В интересах государства. Орден Надежды (СИ) - Хай Алекс - Страница 35

— Разумеется, я все понимаю.

— Чудно. Идемте.

Мустафин взвалил на плечо мой мешок и направился к аллее. Я едва поспевал за ним — сказывалось отравление едким дымом. Куратор понимал, что сейчас я уже не побегу. Он это знал, я это знал — вот и шли мы…

Не в Домашний корпус, где располагался его дежурный кабинет. И не в административный. Мустафин вел меня в Грот.

Грот представлял собой фантазию архитектора парка на тему пещеры, только был украшен рукотворными элементами. Располагался он возле берега Малой Невки, почти у слияния с речкой Крестовкой. Иными словами, в самой заднице острова.

Тише и безлюднее места придумать было сложно.

Все это время, а шли мы долго, он молчал. И лишь когда мы, по середину икр проваливаясь в снег, забрались в грот, Мустафин одной рукой повесил плотный купол, а второй зажег шарик “Жар-птицы”. Совсем рядом, в десяти шагах, ненавязчиво фонили ограничительные барьеры.

На каменный стол грота упал мой мешок.

— Я так и не понял, за какую команду ты играешь, Михаил, — без предисловий сказал куратор.

Я улыбнулся и без разрешения опустился на каменную скамью. Это я зря — можно было отморозить все хозяйство, но держаться на ногах уже просто не было сил.

— Значит, откровенничаем? — устало улыбнулся я.

— Это сейчас в твоих интересах. Рассказывай, почему я нахожу человека, которого приставил охранять Денисова, с ножом в груди?

Внутри меня словно что-то оборвалось. На улице и так был хороший минус, но меня резко пробрало холодом до самых костей.

— Что вы сказали? Это он так ОХРАНЯЛ Денисова?

— Да, черт возьми! — рыкнул куратор. — После той ночи, когда Петрополь лишился нескольких княжичей, я приставил своего человека приглядывать за Денисовым!

— Господи… Но зачем?

Мустафин терял терпение.

— Соколов, ты совсем идиот? Он единственный из возможных членов Темной Аспиды, кто тогда выжил! Он и Перовская.

Я оцепенело пялился на мешок, пытаясь свести все ниточки.

— Но ведь Денисов отказался от… приглашения Аспиды, — наконец ответил я. — Он не участвовал.

— Но он получил записку. И он знал о том, что замышлялось против вас с Ронцовым. Знал и никого не предупредил. Требовалось проверить, настолько ли он благороден, каким хотел казаться. Потому к нему и приставили человека.

— Значит, вы знаете о послании Аспиды, — заключил я.

Мустафин неопределенно кивнул.

— Знаю лишь, что оно было и дошло до адресатов. И еще что вы с Денисовым развернули бурную деятельность, наивно полагая, что ваше, прости Господи, расследование останется в тайне! А теперь у меня труп с ножом в груди, пожар в подземелье и огромная головная боль от вас двоих!

Вот это поворот… Но тогда все становится еще интереснее. Если тот мужик был послан Мустафиным приглядеть за Денисовым, то какого черта он раскрылся? Или понимал, что если я влезу ему в голову, то выясню много интересного об Ордене Надежды? В том числе и расположение убежища революционеров.

Звучало логично — мозг я и правда мог ему сломать и поджарить. И до правды бы докопался. И если бы нашел убежище нетронутым, то у меня на руках наверняка оказался бы компромат на вес золота.

Значит, поэтому дворник сперва пытался улизнуть от нас в катакомбах, а когда не получилось и он понял, что мы плотно прищемили ему хвост, то решил избавиться от улик. И заодно и себя выпилил — чтобы никто точно ничего не выяснил.

Блестящий пример самопожертвования. Еще и разыграно как по нотам. Сволочь.

Но если этот дворник состоял в Ордене Надежды, а его послал Мустафин….

Так, Миша, пока помалкивай. Если мы додумались до того самого, отсюда можно запросто не уйти живым. Мустафин знал мой потенциал силы. И если он сейчас вел себя наедине со мной так уверенно, значит, имел надежный способ от меня избавиться.

И я пошел с козырей.

— Тагматис Эльпидас. Ваш человек состоял в Ордене Надежды, — сказал я, глядя Мустафину прямо в глаза.

Сейчас я ставил на карту то немногое, что у меня было. Но других вариантов не видел. Пан или пропал.

Лицо куратора дрогнуло. Лишь на миг, но я понял, что попал в самую мякотку.

— Мы с Денисовым стали искать вместе, потому что он хотел выяснить, кто из Темной Аспиды толкнул его друзей на смерть. Я помог ему — потому что считаю Темную Аспиду угрозой. Денисов мне не друг, но наши интересы совпали. Он поделился тем, что знал, мы начали копать… Но пока что не особо преуспели. А потом заметили слежку. Ваш человек не особенно скрывался.

— Дальше.

— Мы погнались за тем человеком. Он скрылся в катакомбах. Пытался нас обмануть, но мы его раскусили. Уже в подземелье он пытался нас остановить, но… вы знаете, я много чего могу. В общем, у него не вышло. И тогда он бросился в тот зал, который вы нашли разрушенным. Поджег там все и успел убить себя.

Мустафин слушал мой рассказ с каменным лицом, но я видел, что он напряженно думал. Явно пытался прикинуть, что со мной делать, ибо накопал я немало.

— Почему ты считаешь, что он из Тагматис Эльпидас?

— Потому что к убежищу вели знаки. Я их расшифровал, и это позволило нам его догнать. Он и правда старался оторваться. Просто не учел, что я люблю ребусы.

Продолжая ковать железо, пока было горячо, я вытряхнул содержимое мешка. На стол посыпались обгорелые листы, пара целых склянок, несколько обглоданных пламенем, но все еще читаемых фотографий. Но я искал не это.

Нашарив маячок, я передал его Мустафину.

— Это наследство Афанасьева. Он был вашим?

— Нашим?

— Савва Ильич, ну мне-то теперь не пиз… — я осекся. — Хватит лгать. Тот дворник погиб, чтобы не выдать вас и ваших сообщников. Я порой тот еще дурак, но не полный же кретин.

Мустафин едва сдержался, но все же сохранил лицо.

— Ты не сможешь доказать.

— Я и не собираюсь никому ничего рассказывать, — улыбнулся я. — Вашу тайну я не выдам. Многие постулаты Ордена Надежды находят отклик в моей душе, и мешать я вам точно не стану. Но сейчас важно не это. Афанасьева в ваших рядах точно не было?

Куратор мотнул головой.

— Нет. Даже никогда не рассматривали.

— В таком случае у нас с вами большая проблема, — я указал на артефакт. — Это маячок. И кто бы его ни отслеживал, сейчас он знает, что мы здесь.

Глас разума внутри меня истерично верещал о том, что я совершил огромную ошибку. Теперь Мустафин знал, что я его раскрыл. Знал о том, что я нашел убежище Ордена Надежды — наверняка одно из многих. Не могли же они так рисковать, собрав все яйца в одну корзину. И все же того, что мы с Денисовым нарыли, вполне могло хватить для начала больших разбирательств.

А еще Мустафин знал, что ректор питал ко мне особый интерес и наверняка догадывался, что меня посадили на кровный поводок. Зато стало понятно, почему куратор отказался делиться со мной информацией после того, как меня увели на разговор к Долгорукову той роковой ночью.

И сейчас все стало еще опаснее. Я торчал на кукане у Аудиториума, но при этом слишком много знал об Ордене Надежды. И еще во мне было достаточно богатырской силушки, чтобы дать отпор в случае нападения. Трудно представить большую головную боль для господина куратора…

Мустафин покрутил в руках маячок.

— Говоришь, нашли у Афанасьева? В вещах?

— Ага. Но не в комнате. Он сделал тайник. И вместе с маячком там лежали еще и эти фотографии, — я порылся в барахле и вытащил из книги спрятанные снимки. — Очень странный набор. И все — мои одногруппники.

Куратор чуть усилил яркость светового шара и принялся листать снимки.

— Погибшие княжичи, ты, Ронцов и Денисов. И правда, странная компания.

— И вроде там еще Перовская должна быть, — добавил я. — Но она-то жива и во всем том безобразии не участвовала.

Интересно, а могло так получиться, что Марианна тоже получила то “приглашение”, но отказалась? Или, например, ее отговорил Забелло. Странно, что она оказалась единственной из той княжеской шайки, кого вся эта история вообще не коснулась. Поговорить бы с ней, поспрашивать. Но со мной она бы точно не стала откровенничать. Кроме того, ей тоже могли завязать язык, как и Денисову.