Родная кровь - Dar Anne - Страница 21

– Ты гений, Пейтон, но ты увлеклась, – остановившись напротив своего автомобиля, Арнольд спрятал руки в карманы куртки. – Тереза Холт не могла знать трех первых жертв Стрелка. Я навёл справки по ней, прежде чем выезжать на этот допрос – ей только двадцать семь лет. Случаю же с Больничным Стрелком уже тридцать два года.

– То есть Больничный Стрелок объявился за пять лет до рождения Терезы. Снова пять…

– Что?

– Между двумя жертвами – Риной Шейн и Вандой Фокскасл – разница в пять лет. Больничный Стрелок впервые начал действовать за пять лет до рождения Терезы…

– А ты не слишком закручиваешь?

– Возможно. Но мне необходимо, чтобы ты уточнил для меня все цифры.

– Понял.

– Как-то она могла быть связана с первыми тремя жертвами, если она связана с последними двумя… – задумчиво продолжала я. – Может быть, через родителей? Связь между семьями? – Арнольд внимательно смотрел на меня.

– Думаешь, Тереза Холт приведёт нас к Больничному Стрелку?

– Я почти уверена в том, что она приведёт нас к разгадке. Она уже ведёт. Ты видел её плащ?

– Точь-в-точь такой же, какой был на жертве, – утвердительно кивнул напарник. – Я посмотрел ярлык – одна модель, только на жертве плащ был на размер меньше.

Я задумалась, пытаясь вспомнить ещё что-нибудь, но больше ничего не приходило.

– Тебе что-нибудь ещё бросилось в глаза? – наконец решила начать смотреть на общую обстановку глазами напарника я. Этот манёвр ещё ни разу меня не подводил.

– Да, бросилось, – уверенно произнёс Арнольд, чем сразу же приковал мой взгляд к себе. – Меня удивило то, как вы похожи внешне.

– О чём ты? – решила уточнить я, хотя прекрасно понимала, о чём он говорит – я сама заметила сильное внешнее сходство.

– Да вы как две капли воды, только она выше на пару сантиметров, и у тебя глаза карие, а у неё голубые.

– Бывают схожести на свете, – прикусив нижнюю губу изнутри, заметила я. – Её волосы длиннее моих, но они не намного длиннее волос Ванды Фокскасл. И Рина Шейн, – образ этой жертвы стоял у меня перед глазами, потому как последние пять лет я практически не выпускала его из поля своего зрения.

– Нет, Рина Шейн не похожа, – озвучил мои сомнения Рид. – Цвет её кожи был смуглым.

– Дело не в цвете кожи… Все убийства были совершены ночью, Шейн же была убита в собственной машине, которая была заблокирована: Стрелок произвёл выстрел снаружи – через закрытое окно он мог и не рассмотреть смуглого цвета кожи. Ванда, Рина и Тереза приблизительно одного роста, с одинаковой длиной волос, все трое брюнетки… Кстати, женщины, убитые тридцать два года назад в больнице, тоже были брюнетками.

– Да, но длина их волос явно была гораздо более короткой.

– И всё же…

– Пока что, считаю, связь Терезы очевидна только с Вандой Фокскасл и Риной Шейн. С первыми жертвами у неё очевидной связи нет – только с последними.

Подобные слова меня расстраивали, но я ничего не могла им противопоставить.

– Если поставить Ванду, Рину и Терезу в один ряд при плохом ночном освещении, чтобы их лица невозможно было рассмотреть, их вполне можно перепутать, – я наконец оформила логический вывод, к которому меня подталкивала не только логика, но и Арнольд. – Все трое брюнетки с приблизительно похожей длиной волос и схожим ростом.

– Ну что, пора?

– Да, вернись за тем плащом и обрати внимание, не попыталась ли она сделать с ним что-нибудь за то время, что мы отсутствовали, и ещё отметь её реакцию на то, что ты его изымаешь. Дальше раздобудь полный список семей, которые Ванда Фокскасл успела обойти до того, как пришла к Терезе Холт, и опроси их всех, хотя едва ли это что-то нам даст, но, сам понимаешь, что проверить всё же стоит. Встретимся в участке, как только закончишь обход семей. Возьми с собой парочку помощников, братьев Джексон например, чтобы на всякий случай иметь несколько дополнительных пар глаз и ушей.

– Думаю, Пейтон, в этот раз мы всё же выйдем на Больничного Стрелка. У меня предчувствие…

– Спасибо, что позвонил именно мне, – сжато выдохнула я. – Благодаря тому, что на место происшествия прибыла я, это дело почти наверняка теперь закрепят именно за мной.

– Пожалуйста, но… Поосторожнее с этим. Главное, чтобы дело не сочли личным.

– Не переживай по этому поводу. У меня всё под контролем.

По крайней мере, я хотела рассчитывать на это.

Кивнув мне в ответ, Арнольд развернулся и направился обратно к дому Терезы Холт, чтобы забрать её плащ на экспертизу, я же села за руль своего автомобиля и вскоре направилась в сторону полицейского участка с полной уверенностью в том, что Тереза Холт – это та самая ниточка, хорошенько дёрнув которую я наконец смогу распутать самый запутанный клубок в истории уголовных расследований Роара.

Стать матерью-одиночкой в двадцать два года для меня стало неожиданно не страшно. Мне было больно от всё ещё торчащего ножа – скорее обмана, нежели предательства – который Крайтон не только воткнул в моё сердце, но и дважды хладнокровно прокрутил своей скоропалительный помолвкой и своим единственным письменным ответом на все мои многочисленные попытки поговорить с ним. И всё же мне не было страшно становиться матерью без поддержки со стороны отца ребёнка. Более того, у меня даже вариант с абортом ни разу не промелькнул перед глазами. Я знала, что буду рожать. Ещё до того, как помочилась на тест, в результате подтвердивший мою беременность, я знала, что в этом году стану матерью. Правда, я хотела дочь, чтобы ребёнок имел бо́льшую схожесть со мной, нежели со своим отцом, но всё же у меня родился мальчик.

Сначала я убеждала себя в том, что внешне Берек вышел похожим именно на меня, но чем старше он становился, тем отчётливее я понимала, что он – точная копия Байрона. В принципе мы с Байроном были внешне схожи: светлокожие, темноволосые, оба с ярко очерченными скулами, но… Берек унаследовал его зелёные глаза, а не мои синие, что лишь ещё более красноречиво подчёркивало, что внешние данные в большей степени он почерпнул именно из генов Крайтона. Пока он был ещё совсем маленьким, меня это мало смущало, но вскоре я поняла, что с его отцовской наследственностью может быть не всё так гладко. Осознание пришло к моменту его первого дня рождения: Берек в свой год не просто говорил так, как некоторые дети не разговаривают даже в три года – он наизусть знал и пел все пять колыбельных, которые я заучила специально для него и пела ему каждую ночь перед сном. Тогда я впервые поняла, что у меня будут серьёзные проблемы с той частью наследственности моего ребёнка, о которой, по сути, я совершенно ничего не знаю. Каким был его отец в его возрасте? Было ли у него похожее стремительное развитие речи? Какие болезни он переносил в своём детстве? Я не знала о важных моментах детства отца своего ребёнка решительно ничего…

Но до того, как стать матерью и начать вникать в первые азы проблем одиночного материнства, мне предстояло пережить девять месяцев беременности, которые для меня выдались не самыми лёгкими. И дело было не в физиологии – сама беременность у меня протекала на удивление легко, если не учитывать токсикоза, не покидавшего меня до конца зимы. Дело было во внешних факторах. Роды должны были состояться в конце сентября и до того времени я должна была закрыть как минимум два вопроса: во-первых, окончить колледж и летом всё-таки получить свой диплом, а во-вторых, я должна была определиться с местом жительства хотя бы на ближайшие пару лет.

Благодаря бурной поддержке со стороны моих родных людей, благоприятно воспринявших новости о моей незапланированной беременности и потенциальном отсутствии отца у ребёнка, становиться матерью-одиночкой мне было не страшно, но всё-таки досадно. До сих пор я жила мечтой о дизайнерской карьере в Нью-Йорке, что сейчас, по прошествию пяти лет жизни в провинциальных городках в роли единственного родителя своего ребёнка, мне кажется едва ли не дикостью – сейчас я бы ни за что не променяла провинцию с её природой на бетонные джунгли мегаполиса. Идея после окончания колледжа перебраться жить в Роар была для меня ясной, как солнечный летний день: здесь жила Астрид, здесь жил Грир и здесь жила Рина – великолепная тройка, гарантирующая мне не только помощь во всём, что касалось рождения моего ребёнка, но и обещающая мне борьбу за какое-то пока ещё неведомое мне счастье. Более того, Роар ассоциировался у меня с моим собственным детством и оттого с особенным видом счастья. До пятнадцати лет я жила здесь, пока родители не решили переехать в Куает Вирлпул из-за рабочего перевода отца. Именно на улицах Роара со мной произошло всё то, что я определяю своим первым, а значит самым чистым счастьем: здесь я научилась кататься на велосипеде, впервые встала на ролики, спасла одинокого щенка, запускала огромные мыльные пузыри, строила песочные замки и плавала в заливе… Здесь я познакомилась с Риной Шейн и обрела в её лице лучшую подругу.