Лихой гимназист (СИ) - "Amazerak" - Страница 18

— Коли есть оружие, сдай, — сказал парень.

— Нет оружия, — произнёс я.

— Обыскать надо.

Парень похлопал меня по карманам, а потом попросил расстегнуть шинель и задрать штанины и, не найдя ничего подозрительного, велел следовать дальше. Мы прошли миновали ещё одну комнату и остановились перед запертой двустворчатой дверью. Тут была ещё одна дверь — она была открыта и вела в переднюю парадного входа.

— Оглобля, — крикнул молодой человек хриплым фальцетом и несколько раз с силой ударил кулаком по двери, — это я, Дикий. К тебе посетитель.

— Иду я! — послышался из-за двери грубый недовольный бас. — Чего барабанишь, супостат? Не учил я тебя, как надо?

— Запамятовал, — ответил Дикий.

— Запамятовал, — передразнил голос в комнате, — лупить тебя надо, чтобы не запамятовал.

Дверь открыл хорошо одетый мужчина. Его бежевый сюртук был расстёгнут, а внушительного размера пузо обтягивала жилетка, на которой поблёскивала золотая цепочка от часов. На пухлых пальцах Оглобли красовалось несколько золотых перстней, а щёку, покрытую короткой растительностью, обезображивал шрам. Оглобля смерил меня недоверчивым прищуренным взглядом.

— Проходите, — коротко произнёс он.

Мы оказались в комнате, которая одновременно являлась и кабинетом, и спальней. Тут имелись кровать, письменный стол, два шкафа: один с фарфором, другой — со всякими безделушками. Внушительных размеров мягкий диван был застелен узорчатым покрывалом в восточном стиле. На стене возле печки висела картина с библейским сюжетом, на столе стоял чайник. Из-за обилия мебели помещение казалось тесным, но обстановка тут выглядела лучше, чем в первых двух комнатах. Обои, по крайней мере, не облазили.

— С чем пожаловали? — Оглобля уселся за стол. — Не стойте, располагайтесь. Рассказывайте, по какой нужде?

Дикий встал возле двери, загородив её и отрезая мне путь к отступлению. Я же сел на стул и сложил руки так, чтобы быть готовым в любую секунду применить чары. Если не удастся договориться, придётся пустить в ход магию. А что-то мне подсказывало, что сговорчивостью этот тип не отличался.

— Мне нужна книжка. Руководство по владению тёмными чарами. Я знаю, что она у вас есть, поскольку один мой приятель продал вам её около месяца назад. Хочу выкупить, — проговорил я, наблюдая, как меняется лицо толстяка. Ему явно не понравились мои слова.

Мы с Оглоблей сидели друг напротив друга. Глаза барахольщика судорожно забегали, а правая рука его скользнула под стол. Я же внешне держался спокойно, но нервы дрожали натянутой тетивой. В любой момент я был готов поднять руку и швырнуть сгусток чёрной гадости. Одно плохо: произнести заклинание, пусть даже мысленно, немного дольше, чем нажать на спуск.

— Вы напрасно сюда пришли, — произнёс Оглобля. — Магических книг у нас нет.

— А я знаю, что есть, — сказал я.

— Откуда же, позвольте спросить, вы знаете? — взгляд барахольщика стал каким-то хищным.

— Знакомый рассказал.

— Ваш знакомый что-то напутал. Я такими вещами не занимаюсь.

У меня, конечно, мелькнула мысль, что Гуссаковский наврал, но чутьё подсказывало, что след верный. Этот подозрительный тип точно не простой барахольщик. Я таких насквозь вижу.

— Он сам вам её и продал. Месяц назад. Припоминаете? Это моя книга, и я пришёл её выкупить.

— Хм, — Оглобля сканировал меня своим прищуренным напряжённым взглядом. — Ах да… Кажется, припоминаю. Действительно, приходил студент, вроде вас, приносил книгу. Но видите ли, её у меня уже нет. Купили недавно.

Вот этого-то я и опасался. Думал, что литературой по такому редкому виду магии никто не заинтересуется в столь короткие сроки, тем более, в этой дыре, однако покупатель, как назло, нашёлся, и теперь надо было узнать, кто он и откуда, найти и уговорить продать книгу. Только вряд ли у меня хватит денег. Информация — штука недешёвая, магическая книга — и подавно.

— Могу узнать, кто купил данную книгу? — спросил я.

— Я не разглашаю информацию подобного толка.

— Дам десять рублей, если сделаете исключение.

— Извините, я не разглашаю информацию.

Так он ещё и честного из себя строит. Десять рублей ему, видите ли мало. Значит, по-хорошему не получится. Будем по-плохому.

— Понимаю. Простите за беспокойство, — я встал со стула, делая вид, что ухожу.

На миг я замер, сосредотачивая волю в стихийной фразе, что прокручивал в голове, и на последнем слове резко обернулся, выкинув вперёд руку. Дымчатый сгусток обжёг Оглобле правый плечевой сустав, барахольщик взревел от боли.

Дикий попятился и полез за пазуху. Я обратил ладонь к нему, и чёрная дымка ударила парня в грудь, образовав сквозную дыру. Оглобля, несмотря на боль, очень резво дотянулся до спрятанного оружия. В его левой руке оказался небольшой четырёхствольный пеппербокс. Я рванул к шкафу, а точнее, горке с посудой.

Один выстрел, второй… Я больно ударился рукой о край шкафа, а плечом — о стену, но всё же успел уйти с линии огня и укрыться. Ещё два выстрела последовали друг за другом. Зазвенели разбитые стекло и посуда.

Холостой щелчок возвестил о том, что заряды у Оглобли закончились.

Помещение тонуло в пороховых газах. Оглобля рычал от боли, прижимая руку с разряженным пистолетом к чернеющему огрызку плеча. Сгусток стихии проел сустав и затронул часть грудной клетки. Правая рука висела окровавленной плетью, едва поддерживаемая остатками мышц и сухожилий. Я подошёл, схватил Оглоблю за шиворот и стащил со стула. Падение сопровождалось душераздирающим воплем.

— Где книга, сука? Говори! — я пнул его.

В соседней комнате раздался тяжёлый топот: в доме был кто-то ещё, и это — точно не горничная. Гулкий удар — дверь чуть не распахнулась. Неизвестный хотел ворваться сюда, но ему помешало тело Дикого. Тот валялся возле двери, сжимая в руке карманный револьвер, который так и не успел пустить в ход.

Заклинание породило ещё одни чёрный сгусток. Он пробил дверь, а нечеловеческий вопль, сопровождаемый грохотом упавшего на пол тела, дал понять, что цель по ту сторону поражена.

Я вытащил револьвер из ещё тёплых пальцев Дикого. Револьвер не имел курка, ствола и спусковой скобы, а спусковой крючок у него складывался. Приведя оружие в боевую готовность, я отодвинул тело, приоткрыл дверь. На полу лежал здоровенный детина, он ревел и извивался, держась за живот. Я вышел и придавил его ботинком к полу. Прокрутил в очередной раз в мозгу заклинание. Тёмная стихия попала в лицо мужика и на миг окутала его голову тёмной дымкой. Дёргающееся тело замерло. Вместо лица на меня теперь смотрела дыра, стенки которой покрывала чёрная кровоточащая короста. Не назвал бы себя брезгливым от это зрелище заставило меня поморщиться.

Рядом валялась маленькая двуствольная пукалка с капсюльными замками. У меня же револьвер, по всей вероятности, был шпилечным, двойного действия.

Я осмотрелся, оценивая обстановку. Три двери. Одна вела в кабинет Оглобли, вторая — к чёрному входу и кухне, третья — к парадному входу. В кабинете — ещё две двери и обе закрыты. Я не знал, сколько ещё человек тут осталось (как минимум, одна служанка), да и непонятно, какие сюрпризы ещё припасены у барахольщика. Квартира была слишком большой: пока буду осматривать одну её часть, в другой могло развернуться совершенно непредсказуемое действо.

Шум со стороны чёрного входа привлёк моё внимание. Туда я и направился. Возле двери стояла служанка, судорожно отпирая замки и задвижки в намерении покинуть это место. Увидев меня, она взмолилась:

— Не убивайте, господин, Господом Богом молю! Я никому не скажу.

— В квартире есть ещё люди? — спросил я.

Она испуганно замотала головой.

Выстрел. Визг. Мимо, значит. Я с досадой посмотрел на револьвер и поморщился. Прицельных приспособлений у него и в помине не было. Из такого только в упор стрелять. Подошёл ближе, снова нажал на спуск. Мозги служанки брызнули по двери, ноги её подкосились, и она грохнулась на бок, глядя на меня выпученными от страха застывшими глазами. Во лбу зияло аккуратное круглое отверстие.