О с Г 2 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 46

— Знаю. Буду проигрывать — пристрелю его.

***

В задних комнатах покоев лорда-канцлера, служивших казармой для отряда Рея, барон сделал странное признание.

— Люк, знаешь, я, наверно, старею.

Ингриец, поигрывавший кинжалом, иронично приподнял бровь.

— Откуда такие мысли, твоя милость?

— Посуди сам. Мы в походе, в засаде. Нам грозит опасность. Скорее всего — неравный бой. Недавно я бы выл от восторга, от ощущения полноты жизни. А почему-то больше хочу в Бар де Дюк, к Алейне и к Полин. И еще… перед самым отъездом у Алейне появились признаки, что она тоже…

— Ждет ребенка? Молодцы! Поздравляю.

— Рано пока, — Рей присел на кресло, опустив шпагу между колен. — А спросить письмом — как там, не могу. Во-первых, она знать не должна, где мы. Во-вторых… Как это спросить? Не скинула бы дитя! Прочтет, расплачется, а я далеко, и не могу утешить, обнять.

— И тут же пробовать зачать снова, — невозмутимо добавил практичный Люк. — Если раз что-то начало получаться, выходит — можете. Двигай завтра в храм Святой Екатерины, она покровительствует матерям, поставь свечку, закажи молитву за рождение дитяти. Говорят — помогает.

Планы на завтра смешало появление Сергея.

— Рэй уже в курсе, в шесть утра у меня дуэль, — бросил он без предисловий. — На меня набросился сын герцога де Тревейна, желающий руки Флоранс. Узнал, гаденыш, про наши с ней отношения. Немудрено, весь дворец в курсе, здесь не принято скрывать. Подловил, дал перчаткой по мордасам.

— Первый раз вижу поганца, — пожал плечами Рей. — Отец его в возрасте был политик, а этот драчун. Какое оружие?

— Рапира и кинжал.

— Моя школа, — ухмыльнулся Люк. — Говоришь, в шесть? Давай разомнемся. Потом иди отдыхай и выспись хорошо.

— Он дело говорит, — поддержал Рей. — Там на пиру они ужрутся, веселиться будут за полночь. Если твой соперник такой наглый, он наверняка гульнет. Нам на руку.

Сергей сбросил камзол, оставшись в рубашке, Люк подобрал несколько палок, имитировавших рапиру и кинжал.

— Становись, твоя светлость. Повеселимся и мы.

Но то был вечер нарушенных планов. Буквально через полчаса заявился Антуан.

— Граф! Вас ищут придворные по поручению принцессы. Срочно придите к ней.

Разгоряченный, Сергей оделся.

— Пока дойду в ее крыло, провоняю потом, как скакавший галопом жеребец.

— Так не ходи, — хмыкнул Рей. — Или между вами еще что-то осталось?

— Один раз так и поступил. Потом глупо оправдывался, почему не откликнулся на ее приглашение, якобы по цвету ливреи лакея не понял, от кого послание… Интересно, она помнит?

— Само собой. Иногда женщины помнят гораздо больше, чем хотелось бы. Поверь дважды женатому, — маркиз окликнул Лайзу. — Собаку не забудь. Женщины любят животных.

Рыжая немедленно подскочила с подстилки. В сутолоке приема Сергей не стал ее брать, а жаль — порвала бы герцогскому отпрыску штаны. Собака ткнулась носом в его ладони и радостно заулыбалась. Ей предстояло дело с хозяином, и это уже само по себе счастье, и не важно — какое дело.

Если бы и человечьи, а не только собачьи женщины были такими покладистыми!

Но, пожалуй, — нет. С некоторой долей мазохизма мужчины гораздо больше любят упрямых женщин с неуступчивым характером, не оказаться у такой под каблуком — уже предмет гордости.

Флоранс была именно из этой породы.

***

— Войдите!

Принцесса стояла у окна, освещенная единственной свечой.

Лайза шмыгнула в комнату первой и радостно запрыгала около Флоранс. Сергей подумал, если готовился тяжелый, серьезный разговор, собака моментально разрушила заготовку. После такого начала сложно вещать тоном обвинителя в трибунале.

— Ну вот что ты делаешь?!

Он подошел вплотную.

— Просто люблю. Тебя, Тибальта, Лайзу тоже, пусть она и не человек. Всю Гею люблю, и хочу, чтоб она оставалась такой, даже диковатой, но не столь испорченной как мой мир, особенно британская ее часть. А за любовь иногда приходится воевать, — он провел рукой по ее платью над ложбинкой груди и не обнаружил цепочки медальона. — Ты правда его не носишь. Я — ношу. Всегда. И завтра тоже, когда на меня бросится этот бешеный Этьен.

— Господи… Отец ему еще даже не отказал.

— Но и не согласился. Вот поганец и бесится. Как же им хочется породниться с августейшей семьей.

— Да! — просто согласилась Флоранс. — Я старше его на год, была замужем и имела любовника, потому считаюсь порченной. Кроме близости к короне, у де Тревейнов никаких причин желать этого брака.

— А у меня — есть! Хочешь, поклянусь: как только Эдуард обретет уверенность, уедем из дворца, будем вести обычную жизнь, — Сергей осторожно обнял ее за плечи, не пытаясь привлечь к себе. — Больше не будем считать календарь и твои опасные дни, наоборот, пусть у Тибальта родится братик! Ну, а хочешь — улетим, посмотришь другие миры, где никто не знает, что ты принцесса. Правда, на Гее все равно лучше.

При словах о ребенке слезы даже не полились — брызнули из бирюзовых глаз. Этого Сергей уже не выдержал, начал целовать, убирать влагу губами…

Романтический момент испортила Лайза, прыгнув на них передними лапами в порыве ревности — почему не берете меня в обнимашки? Левой рукой Флоранс обвила собачью голову.

— Милый, говорят: он очень опасен. Еще неизвестен как боец, но тренировался с детства целыми днями.

— Я только что тренировался четверть часа. Но у меня есть опыт убивать. Очень неприятный опыт, ты знаешь.

— Да! Верю.

Воистину мир перевернулся с головы на ноги. Неужели между ними восстанавливается доверие? Хоть чуть-чуть!

Сергей обнял ее крепче, обнял, привлек к себе. Губы оставили в покое глаза и опустились ниже, раздвинув губа принцессы, язычок отправился в нежное путешествие, но не задержался там. Граф принялся целовать ее шею, досадуя, что Флоранс в закрытом платье, без выреза-декольте, а многочисленные завязки так долго распутывать…

Она резко отстранилась.

— Милый! Остановись. Мы оба знаем, чем это кончится, ты же не уйдешь до утра. А тебе нужны силы!

— Но я так тебя хочу!

— Я тоже! Очень! Уходи…

От краткости встречи расстроилась даже Лайза.

В самом приподнятом настроении Сергей обошел самые важные зоны дворца, убедившись, что пока ничто не предвещает беду. Бодуэна унесли в спальню, его покои под охраной как маленькая крепость, туда допускаются только дети, лорд-канцлер, проверенная обслуга да врач с духовником.

Знать по-прежнему радовалась жизни. Среди пирующих развлекалось все семейство де Тревейнов, завтрашний поединщик вскочил на кресло и что-то орал, сжимая в руках кубок. Заметно пьяный де Моайль о чем-то спорил с графом де Туа, чуть особняком держался барон де Бретье, поглядывая на резвящихся высокородных, он прикладывался по чуть-чуть.

Его и отозвал Сергей.

— Ваша милость, завтра в шесть у меня дуэль.

— Все в курсе. С молокососом, но тот молокосос опасен. Знаю, вы — тоже, но…

— Как раз и узнаем, чье «но» сыграет. Будете моим секундантом? Я пригласил с собой Антуана и несколько гвардейцев из дворцовых, но они, к сожалению, не дворяне.

— Нужен благородный, причем хорошо, если со стороны, беспристрастный, — догадался барон. — Вот моя рука, ваше сиятельство.

Предупреждения Флоранс и де Бретье оказались не пустым звуком. Секунд через тридцать после начала схватки Сергей почувствовал, что в фехтовании он напоролся на настоящего мастера.

Парень демонстрировал необычайную силу рук. Его тяжелая боевая рапира мелькала столь стремительно, что клинок порой пропадал из вида, словно размазываясь в воздухе. Кинжал болтался в ножнах на поясе, совершенно не нужный.

С Сергеем пришли Антуан и барон, с де Трейвеном — его отец и младший брат. Этьен не спешил, наслаждаясь превосходством. Неизвестно, сколько он выпил накануне, отдыхал ли, но усталости или похмелья в нем не было ничуть.