Современные будзюцу и будо - Дрэгер Донн - Страница 10
- Предыдущая
- 10/51
- Следующая
Для Минобэ государство было юридическим лицом, обладающим и суверенитетом, и полномочиями для осуществления власти; император являлся лишь высшим государственным органом с исполнительными функциями. Трактовка со стороны Минобэ концепции кокутай означала ограничение полномочий императора, в прошлом считавшихся священными и неизменными. Определяя императору место «государственного органа», Минобэ пытался ослабить автократическую форму правления и поставить под сомнение саму законность неконституционных образований. Он стремился воспрепятствовать действиям тех, кто пытался самостоятельно распоряжаться вооруженными силами, вынудив давать на это санкцию самого императора. Фактически он ослаблял воздействие конфуцианства на нравственность и правосудие. Уэсуги Синкити, тоже профессор Токийского императорского университета, выступал против позиции Минобэ. Уэсуги сделал из императора мистический орган, приравнивая его к абсолютному самодержавцу в монархическом государстве. Милитаристы позднее используют этот взгляд для оправдания своих своеобразных целей.
Правительство Тайсё состояло из отдельных политических элит. Три основные элиты включали гражданскую администрацию, вооруженные силы и политические партии. Каждая элита распадалась на ряд враждующих между собой группировок, что делало политическую сцену Тайсё довольно запутанной, но в конце концов политические партии стали самой влиятельной силой в правительстве. Широкой общественности были известны многие серьезные личные недостатки некоторых партийных политиков. Многие из них оказались оппортунистами, действующими наподобие генералов без армии. Своим властолюбием они добивались влияния и, заняв выгодное положение, забывали свой долг представлять интересы народы и использовали свое положение, объединяясь с теми, кто мог послужить их интересам. Широким массам эти политики представлялись людьми без принципов или этических норм.
По мере того, как политические цели лидеров Тайсё все более рознились друг от друга, стала формироваться группа либеральных мыслителей, личные идеалы и идеология которых способствовали дальнейшему социальному и политическому разладу. В целом эпоха Тайсё характеризовалась высокой степенью интеллектуальной активности; но сами цели все дальше отходили от устремлений эпохи Мэйдзи. Романтизм Мэйдзи проторил путь определенного рода реализму и даже натурализму, ибо новому поколению, чье воспитание было уже не столь ориентировано на конфуцианство, как в случае с поколением предыдущим, было чуждо настоящее чувство социальной ответственности. Саму эту тенденцию можно легко проследить в литературе того периода. Писателей перестали заботить император, военные проблемы, политика и экономика, они обратили свои взоры на запутавшуюся личность в запутанном обществе. В произведениях того времени преобладали проблему отчаяния, уныния и тщетности человеческого бытия. Популярной была тема обретения собственного согласия с природой; безусловно, большинство авторов этих работ привлекала нравственная природа человека.
Задача самоосуществления, как ее представляли писатели Тайсё, состояла не в сдерживании, а в том, чтобы дать выход внутренним силам. Человек познает себя, высвобождая свои естественные желания, особенно желания сексуальные, из пут общественных традиционных нравов. Такие традиционные занятия, как классические будо, которыми уже стали пренебрегать в эпоху Мэйдзи, рассматривались как совершенно устаревшие; духовная природа классических будо препятствовала свободному выражению собственного "я". Массы предпочитали находить менее взыскательные занятия — такие, как спорт.
Романист Нацумэ Сосэки (1867-1916) оказал огромное влияние на упрочение духа либерализма в эпоху Тайсё. Сочинения Сосэки высмеивали слепой патриотизм, утверждая, что индивидуальная мораль выше государственной. Нисида Китаро (1870-1945), философ, чьи воззрения определялись немецким идеализмом гегельянского толка, пробовал себя в дзэн-буддизме. Но когда потерпела крах политика «открытых дверей», Нисида взялся за философское обоснование бедственного положения соотечественников. В своем трактате «Нихон Бунка-но Мондай» («Вопросы японской культуры») Нисида выделил особую восточную культуру, характеризуя ее как «образ безобразного» и «голос безголосой действительности». Направлению его мыслей своеобразную окраску придавали ёмэйгаку и дзэн-буддизм, особенно когда он заводил речь об «активной интуиции» и «чистом опыте», пытаясь объединить оба эти пути познания в таких понятиях, как самоотождествление (и индивидуализация) положения Японии в международном сообществе. Философия Нисиды наряду с романами Нацумэ Сосэки нашла широкий отклик среди читающей публики в эпоху Тайсё.
Влияние Ямагаты Аритомо в правительстве ослабело. Довольно широкая самостоятельность, которой он добился для армии, служила на руку тем, кто хотел убрать его с политической сцены, чтобы тем самым получить возможность противостоять конституционному правительству. Требования со стороны армии и флота увеличить им ассигнования были отклонены кабинетом министров. Это предрешило так называемый политический кризис Тайсё 1912-1913 годов и привело к падению кабинета. Политические последствия самого кризиса предопределили последующее ослабление конституционной власти за счет усиления влияния политических партий, направляемых новым поколением высокопоставленных армейских и морских офицеров; эти новоявленные лидеры были не столь умеренными в своих идеях, как самурайские реформаторы эпохи Мэйдзи или же лидеры переходного периода в начале эры Тайсё.
Побочным следствием кризиса явилось требование большей свободы внутри страны. Ёсида Сакудзо (1878-1933), профессор политической истории и теории Токийского императорского университета, старался доказать, что конституционная монархия Японии и западная демократия совместимы друг с другом. Его аргументация строилась на собственном определении демократии, включающем два различных понятия: минсю сюги (букв. «принцип народовластия») и мимпон сюги (букв. «принцип народного благосостояния»).
Первое означает, что «по закону суверенитет государства исходит от народа», а последнее — что «в политике конечной целью осуществления государственного суверенитета должен быть народ». Демократические тенденции стали проявляться и в самом образовании. Все школьные учебники в 1916-1917 годах были пересмотрены для того, чтобы отразить связи Японии с Европой.
Первая мировая война оказалась удачной для Японии. Как союзник Великобритании Япония для ведения боевых действий ограничилась минимальным количеством собственных армейских и военно-морских сил, однако получила огромные экономические выгоды в виде территориальных приобретений и на Азиатском континенте, и среди островов Тихого океана. Невзирая на нейтралитет Китая, японские войска высадились на Шаньдунском полуострове и посредством военной полиции установили контроль над всей железнодорожной сетью полуострова. Окума Сигэнобу, ощущая поддержку влиятельных политических сил, стал рьяным империалистом, когда навязывал в 1911 году Китаю оскорбительные условия, составившие «Двадцать одно требование» японских властей. Япония фактически прибрала к рукам китайское правительство. Ямагата осудил политику запугивания Китая, доказывая, что дружба с Китаем и поддержка политики взаимного сотрудничества в деле защиты Азии были более выгодны. Сам факт, что Ямагата уже не имел решающего голоса, стал очередным свидетельством того, что на смену осторожному националистическому милитаризму приходит шовинизм.
Сибирская экспедиция 1918-1919 годов была непопулярной среди наиболее консервативных элементов правительства. Эта военная компания стоила многих человеческих жизней и огромных средств, но не принесла никаких материальных выгод. Ее значение состоит в том, что здесь впервые открыто признавалась за самостоятельной военной группировкой в правительстве вся полнота власти в вопросах внешней политики. На исходе Первой мировой войны страны Антанты хотели ввергнуть Россию в войну против Германии и с этой целью отправили войска в Сибирь. От Японии тоже потребовали снарядить военную экспедицию, чтобы поддержать союзников. Ямагата считал, что японское присутствие в Маньчжурии необходимо для безопасности Китая и Японии, но в то же время он критиковал тех, кто хотел, чтобы Япония не ограничивалась этими территориями: «Маньчжурия — единственный регион японской экспансии… Маньчжурия — сфера жизненных интересов Японии». Он приводил доводы: «Китай мог бы упрекать Японию за то, что она вступила в Маньчжурию, но не за то, что она изгнала русских из Маньчжурии, пусть даже Пекин уже не входил в состав Китая». Члены военной группировки, поддерживающие экспансионизм, заставили Ямагату взглянуть на отправку войск в Сибирь как на маневр, позволяющий усилить присутствие Японии в Маньчжурии, так что, когда Япония согласилась на требование союзников, Ямагата не возражал.
- Предыдущая
- 10/51
- Следующая
