Н - 7 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 28

— Я молчал на совете, чтобы не ссориться с тобой. — Поднял голос Латтнер, перебивая. — Чтобы не показывать остальным твою некомпетентность и неумение зарабатывать деньги!

— Ты уже тогда задумал пойти против меня?!

— Если ты не способен безопасно доставить мясо, кто в этом виноват? А если бы их убили в пути? Это спросит правление! А я спрашиваю у тебя сейчас!

— Микроавтобусы с моим гербом, в охранении — «мастер» и три «ветерана». — Свело скулы на лице Георга.

— Как видишь, этого оказалось недостаточно, — примирительно произнес Латтнер. — За порчу имущества я тебе даже заплачу. А ты, будь добр, пойди на встречную услугу. Забудь свой провал. Это и в твоих интересах.

— Расскажешь это правлению через два часа. — Приготовился Ходенберг отвернуться.

— Десять процентов, Георг. Твоя доля с выкупа.

— Латтнер, ты осознаешь риски для всех нас? — Вкрадчиво произнес Ходенберг. — Смерть этих детей может вызвать новую войну. Ты хочешь, чтобы воевали с нами?

— Город закутан «Пеленой» в три слоя. Спутники ничего не увидят. Свидетели, исполнители, жертвы — умрут. Свою повестку дня ты получишь — красивую, сочную, сносящую крышу от желания мстить. Помнишь свои чувства? Мои умельцы такое видео тебе сделают — сам пойдешь добровольцем на фронт. — Усмехнулся сеньор Бремена. — Двенадцать процентов.

— За провал платить буду я. Ты же вывернешься, Латтнер. Всегда выворачивался.

Ходенберг сделал жест пальцами, и картина на экране вновь показала грузного мужчину — только в этот раз напряженно склонившегося вперед, без бокала в руках.

— Пятнадцать процентов. — Жестко постановил Йорг. — Или созывай свой совет. Я дам им по пять процентов, и они тебя сожрут.

— Двадцать процентов. Мне еще искать этих семерых по всему городу!

— Возрадуйся, Георг. Они уже найдены. Сидят в отеле твоих русских, — насмешливо улыбнулся Латтнер и откинулся обратно на кресло. — Теперь там есть их генетический материал. Хороший следователь подтвердит любую придуманную тобой версию. Так что — пятнадцать. Больше пятнадцати твои хлопоты не стоят.

— Пятнадцать процентов и копии всех документов, принятых в качестве платы.

— Это существенно больше пятнадцати процентов… — Задумчиво протянул Йорг.

— Готов делиться копиями со всем правлением?

— Сделка заключена. — Кивнул Латтнер. — Конец видеосвязи.

Экран мигнул и отключился. Пожалуй что именно эту сделку не следует оформлять на бумаге.

— Запись трансляции — в особый архив. Оборудование уничтожить. — Распорядился Ходенберг.

«Нет, ну какая сволочь!» — Все еще чуть ли не трясло Георга. — «Денег ему мало! Все общее дело готов под нож!».

Впрочем, шанс того, что войны не будет все равно — тоже был существенный. Так что… Кроме того, Латтнер наверняка обставит дело так, что именно он будет посредником по этому мясу — и неплохо так поднимет влияние в Европе. Сам пленит, сам возьмет деньги, сам убьет — и получит за это уважение. Хватка у мужчины, который был старше Ходенберга на полсотни лет, все еще оставалось железной.

«Но оставить это просто так — будет неправильно». — Холодно подытожил результаты переговоров сеньор Любека.

Перед ним споро и деловито выставляли всю технику, задействованную в переговорах. А как завершили — аккуратно замкнули в куб воздушными сферами и пережгли в единый грязно-черный ком. На кончике языка почудилось нечто едкое — будто сферы не удержали часть запахов… Слишком много переговоров за последние дни, слишком много уничтоженной техники — вот и чудится… Ходенберг не доверял электронике — как человек, активы которого были в том числе в предприятиях, производивших процессоры и прочее компьютерное железо, он имел на это полное основание.

— Как наши уважаемые гости? — Спросил он порученца, стоило слугам забрать хлама.

— Скучают в гостиной. Напитки не пьют, к еде не притронулись. Перед леди изображают плохое знание языка.

— Хорошо. Скажи им, я сейчас буду, — пожелал Георг остаться один в переговорной.

И стоило двери закрыться, оперся рукой о стену, позволив себе маленький порыв слабости.

Контроль бизнес-процессов давался нелегко — город, словно курорт в сезон, греб деньги круглосуточно. За всем нужно было следить лично — и все стороны сделки тоже хотели его личного участия.

Личное присутствие, наличные — эти обстоятельства выматывали нервы сильным мира сего. Все они: помешанные на чести, с радостью рванули в место, где честь не будет мешать вести бизнес. И все они желали гарантий — а в городе Ганзы ими были только Золотые пояса.

Ходенберг не желал вспоминать, когда спал последний раз. Но знал точно — если такое повторится, то за такие комиссии и проценты, что гребла Ганза за предоставление площадок и посредничество, он не поспит еще раз. Потому что это правильно: все должно идти через Ганзу, как и сотни лет до этого.

И еще одна крайне выгодная сделка — она прямо здесь, в его дворце. Осталось только подписать бумаги.

Ходенберг оттолкнулся от стены и уверенным, чуть пружинящим шагом направился к ожидавшим его контрагентам — молодым, но очень перспективным.

— Господа! Приношу искренние извинения, что был вынужден вас покинуть. — Зашел он в пышно обставленную гостиную с высоченным стеклянным куполом вместо потолка. — Вы же понимаете, дела-дела…

Из-за длинного обеденного стола встали молодые люди: маркизы Орлов, Троекуров и Куракин. Одетые с хорошим вкусом в вечную и нестареющую классику: костюмы-тройки спокойных расцветок, гости вели себя подчеркнуто вежливо, тактично и уверенно. Ходенберг сказал бы, что чувствовалась излишняя отрепетированность действий: маркизы, двигаясь по дворцу, даже не обращали особого внимания на обстановку, будто бывали тут десятки, а то и сотни раз. А ведь слуги Георга расстарались, умышленно развесив на стенах и расставив на полках сервантов трофеи военных кампаний против Империи. Достаточно деликатно все было выполнено: не найти в практически музейной выставке прямого оскорбления. Да и не для оскорбления и подготовлено — вот зацепить личным интересом, заинтересовать, заставить задавать вопросы… Вещи-то сугубо семейные, выкупить наверняка было бы приятно… Георг бы не продал, но подарил.

Так нет же: прошли мимо фамильных побрякушек с фотографиями погибших предков. Маркизы, видимо, были слишком подавлены важностью своей миссии. Надо будет попробовать позже… Свои люди ему пригодятся: особенно из молодых и перспективных.

Вверительные грамоты, которые были на руках молодых людей, доказывали право говорить и подписывать документы от имени двух десятков герцогских семейств восточной империи, так или иначе планировавших штурм и разграбление земель герцогов Юсуповых. У каждого из маркизов: своя грамота с неповторяющимся списком фамилий. Даже среди единого блока прослеживались явные противоречия.

Понятно, что все переговоры уже давно состоялись без участия молодых гостей, равно как подготовлены три комплекта договоров — вон, в кожаных кейсах, что лежат у ног поднявшихся из-за стола маркизов. Но подытожить, подписать, поставить точку в сделке доверили именно этим троим. И сделать они обязаны были в Любеке, лишенном законов. Потому что по договору знатнейшие и благороднейшие фамилии брали у каких-то торгашей кровавые артефакты, необходимые для штурма родовых твердынь.

Кровавые артефакты, поговаривают, запрещены во всем мире. И владеть ими открыто — верный путь, чтобы однажды утром вместо родового имения нашли выжженный кратер в десяток метров глубиной… Однако они были у всех более-менее уважаемых фамилий — это тоже непреложный факт и абсолютное знание. Только люди с головой на плечах не собирались об этом никому сообщать. И уж тем более не собирались использовать в локальной войне с огромным количеством свидетелей.

Однако есть нюанс: штурмовать Юсуповых без кровавых артефактов: взламывать защиты крепостей, обеспечивать чистую воду в тылах, стационарные щиты над командными штабами и ограничивать возможность подкопа и минирования под позиции… В общем, такое решение обошлось бы огромной кровью и потерями.