Опция номер (СИ) - "FlatWhite" - Страница 28

Ведомый любопытством, Хаято вбивает в поисковую строку браузера «Чиюки фигурное катание» и скроллит результаты: среди них в основном статьи из онлайн изданий и форумов, но есть ссылки на соцсети. Он жмёт ту, которая ведёт в Инстаграм.

«Team Japan» — читает он в описании. Маленькая голубая метка возле никнейма подтверждает подлинность аккаунта среди десятка фейковых страниц.

— Позитивный настрой, говоришь? — С последней загруженной фотографии улыбается темноволосая девушка в больничной сорочке и показывает палец вверх. — У вас и без чужой подзарядки этого добра с избытком.

— Лишним всё равно не будет, — замечает Такеши.

Хаято разворачивает фото на весь экран и теряет дар речи. Нельзя так упасть и как ни в чём не бывало писать: «Не волнуйтесь, немного отдыха — и всё будет хорошо. Меня обещали вернуть на каток уже через неделю». Бред же. Хаято прокручивает в голове её падение и тот инстинктивный ужас, который он на миг испытал. Это не было похоже на рядовую мелкую травму.

— По-моему, смахивает на самообман. И на явный обман фанатов.

— Не будь так категоричен, — говорит Такеши. — В хорошем настрое нет ничего предосудительного.

В Инстаграме нельзя поставить «нелайк», чтобы слегка пошатнуть атмосферу счастья и волну облегчения в комментариях. Вернуть хотя бы автора записи на грешную землю.

— В интернете кто-то не прав, да, Хаято? — Такеши улыбается, искоса глядя на него. Он не видит, что там Гокудера рассматривает, но ему хорошо знакомы эти упрямо поджатые губы. — Возвращайся ко мне, поделюсь не виртуальным настроением.

Такеши по-дружески хлопает его по спине, и, смущённый замечанием, Хаято поднимает голову от мобильного:

— Ладно, забей.

Смартфон отправляется в карман.

— У меня предложение. — Ямамото указывает пальцем на яркую стойку справа. — Давай возьмём по паре блинчиков?

— Крепов?

— Нет, тут вроде обычные, но выглядит соблазнительно.

Худенькая женщина в очках и белом фартуке опускает выпуклую поверхность сковородки в жидкое тесто и, быстро перевернув, ставит её на конвейер. Над кольцом из горящих синим пламенем конфорок плавно скользят пять сковородок, а в центре пышущего жаром круга — неподвижный островок с высоченной стопкой готовых золотистых блинов.

— Я угощаю. — Такеши с лёгкой завистью провожает взглядом довольного покупателя с несколькими конвертиками в руках.

Хаято вспоминает, как в прошлый раз сам платил за их дораяки и печенье, и кивает:

— Идёт.

— С чем ты будешь?

— Пусть… — Хаято рассматривает длинный список предлагаемых начинок и называет первый же вариант в меню: — Анко.

С карамелизированной фасолью вкусно.

— Давай возьмём по два каждому. Какой ещё?

А это уже сложнее. Одинаковые Хаято не хочет.

— Морковное пюре?

— Уверен? Ты прям совсем по овощам… Я так не могу.

— Просто с морковкой я ещё не пробовал. — Хаято с наслаждением вдыхает запах свежеиспечённых блинчиков и надеется, что ему понравится. Они, да и выпечка в целом, всё чаще ассоциируются с домом и мамой Десятого. Хорошие воспоминания постепенно стирают старые шрамы, оставленные кулинарными начинаниями Бьянки, и он позволяет себе расслабиться.

Такеши задерживает взгляд на его смягчившемся посветлевшем лице и тонких линиях красиво очерченных бровей. За возможность сделать приятно и вновь увидеть Хаято таким он был готов отдать намного больше, чем пару сотен йен.

— Тогда нам два с анко, один с морковью и один с жареными осьминожками, пожалуйста, — перечисляет Такеши.

За стойкой просят подождать две минуты, и они коротают время, рассматривая сквозь прозрачное стекло нехитрый алгоритм готовки. Так быстро и просто: женщина снимает сковороду, когда та проделывает полный круг. Переворачивает её выпуклой частью вниз и укладывает готовый блинчик на верх стопки предшественников. Протирает поверхность сковороды и снова обмакивает в жидкое тесто. Вращающийся раскалённый круг не замедляет движение.

— Круто, да? Ад в миниатюре. — Лоб Хаято почти впечатывается в стекло.

— Я голоден, поэтому для меня это скорее рай.

Такеши прикидывает, какие из кусочков теста могут стать их заказом. Четыре из пяти — прямо со сковородок или им завернут те, что в готовой стопке по центру? Он давит в себе желание облизнуться.

— Сегодня можно разгуляться и накупить, чего захочется. На выходных большая компания праздновала рождение ребёнка, и они оставили очень щедрые чаевые. — Такеши рад: ресторан отца всегда был достаточно популярным, но в последнее время дела идут особенно хорошо. — До неприличия. Я в жизни столько не получал за вечер.

— А ведь японцы те ещё скряги по сравнению с итальянским размахом торжеств. Что-что, а тут я могу гордиться традициями своего дома.

Как же, Такеши наслышан, но за скряг обидно: широкой души людей не так уж мало в Японии.

— Ну не знаю, я бы по такому поводу тоже не мелочился.

— Да я про других. Ты-то сам по себе слишком добр и щедр. — В устах Хаято даже комплимент звучит как упрёк, и Такеши мягко отвечает ему тем же.

— А ты просто так транжира. Без скидки на национальность.

Скулы Хаято алеют от возмущения.

— Молодые люди, ваш заказ готов.

Тёплые блинчики приятно греют руки сквозь картонные воронки, и Хаято с жадностью откусывает по очереди от каждого из них.

— У тебя же всё смешается, — в притворном ужасе округляет глаза Такеши. Насмешка над культурой питания.

— Не занудничай. Я ещё твоих осьминогов зажую, — угрожает Хаято тройным супер-миксом. Он прислушивается к ощущениям во рту — достаточно неплохо.

— Кстати, да, попробуй их, тут хорошая острая заправка. И густая — а я боялся, будет сильно течь.

Они идут дальше мимо разнообразных лавок и вывесок, сквозь шум голосов и множество будоражащих аппетит соблазнительных запахов.

Губы Хаято печёт, и на языке становится жгуче тепло, будто от кусочков красного перца, хотя он не стал воплощать свою угрозу в жизнь. Его блинчики всё те же — сладковатые, мягкие. Или это его воображение играет с ним, или повар не сменил перчатки, когда раскладывал их заказы по разным упаковкам. Хаято кусает свой свёрток снова, но нёбо больше не щекочет.

— Хорошо, что удалось подзаработать. Тебе ведь опять нужна новая одежда?

Такеши вздыхает:

— Да… Я даже не успеваю привыкать к старой.

Дело не только в том, что он вытягивается и тело активно меняется. Пусть и случаются безобидные вещи вроде обстрела едой от Ламбо, но в основном футболки нещадно летят на лоскуты от мечей и катан или совсем изнашиваются от ежедневных стирок: после каждой тренировки в додзё или на стадионе все вещи пропитаны потом. Пятна крови от свежих потревоженных ран также выводятся через раз.

— Можем пройтись по магазинам, — предлагает Хаято и врезается в его плечо, когда рядом пробегает зазевавшийся ребёнок. — Блин, куда он смотрит?

Он недовольно оглядывается, но Такеши опять приковывает его внимание к себе:

— Тебе не скучно будет?

— Скорее скучно будет тебе. Я сам на выходных выбросил несколько старых рубашек.

— Только сначала давай доедим, так нас никуда не пустят.

У Хаято расширяются глаза, когда видит, как Такеши одним движением засовывает в рот половину блина.

— Не спеши, дурак! Я не буду тебя откачивать, если ты подавишься.

Тот ничего не может ответить и лишь комкает в руке опустевшую картонку.

— Я отказываюсь повторять этот трюк, поэтому жди, пока нормально доем. — Хаято на всякий случай оглядывается в поисках автомата с водой, но на предложение запить Такеши отрицательно машет руками: «всё ок». — Как знаешь.

Улица с магазинами в пяти минутах ходьбы. За это время Хаято спокойно всасывает своё оранжевое веганское пюре и вытирается салфетками.

— Предлагаю идти по знакомым проверенным местам. — Такеши сдерживает смешок, глядя на некоторые достаточно нелепые витрины с перьями и мехами «для омег, которые хотят выделиться в толпе и раскрыть свою индивидуальность».