Расписное небо (СИ) - Питкевич Александра "Samum" - Страница 20

Вырваться из нежных, но цепких рук валорок я смогла только сославшись на усталость. Голова и правда начинала гудеть, так как весь вечер мучили сомнения, правильно ли я поступаю. Настроение не поднимало и тяжелое ощущение взгляда золотых глаз, так и прожигающее спину между лопаток.

Сумудин.

Работы было не слишком много, но мысли в голове все время вертелись по одной и той же траектории, создавая водоворот и не позволяя сосредоточиться. Большую часть времени проводя в комнате или в ангаре у Птички, я думал и думал, пытаясь рассмотреть вопрос с разных сторон. Выходило плохо. Выходило, что я просто влюбился. Это было странно и совсем не похоже на те чувства, что я испытывал когда-либо раньше, но другого объяснения не было. Это было совсем не то летящее чувство эйфории и восторга, которое я знал. Это была тянущее, ноющее и острое ощущение оголенных нервов. Мне не нравилось, когда Ольса была рядом, ее тарные, так и не понятые мной эмоции, которые иногда прорывались через обычный поток ощущений, просто выбивали из нормального мироощущения. И меня до ужаса бесило, когда я не знал, где она.

Желание просто запереть землянку в комнате и не выпускать, пока во всем не разберусь, иногда становилось до опасного сильным. Может ли на самом деле так проявляться влюбленность? Ответа у меня не было.

Но ощущения спокойствия, возникшее после нашего порывистого поцелуя, волновало не меньше всего остального. Это было правильно, это было цельно и честно. Можно ли назвать поцелуи честными? Определенно «да». Чем больше я размышлял, тем отчетливее представлял , куда нас такие поцелуи могли бы завести.

Сихерче.

Просматривая все события прошедших дней, никак не мог понять, в какой момент эта женщина выдернула мою душу. И что она с ней сделала. Будь Ольса на самом деле посвященной дарийской жрицей, ведьмой, знахаркой и кем угодно еще, я хотя бы мог смириться с происходящим (хотя, вряд ли).

Не отрываясь, стоя в компании других офицеров, всматриваясь в узкую спину, затянутую в темное синее платье, такое же узкое, как Ольса носила всегда, я принял решение. Раз теория не дает нам никаких ответов, видимо, настало время приступить к практике. Первым делом решим вопрос с ее «горькими» эмоциями, раз они мешают мне жить. А там посмотрим, как близко мне нужно к ней подобраться, чтобы в голове снова стало ясно, а на сердце спокойно.

Ее странные, нечитаемые эмоции проявлялись в любых стрессовых ситуациях, не связанных с работой. Стоило Ольсе заняться делом, как девушка становилась исключительно собранной и достаточно резкой, как и положено существу, отвечающему за чужие жизни. Но вот в любом другом случае, ее скрывали такие неприятные эмоции, что иногда просто хотелось прополоскать горло, только бы избавиться от этого привкуса. Значит, стоит создать стрессовые условия, не связанные с работой и посмотреть, что будет. Возможно, мне хотя бы удастся разобраться, с какой стороны искать ответ.

Так как я твердо решил, что стану и дальше целовать эту женщину. Ради обоюдного удовольствия и моего спокойствия. А если для этого нужно помочь Ольсе с эмоциями, то так тому и быть.

Отвлекшись всего на мгновения на вопрос одного из офицеров, я буквально кожей почувствовал, как Ольса покинула кают-компанию и выругался про себя. Решать вопросы с ее эмоциями я планировал начать уже сегодня.

Озир, в красивом темно-фиолетовом кителе, как яркое пятно на фоне светлых стен, ждал меня в на лифтовой площадке. Широко и радостно улыбнувшись, механик подал руку, предлагая опереться.

– Терри, вы сегодня великолепны, – еще бы. Почти на полчаса больше потратила, приводя себя в подобающий вид. Скромно улыбнувшись, кивнула, принимая комплимент. С этим мужчиной было весьма легко и приятно общаться. Ни малейшего дискомфорта или волнения. Конечно, хотелось немного страсти, но, может, она не сразу появится? Вечер все же только начался. – Пойдемте, покажу вам внутренности нашего корабля. В какой-то мере это похоже на строение тела.

Лифт вынес нас в небольшой коридор, оканчивающийся широкими металлическими дверями. Помимо биометрического замка, здесь требовался еще дополнительный пропуск. Когда система мигнула, принимая данные, двери с шипением разошлись.

Это на самом деле было весьма удивительное зрелище. Огромное помещение, высотой в этажей пять-шесть, довольно шумное, но какое-то стерильно чистое. Под потолком, по стенам змеились трубы разного диаметра и из различных материалов. Между уровнями тянулись воздушные переходы мостов, соединяя разные участки. В глубине, по центру, находилась панель контроля с несколькими экранами, за которыми наблюдал валор в горчичном комбезе. Присмотревшись, заметила других работников, мелькающих среди невероятного выверено-точного нагромождения машин.

По правой стороне стояли какие-то огромные чаны, все с датчиками и множеством соединительных элементов. Дальше, за пультом управления что-то страшно гудело, так что даже вибрировал пол. Мне совсем не хотелось бы туда приближаться. Едва успела осмотреться, крепко держась за локоть Озира, как по машинному отделению раздался громкий сигнал. Прозрачная, огромная труба, идущая от гудящей машины в конце зала, вдруг заполнилась паром, который с невероятной силой, шумом и гулом рванул вверх. Волна тепла докатилась до нас минут за пять, вызывав резкие ассоциации с пустыней, хоть я там раньше никогда и не бывала, а поток все не прекращал подниматься вверх, оседая конденсатом на стенах трубы.

– Это что такое?

– Некоторые двигателя Парадокса нуждаются в периодическом охлаждении. Три единицы попеременно нагнетают мощность и их обшивка расширяется. Если из вовремя не охладить, может произойти серьезная авария. Лучшим вариантом является шоковая волна. А излишки пара, которые получаются, прочищают систему и дают дополнительную энергию на обеспечение внутренних потребностей корабля. Идемте, посмотрим ближе.

Мы медленно двинулись по кругу, обходя этот странный организм.

– Внутренние потребности восполняются сопутствующими элементами. А для чего тогда те три двигателя?

– Военная мощь, защитный купол.

– А двигатель? Тот, который позволяет нам лететь? – было немного стыдно, но я совсем не понимала, что к чему здесь привязано и как взаимодействует.

– Совершенно отдельная система. Самостоятельная и замкнутая.

Автономное «сердце»?

– Это значит, если с ним что-то случится, мы застрянем в космосе? И будем просто дрейфовать, пока... пока что-нибудь не случиться?

Озир тепло рассмеялся, глядя на меня искрящимися глазами. Это было весьма мило, так как я ощущала себя в его компании маленькой и наивной. Давно забытое ощущение.

– Что вы. Всегда есть запасные двигателя. Маневровые элементы, которые, пусть и не очень мощные, но вполне применимы в случае чего. Да и пока не бывало случаев, чтоб основной двигатель вышел из строя. Не на судне подобного уровня. Не стоит об этом переживать. Осторожнее здесь, покрытие перфорированное.

Крепкая рука быстрым движением обвила мою талию, прижимая к бедру. Пол и правда был с дырками, но они были не настолько крупными, чтобы угрожать моим каблукам. Впрочем, тепло и сила, идущие от мужчины, немного волновали, так что все шло как надо.

Сумудин.

Проследить, куда направилась Ольса, было очень просто. Еще пару дней назад я привязал геолокацию ее ретронслятора к своему киверу. Еще не зная, как стану поступать с этой женщиной, уже создавал условия, при которых можно действовать. Так или иначе.

Стоило увидеть, куда навострила шпильки эта особа, как в голову закралась тревога. Просто так в машинное отделение попасть было не возможно. Спустившись к боковому входу, прошел в цех через толстую стальную дверь, внимательным взглядом окидывая огромный зал. Отыскать светлую головку Ольсы удалось не сразу, а потом едва сдержался, чтобы не раскрошить зубы. Челюсти свело, стоило рассмотреть, как мужские руки скользят по тонкой талии, прижимая это нежное, но такое непонятное создание к неправильному телу. Стоя в стороне, через все отделение, я был готов одним прикосновением парализовать Озиру, которого узнал по светлому ежику и развороту плеч. Его появление в поле зрения Ольсы совсем меня не устраивало. А такое близкое нахождение и вовсе было каким-то испытанием для моей выдержки.