Новогодняя охота (ЛП) - Элкот Эмма - Страница 3

Очень волнительное мероприятие между прочим, сидеть вот так рядом со своей любовью и касаться его руки, уж промолчу о моем нервном состоянии. Я пытаюсь сглотнуть и запоздало понимаю, что это не лучшая идея - во рту привкус самого грязного барного пола в счастливый час.

Если еще жива вероятность таки взять сегодня член в рот, проблему нужно устранить.

Я кривлюсь и весьма грациозно отползаю в сторону, перекатываюсь на колени и ползу ориентировочно в направлении раковины, замеченной ранее. Она встроена в столешницу, которую, наверное, используют для сложенных вещей или жертвоприношения богам отбеливающего средства, чтобы белое никогда не желтело. А это очень хорошо: мне нужна надежная опора, чтобы поднять свою тушку на ноги, но с другой стороны не очень - край столешницы закруглен, даже не за что ухватиться. Я, как придурок, ползаю вокруг с одной рукой, задранной над головой, и пытаюсь нащупать хоть какую-то опору. Но нет, просто невыполнимая задача. Я ведь только хочу рот сполоснуть, а не на олимпийское золото претендую. Разве многого прошу?

В итоге я опускаю руку, похрен, проще найти ближайший туалет, но вдруг большая надежная рука сжимает мой бицепс. Я таращусь на нее во все глаза. Ладонь явно не обладает собственным разумом и не замечает мой взгляд, в отличие от ее хозяина. Сойер садится на корточки и заглядывает мне в глаза.

- Давай помогу, - предлагает он и с невероятной нежностью поднимает меня на ноги. Установив меня в более-менее вертикальное положение, он перекладывает ладонь на мою поясницу и помогает добраться до раковины.

Это не первое прикосновение Сойера за этот вечер, но до моего вусмерть пьяного мозга доходит только сейчас. Дрожь прокатывается по спине и оставляет мурашки на коже, будто облака выхлопных газов.

Сойер меня трогает.

Меня.

Кожей к коже.

В сантиметрах от моей задницы.

Я приоткрываю рот. Не сказать, что челюсть прямо до пола отваливается, но в моем-то пьяном состоянии возможно все. Не знаю. Но уверен в одном: прикосновения Сойера зажигают меня, как фейерверки новогоднюю ночь. Одна за другой крошечные вспышки появляются внутри и осыпают множеством искр. Кажется, я сейчас взорвусь.

Ладонь проклятого Сойера Астона на моей спине.

Его грудь практически касается моего плеча.

Мы настолько близко, что я вижу отдельные волоски на его подбородке. И да, они выглядят именно такими колючими, как я представлял.

Еще парочка вспышек и мурашек по такому поводу. Ужасно хочется узнать, как волоски будут колоть мои щеки, бедра, ложбинку между ягодицами…

Мне кажется, или ладонь Сойера сползла чуть ниже?

Наверное, показалось.

- Ты хотел до раковины дойти? - спрашивает Сойер. - Или куда-то еще?

К ближайшему траходрому, наверное, не самый удачный ответ, но блин, это же правда! Трезвый я никогда бы не озвучил подобное вслух, а вот пьяным довериться сложно, поэтому, чтобы не проболтаться, я киваю и открываю кран. Вырывается струя. Я проверяю рукой температуру и сую лицо под напор воды. Некоторое время спустя, откашливаюсь и сплевываю, а во рту наконец не осталось следов мальчишника, который развернул войну с пивоварней.

Сойер так и не убирает ладони с моей поясницы.

- Полегчало? - говорит он, когда я выключаю воду.

Я киваю.

Сойер улыбается.

А у меня все тело покалывает.

- Хочешь чего-нибудь выпить? Воду, в смысле. Или еще что-то, если получится найти безалкогольное.

- Воды хватит.

- Ладно. Хорошо. Думаю, это я смогу.

Он снова улыбается, да так нежно, что я не могу удержаться и прямо вижу в этом - “жили они долго и счастливо”. Сказочная же будет жизнь - он, я и его член? Ну и мой тоже, конечно, но я маленько повернут на идее ему отсосать, поэтому мой член мы, наверное, будем приглашать только на выходных, ну, или через день, какая разница. Позже договоримся.

- Я помогу тебе сесть, - говорит Сойер. - А потом все принесу. Хорошо?

- Хорошо.

- Никуда не уходи.

- Не уйду.

С помощью Сойера я добираюсь до своего облюбованного места у машинки. Должно быть неудобно, но вибрации так странно успокаивают, и пол еще немного теплый от наших тел. Закрываю глаза и прислушиваюсь к “всшх-всшх”. Я все жду, когда Сойер уйдет, но звука шагов не слышу.

Странно.

Открываю глаза и вижу его: Сойер сидит передо мной на корточках, губы поджаты от беспокойства и неуверенности. Мы встречаемся взглядами. Зря. Я вспыхиваю, как небо в ночь на четвертое июля.

Кажется, Сойер хочет что-то сказать, но не решается. Одно напряженное мгновение спустя он накрывает ладонью мою щеку и прижимается поцелуем ко лбу.

Забудьте про четвертое июля.

И про прошлые салюты тоже.

Поцелуй выводит меня на новые высоты.

Я больше не состою из красивых огней и искр. Я поток энергии, окружающей взрыв, вибрация, вызванная детонацией, след, оставленный на месте бомбы. Я все и одновременно ничего. До и после пролетает в мгновение ока.

Сойер меня поцеловал.

Девять лет ожиданий не подготовили меня к тому, как это будет.

Поцелуй обрывается слишком быстро. Сойер подскакивает на ноги и торопливо отступает к двери, бросая:

- Сейчас вернусь.

Я наблюдаю за ним и весь взрываюсь пламенем. Теперь, когда Сойер больше ко мне не прикасается, салюты снова начинают свое представление. Но это нормально. Правда. Я готов вечно здесь тлеть, если он поцелует меня снова.

3

И пока я тлею, замечаю кое-что еще. За дверью раздаются какие-то голоса. Но поскольку от основной вечеринки прачечная далеко, это кажется странным. И вообще, почему Сойер пришел сюда?

Что-то не сходится.

Я морщусь и напрягаю слух, но все равно весь разговор расслышать не получается. Удается разобрать, что за дверью, скорее всего, болтают друзья Сойера.

- Бро, все получилось? - спрашивает кто-то.

Сойер отвечает, но из-за двери не слышно, зато коллективный стон очень красноречив, будто проиграла их любимая футбольная команда.

- Отстойно, чувак.

- Так жалко.

- Не накручивай себя сильно. Все еще может получиться.

Понятия не имею, какого черта происходит, и почему компания привлекательных и популярных парней зависает в пустынной части дома, когда могут играть в пиво-понг. Но эта загадка под силу моему трезвому мозгу. Размышления сейчас вызывают лишь головную боль.

Обсуждают еще что-то, но мне снова не слышно. Несколько охов. Какая-то возбужденная болтовня и:

- Окей. Отличная мысль. Вообще крутая. Молодец. У нас все получится. У тебя все получится. Ты настроен на успех, и мы поможем тебе с остальным… что конкретно нужно?

Сойер опять отвечает. Раздается согласное мычание, потом уханье, как если бы игроки в кружке настроились на победу. И больше ничего. Я закрываю глаза, сосредотачиваясь на пылающем огне в крови и стуке сердца.

Сойер меня поцеловал.

До сих пор не могу поверить.

Спустя время дверь распахивается. Я приоткрываю глаз: Сойер заносит абсурдное количество, эм, вещей. Стакан воды в руке, свернутое одеяло под мышкой и куча всякой всячины, которую я толком не могу разобрать.

Он вручает мне воду, кладет на пол одеяло и раскладывает остальные вещи.

Это свечи.

Свечи в маленьких стаканчиках.

Сойер расставляет их на равном расстоянии друг от друга на жертвенной столешнице и орудует длинной зажигалкой. Потом он выключает верхний свет и устраивается рядом со мной, накрывая нас одеялом.

- Я подумал, яркий свет может быть резким для твоих глаз, - объясняет Сойер, пока копошится с одеялом. - А так будет все видно, но не слишком болезненно.

Ладно.

Конечно.

Нельзя с этим не согласиться.

Я рассматриваю свечи. Затем одеяло. Вспоминаю, как он меня поцеловал, и возможно, вижу логику в его поступках, особенно если он настолько же пьян, как и я, но все равно не догоняю.

Свечи - это романтика.

Одно одеяло на двоих - это романтика.

Не хватает бутылки вина и засахаренной клубники для совершенно слащавого клише.