил в переулок.

Меня пригласили за обеденный стол. Кроме меня и Тимофея Марковича тут присутствовала его супруга, Тамара Андреевна: худая светловолосая женщина, имевшая очень утончённые манеры. Сам же дядя был человеком маленького роста, но довольно упитанный. Его моложавое лицо украшали светлые усики, а на голове вились золотистые кудри. Он напоминал хоббита из известного фильма. Служил дядя чиновником в том же министерстве, что и отец.

У них с женой были сын и дочь: первый совсем кроха, вторая — лет пяти, но их в столовую не привели. Наверное, считалось, что ещё слишком малы для таких мероприятий.

Царила атмосфера уюта и покоя. Паркет блестел чистотой, в камине горел огонь. Но порядок, разумеется, наводила не хозяйка, а две горничные.

За обедом болтали о всяких пустяках. Меня расспрашивали про здоровье и учёбу, а потом дядя поведал о том, как ездил в Крым три года назад, когда ещё не было войны с турками. Похоже, это путешествие являлось его излюбленной темой для разговоров. Есть такие люди, которые могут рассказывать о каком-нибудь событии при каждом удобном случае снова и снова. Вот и моя память подсказывала, будто всё это я уже слышал.

После обеда мы перешли в соседнюю комнату. Тут была горка, заставленная фарфором, диванчик на изогнутых ножках, фикус в углу, кресла и круглый столик с мраморной статуэткой на кружевной салфетке. Одна из стен была сплошь увешана портретами предков.

— Ну а у вас как дела на службе? — спросил я, усаживаясь в кресло возле столика. Дядя и его супруга расположились напротив.