Единственная для принца. Книга 3 (СИ) - Агатова Анна - Страница 16

- Но почему пуговица? Почему не письмо?

Тойво неизящно шмыгнула носом и тыльной стороной кисти утёрла слёзы. Пояснила:

- Просто дал знать, что добрался, что жив, что связь будем держать через галерею.

Она судорожно вздохнула, как вздыхают маленькие дети наплакавшись. Слабо улыбнулась. А Дамиан увидел рядом с принцессой своего Несносного Мальчишку. Тот сидел рядом с девушкой, и сейчас изображал большую собаку. Ростом он был такого же, как сидящая принцесса Тойво, и оттого его грустная морда у неё на плече выглядела бы умильно. Особенно - из-за редко помаргивающих, жалобно глядящих глаз и одиночных движений собачьих бровей, когда косые взгляды устремлялись к Дамиану.

Вот только реджи не умилился. Он отчего-то разозлился.

В последнее время Несносный Мальчишка вытворял что-то в самом деле невероятное, и воистину оправдывал своё имя - Несносный. И именно это так злило.

Что сейчас означало такое перевоплощение - большая грустная псина рядом с плачущей девушкой - было непонятно, и зачем пёс так сочувственно и неудобно примостился рядом с принцессой, было неясно. А в этом собачьем взгляде, бросаемом искоса, виделся немой укор. Или Дамиану только так казалось... 

Но терпеть это не было никаких сил.

***

Принц мчался на лошади, оставив далеко позади своё сопровождение - не было сил сопротивляться этому притяжению.

Один раз, только один раз! Он только посмотрит и сразу же назад. Просто посмотрит!

Он не сразу понял, что происходит, не сразу... Не сразу понял, куда его всё время тянет и зачем. Но вот эти тоскливые глаза Несносного Мальчишки – это его собственные глаза на грустной собачьей морде... То, что пёс показывал всем своим видом - тоска, грусть, жалость - было на душе у реджи, когда он смотрел на плачущую от радости принцессу Тойво, державшую в руках пуговицу.

Он тоже хотел радоваться тому, где-то жив тот единственный человек, который так важен для него.

Вот знакомый поворот с Большого Северного тракта, вот знакомая тропка в лесу, вот знакомый дом за кружевной зеленью высоких кустов.

Дамиан спешился. Удерживая лошадь под уздцы и похлопывая её по бархатному тёплому носу, попытался сквозь кусты рассмотреть, что творится в знакомом, таком нелепом, но почему-то таком милом доме.

Почти в ту же секунду на крыльцо вышла женщина, и реджи узнал её. Она! Валери! Его сердце застучало как бешеное, губы сами растянулись в улыбке, а ноги сделали шаг вперёд. Лошадь топталась рядом и вздыхала. Женщина повернулась, уловив движение, и заметила его.

Она, видимо, тоже узнала, потому что улыбнулась и приподняла одну бровь. И столько было там... Чего? Вопроса? Насмешки? Понимания? И это было настолько остро и неприятно, что Дамиан почувствовал себя мальчишкой, подглядывающим за купанием девчонок.

Он сделал шаг назад, ругая себя самыми последними словами. А женщина на крыльце развернулась и зашла в дом. Ему хотелось пойти следом.

Несносный Мальчишка, снова ставший огромным псом, побежал к заветному дому, радостно виляя хвостом. Через пару шагов обернулся. Заметил, что принц остался на месте, вернулся и посмотрел на Дамиана, чуть наклонив голову набок. На собачьей морде с вываленным из пасти языком читалась улыбка, какой может улыбаться только пёс.

Дамиан не реагировал, и пёс лёг, положил голову на лапы и смотрел теперь ужасно умильно - снизу вверх, помаргивая и не переставая улыбаться. А потом игриво вскочил, в прыжке развернулся, помчался к странному дому за кустами. Остановился, обернулся и снова радостно бросился к Дамиану, схватил призрачными зубами за штанину и потащил, весело и немного зло мотая головой из стороны в сторону. Но принц не двигался с места - он уже сказал своё твёрдое нет! А значит, никуда он не пойдёт. Нет, он не хочет никого видеть!

Пёс уселся и уставился на принца со счастливой мордой, на которой так и читалось: «Ну, побежали уже скорее! Почему стоишь?»

Но Дамиан, не обращая внимания на эти ужимки, запрыгнул в седло и направил лошадь обратно, туда, откуда раздавался топот копыт небольшого конного отряда, отряда его сопровождения.

Дамиану, наследнику престола, взрослому мужчине, государственному мужу, хотелось плакать, когда он понимал - его неодолимо тянет к женщине, которая ему не ровня. Которая демонстрирует пренебрежение, к нему - к принцу и наследнику.

Никто! Никогда! Не смел показывать ему пренебрежение! Даже когда он был вторым, не наследным принцем, а уж теперь!.. Ах, что б тебя!

И Дамиан самым жестоким образом дёрнул за поводок своего Несносного Мальчишку. Да так, что пса поволокло за ним, резко пришпорившим лошадь.

Это когда его после встречи с Валери в доме Милэды куда-то влекло, он не понимал. То начинало тянуть к княжне прямо на совете у матушки, да так, что он физически чувствовал боль, то хотелось бросить всё, в том числе и совещание с министрами, советниками и безопасниками, и мчаться сломя голову в Новую Академию. Непонятно было. Но спасала железная воля и многолетняя выучка держать себя в руках.

Хотя было бы неправдой утверждать, что он совсем не понимал, что происходит. Подозрение, подкреплённое фактами, - та вещь, которая почти доказана. Но принц предпочитал ничего не понимать...

Всё стало абсолютно ясно в тот вечер, когда недалеко от его покоев очередная женская фигурка выступила из коридора навстречу. И принц внезапно вспомнил, что давно уже гладкое женское тело не грело его ладонь, а прерывистое женское дыхание не тешило его слух. Телесный голод вдруг пережал горло и высушил гортань. И не заглянув даже в лицо предложившей себя женщины, Дамиан схватил её за руку и потащил к себе.

А там, не тратя времени, даже на то, чтобы зажечь свет, прижал к себе тоненькую фигурку, вдохнул запах её волос, провёл носом по шее, пока его руки мяли плечи, жадно гладили узкую, гибкую спину и спускались ниже, чтобы нащупать... девичьи узенькие бёдра? Дамиан замер и мгновенно закаменел. Непроизвольно вырвалось:

- А где?...

Он был растерян - не то. Ладно – запах не тот. Но вот тут, пониже спины?.. Тут должно быть по-другому. В этом месте должно быть много... много тела должно быть!

В висках застучало, и он оттолкнул девушку, схватившись за голову. 

 Почему должно быть много? Он закрыл глаза и нервно потёр виски.

Вспоминал.

В душе успокаивалось, когда он вспоминал, головная боль отступала, когда он представлял, что, спускаясь ниже талии, его рука должна ощутить много тела. Широкие должны быть бедра, вот такие... такие...

И тут же вместо боли вспышкой в голове мелькнул образ — фигура наклонившейся женщины. Наклонившейся за чем-то на полу женщины.

Он застал эту картину однажды в домике Милэды. Да, вот такие широкие бедра должны быть у женщины! У его женщины…

Желание пронзило насквозь, и принц снова схватил девушку, что так и стояла перед ним, растерянная, полураздетая. Он снова вдохнул запах её кожи, провел рукой от плеч вниз, по спине, опустил ладонь ниже талии...

И всё. Желание мгновенно пропало.

Будто его окатило холодной водой. Будто он упал в пруд с ледяным крошевом - острые холодные иглы махом царапнули по всему телу, отрезвляя холодом и болью. Он сжался, скривился болезненно. Щёлкнул, чтобы загорелись настенные светильники и взглянул в лицо девушки, что стояла перед ним. Яркая, рыжая. Губы красные, явно накрашены. А глаза карие - некрасивые. Глаза тоже должны быть другие - ярко-голубые...

- Вот ты какая... - протянул разочарованно.

Не говорить же ей, что она не такая, как должна быть его женщина. Процедил:

- Сколько тебе лет? Пятнадцать? Поди прочь! Я не сплю с детьми.

Девушка вспыхнула, стянула на груди расхристанную одежду и выбежала из комнаты.

А в голове крутилось почти стёртое: «...женщина! Ты моя женщина!». И отголосок знакомого, но такого слабого сейчас чувства — чувства могущества, все-могущества.

Не та женщина, не та... В душе - пустыня, чувства - рваные, как клочья облаков перед штормом. Больно...