Легенда о Спящем (СИ) - Кара-Басов Максим - Страница 14

— Вам нельзя, — остановила княжна, когда Март захотел забраться на платформу, — Чужаки не участвуют в ритуале.

— А как же Крюк? — кивнул на друга новик.

— А он участвует, но в своей роли. Смотрите дальше.

Наконец, последний из очереди изгоев нанёс свой кровавый отпечаток на лицо деревянной бабы, и под ликующие крики шестёрка носильщиков подняла помост на плечи. Ударили барабаны, и под их медленный, печальный ритм носильщики зашагали вокруг поля. Впереди бежали дети, бросая под ноги процессии цветы и зернышки, а вожди во главе с Проповедником нестройно завыли:

— О, славные Тотемы! О, глубокое небо! Великая мать идёт к вам! Великая мать идёт к вам!

Процессия добрела до покрытого грязью участка беговой дорожки, без сомнений шагнула в него, по колено в грязи прошла на другую сторону. Взвыли вувузелы, барабаны ускорили ритм, и толпа пошла на второй круг.

Всё повторилось снова. Только теперь в жертву принесли мелкого радовепря, а мазали кровью идола уже женщины. Чуть быстрее прошла процессия ещё один круг, и в третий раз жертвой стал огромный петух, а кровь его нанесли дети, включая самых маленьких.

Замкнув третий круг, носильщики пронесли идола дальше, к затопленной части дорожки. Толпа остановилась, а Проповедник вознёс руки к небу и закричал, устремив свой взгляд на солнце:

— Прими великую мать в объятия, даруй нам процветание и удачу!

Толпа нестройно принялась кричать:

— Великая мать едет в Царство тьмы! Освети нам путь! Великая мать! Путь!

По знаку вождя, шестёрка носильщиков шагнула в тёмную гладь пруда. С каждым шагом, идол качался и накренялся вперёд, носильщики же бесстрашно продолжали идти под воду, ритмично переставляя ноги. Ритм постепенно замедлялся, и вот, когда головы мужчин полностью погрузились под воду, воцарилась полная тишина. Помост тихо покачивался на ровной глади пруда. Затем, словно его кто-то дёрнул снизу, импровизированный плот резко и полностью ушёл в пучину.

— А где же они? Где Крюк? — в волнении вскочил новик.

— Потерпи немного, — зевнула Ворона, на что княжна недовольно сморщила носик.

Прошло несколько минут. Полная тишина ватой давила на уши, сотни людей молча уставились на поверхность воды.

С шумом и брызгами, словно пробка из горла шампанской бутылки, пустой помост выскочил из воды. Словно подгоняемый лёгким ветерком, он резво проскользил к ногам вождей, что сгрудились у промоины. На пустом плоту что-то лежало.

Толпа загудела, а Проповедник взял в руку этот предмет и высоко поднял к солнцу:

— Тьма приняла дар! Великая мать прошла Муть!

Изгои заверещали, заревели вувузелы, забили барабаны. Восторженные вопли согнали весенних птах с трибун в небесную синь.

— Да где же Крюк?

— Да ничего с твоим дружком не случилось. Вон он, отмывается от грязи, — Ворона показала подбородком на небольшую загородку, где шестеро носильщиков поливали друг друга из ведёр.

На стадионе же одновременно зажгли десятки костров, люди принялись танцевать, сбиваясь в хороводы вокруг них. Звуковая какофония заполнила всё немаленькое пространство бывшего «Спартака».

— Ну, как вам? — Проповедник, отдуваясь, стягивал с себя шкуру радовепря, — Ух, аж взопрел.

— Впечатляюще… Впрочем, как и в прошлый раз, — зевнула воительница, — надеюсь, мяса хватит всем. А то я уже проголодалась.

— Вам бы всё пожрать, — хохотнул вождь, вытряхнув наконец ногу из жаркого плена шкуры, — А для меня, между прочим, сегодняшний ритуал — это настоящий повод для гордости. Ещё несколько лет назад приходилось целое шоу устраивать, чтобы несчастных детей спасти от жертвоприношения.

— Это как так? — спросил я.

— Да вот так… Изгои народ тёмный, для них весна — это пришествие не только тепла и сытости, но это и уход Мути с пустошей. Вот и поливали они раньше идолов своих кровью так, что поутру, бывало, курган из детских голов складывали. И рабы, что идола в воду тащили, взаправду помирали. А теперь пострадали всего лишь несколько домашних животных.

Проповедник наконец избавился от своего ритуального образа, смыл кровь с рук и лица и предстал перед нами в своём обычном полуголом виде:

— Ну что, пойдём к народу? Не бойтесь, никто внимания на вас не обратит, не до того им.

Ворона отрицательно мотнула головой:

— Мы и так задержались.

Центральная или Глубокая Муть — территория бывшей Москвы внутри Садового Кольца. Не посещается с момента появления Мути. Очень плотный туман, проникающий в глубокие слои Метро, стоит здесь весь год, из-за чего самые старые его станции затоплены Мутью и недоступны для использования. По легендам, в центре Глубокой Мути есть город, где живут Существа Мути — Осорки и Гончие.

(Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).

… Уже через час мы выходили из гостеприимной Общей Стоянки. Тухлый уверенно повел нас к какой-то дыре в земле, показал копьём вовнутрь:

— Единственный путь к следующей станции. Вокруг очень опасно, пройти можно только так!

Мы, один за другим, спустились в старый вентиляционный колодец. Изгой осветил факелом небольшую дыру в паре метров выше уреза от ледяной воды, что плескалась под самым верхним сводом метротоннеля:

— По этому ходу выберетесь к Щукинскому Форту. Будьте осторожны! Сразу же покажитесь охранникам Мосторга, а то они сначала стреляют на звук, а потом спрашивают, кто там.

Мы опять полезли под землю. Ворона кивнула мне:

— Включай свой фонарик, Молчун.

Узкий лаз, невысокий потолок. Остатки кабелей по всему своду потолка недвусмысленно намекали на технический тоннель. Впрочем, многочисленные отпечатки ног на полу и полосы нагара от факелов на потолке подтверждали, что теперь этим проходом пользуются регулярно. Сильно пригибаясь, мы двинулись вперёд.

— Оставил бы ты свою гитару Изгоям…, — чувствительно приложившись об чехол, проворчал Март.

— А ты держись подальше, — огрызнулся я, а Фыр оскалился на новика, потирающего лоб.

— Тише! Сейчас сюда осорки со всей Москвы сбегутся, — прорычала Ворона, стукнув незадачливого увальня по башке, — Вперёд!

Примерно через сотню метров я почувствовал странный запах. Словно где-то неподалеку сдохла крыса, и сородичи почему-то забыли её схарчевать. Остановился и дождался, пока ко мне подойдёт воительница:

— Что там?

Она шумно втянула воздух, осторожно выдернула кинжал и скомандовала:

— Новики, охраняйте княжну. Молчун, за мной.

После чего ловко перекатилась вперёд, за поворот. И исчезла из вида.

— Чёрт! — Пришлось пошарить фонариком по сторонам. Не сразу увидел узкий проём в кладке, явно сделанный недавно и мастерски прикрытый от лишних взглядов кучей старых силовых кабелей. Протиснулся между ними и наткнулся на мрачный взгляд Вороны:

— Потише ты. Смотри сюда.

Это была комната, размерами два на два метра. На полу, на брезентовой накидке, валялся труп человека в форме мышиного цвета. Пара сгоревших свечей, крысиное дерьмо повсюду. Подземные хищники уже принялись пировать на теле, и недовольно попискивали из многочисленных дыр вокруг. Фыр испуганно забился под воротник. Я сплюнул, борясь с позывами рвоты. Воительница же осторожно расстегнула шинель и, не касаясь руками, поддела клинком странное ожерелье на шее трупа:

— Видишь?

На тускло блеснувшей металлом цепочке болтался костяной скелетик нерождённого ребёнка.

— Альянс. Только эти живодеры такое носят.

Меня стошнило.

Ворона терпеливо дождалась, пока я закончил:

— Надо уходить. Труп свежий, дня три назад бросили. Получил в бок стрелу, а свои же и дорезали. Спешили, как видно.

— А что они тут забыли?

Та пожала плечами:

— Альянс — большие спецы в разведке. По всем пустошам шарятся. Не вздумай им попадаться живым. Лучше сразу себе глотку перережь.